Планета Роканнона - Ле Гуин Урсула Кребер - Страница 14

– Я Огорен, Повелитель Пленота.

– Я Могиен, наследник Халлана.

– Жизни толенцев принадлежат отныне тебе, Повелитель, – и владетель Пленота кивком показал на оборванных людей, шедших последними. – А сокровищ в Толене не было никаких.

– Были две большие лодки, «заблудший».

– Когда дракон летит с севера, он видит все, – с нескрываемой досадой сказал властитель Пленота. – Лодки Толена принадлежат тебе.

– А ты, когда лодки эти окажутся у пристани Толена, получишь назад своих крылатых коней, – пообещал великодушно Могиен.

– Как зовут второго властителя, победившего меня? – спросил Огорен, с любопытством глядя на Роканнона: у того, хотя на нем были доспехи из бронзы и другое, что носят воины ангья, не было ни одного меча.

Могиен тоже посмотрел на своего друга, и Роканнон ответил первым же словом, какое пришло ему на ум, тем прозвищем, которое дал ему Кьо:

– Скиталец.

Огорен снова посмотрел на него с любопытством, потом поклонился обоим и сказал:

– Чаша полна, Повелители.

– Да не прольется вода и не нарушится договор! – отозвался Могиен.

Огорен повернулся и зашагал со своими двумя воинами к дотлевающему замку, на своих бывших пленников, стоявших, сбившись в кучку, на дюне, он даже не взглянул. Могиен же сказал им только:

– Отведите моего коня к себе домой, у него ранено крыло.

И, снова сев на желтого, взятого у пленотцев, взлетел на нем вверх. Роканнон, оглянувшись на людей в лохмотьях, начавших нелегкий путь домой, в разоренный Толен, последовал за Могиеном.

До этого сразу после боя на дюне он выдернул из левой ноги застрявшую в ней стрелу. Боли она почти не причиняла, и выдернул он ее, не подумав, что на наконечнике могут быть зазубрины; они, однако, там оказались. Ангья не пользовались ядами, он знал это точно; но всегда возможно заражение крови. Видя, как отважны его спутники, он постеснялся надеть перед боем свой надежно защищающий почти от всего на свете и почти невидимый герметитовый костюм. И вот, располагая броней, которая защищает даже от лазерного пистолета, он может умереть от царапины.

Роканнон был уже в одной из хижин Толена, когда старший по возрасту из четырех Халланских ольгьо, неторопливый и широкоплечий Иот, вошел туда и, став на колени, безмолвно, осторожно обмыл и перевязал его рану. Вошел в хижину и Могиен, еще не снявший доспехов; благодаря шлему с гребнем казалось, что он в десять футов ростом, а благодаря широкому жесткому наплечнику под плащом – что он пяти футов в плечах. Вслед за Могиеном вошел Кьо, рядом с ангья и ольгьо похожий на молчаливого ребенка. Потом пришли Яхан, Рахо и юный Биен, и когда все трое сели на корточки вокруг углубления посреди хижины, в котором был очаг, Яхан наполнил семь оправленных в серебро чаш, и Могиен их пустил по кругу. Теперь Роканнону стало лучше. Могиен спросил его о ране, и от этого Роканнону стало еще лучше. Они снова выпили васкана; из полумрака улочки в дверной проем заглядывали и тут же исчезали восхищенные и испуганные лица толенцев. Роканнон готов был сейчас обнять весь мир. Начали есть и выпили еще, а потом в этой полной дыма лачуге, где из-за запахов жареной рыбы, жира, которым смазывают сбрую, и пота трудно было дышать, встал Яхан; в руках он держал бронзовую лиру с серебряными струнами, и он запел. Запел он про Дурхольде из Халлана, освободившего у топей Борна пленников Корхальта во времена Красного Властителя; и когда пропел родословную песню каждого воина, участвовавшего в той битве, и воспел каждый нанесенный им удар, он тут же запел об освобождении толенцев и сожжении Пленота, о факеле Скитальца, пылающем под дождем стрел, о том, как метко попало в цель копье, брошенное против ветра Могиеном, наследником Халлана – так же метко, как попадало в цель в давно прошедшие дни не знавшее промаха копье Хендина. Настроение у Роканнона было приподнятое, река песни уносила его с собой, и он чувствовал, что кровь, пролившаяся из его раны, неразрывными узами связала его с этой планетой, до которой он добрался через пучины ночи и которой до этого был чужим. Но временами он замечал, что рядом с ним маленький фииа, совсем другой, нежели он, и фииа этот сейчас молчит и улыбается.

Морские волны исчезали под дождем, уходили в туман. Казалось, все цвета на этой планете пропали, остался только серый. Двое крылатых коней, оба со связанными крыльями и прикованные цепями к корме, издавали звуки, похожие на жалобный плач, и такие же звуки доносились сквозь дождь и туман из второй лодки.

Они провели в Толене много дней – ждали, пока заживет рана на ноге Роканнона и снова сможет летать черный крылатый конь Могиена. Но хотя ожидание было навязано им внешними обстоятельствами, Могиену и самому почему-то не очень хотелось переправляться через море. Он бродил один по серым пескам среди лагун у Толена, гоня от себя, возможно, те же предчувствия, которые одолевали и его мать, Хальдре. Роканнону он только сказал, что шум и вид моря вызывает у него беспокойство. Когда же наконец черный крылатый конь выздоровел, Могиен вдруг решил отправить коня под надзором Биена назад в Халлан. Они с Роканноном решили также, что оставят двух вьючных коней и большую часть поклажи под надзором престарелого властителя Толена и его племянников; те до сих пор, хотя еле двигались, пытались привести в прежний вид свой замок, по всем помещениям которого гуляли теперь беспрепятственно сквозняки. Так что сейчас в двух длинных лодках с резной драконьей головой на носу насчитывалось лишь шесть путников и пять крылатых коней; все кони были мокрые.

Парусом на лодке, в которой плыл Роканнон, управляли два угрюмых толенских рыбака. Яхан пытался успокоить связанных коней долгой монотонной песней о каком-то давным-давно умершем властителе, а Роканнон и фииа, оба в плащах с капюшонами, сидели молча на корме.

– Кьо, как-то ты говорил о горах на юге, – неожиданно сказал Роканнон.

– Да, – отозвался тот и посмотрел на север, туда, где уже исчез в тумане берег Ангьена.

– А знаешь ты что-нибудь о том народе, который живет на юге, во Фьерне?

«Путеводитель» в этом случае был почти бесполезен; в конце концов, как раз для того, чтобы заполнить огромные пробелы в «Путеводителе», он и организовал свою экспедицию. «Путеводитель» утверждал, что на планете обитают пять разумных форм жизни, но описывал лишь три: во-первых, ангья/ольгьо; во-вторых, фииа и гдема; в-третьих, негуманоидный вид, обнаруженный на огромном Восточном Континенте, на другой стороне планеты. Записи географов, относившиеся к Юго-Западному Континенту, основывались лишь на слухах: «Вид 4 (сведения подлежат проверке): крупные гуманоиды, якобы живущие в больших городах. Вид 5 (сведения подлежат проверке): крылатые сумчатые». В общем, толку от этих записей было не больше, чем от Кьо, который, похоже, считал, что Роканнон сам знает ответы на все вопросы, которые задает, и сейчас ответил как школьник:

– Во Фьерне, кажется, живут Древние, да?

В какой-то миг Роканнону послышался стрекот вертолета над головой, и он испытал чувство облегчения оттого, что из-за тумана увидеть лодки сверху нельзя; но тут же подумал, что в любом случае опасности нет. Едва ли армия, использующая эту планету в качестве базы для ведения межзвездной войны, придаст какое бы то ни было значение двум утлым суденышкам с их пассажирами – десятью людьми и пятью крылатыми конями.

Зажатые между дождем и волнами, они плыли и плыли. От воды как дым поднялась тьма. Наступила долгая холодная ночь. Наконец забрезжил, придавая все более ясные очертания туману, дождю и волнам, сероватый свет. Внезапно сумрачные рыбаки (их было по двое в каждой лодке), встревожились, схватились за руль и начали напряженно вглядываться в туман. Вдруг над лодками поднялась скала, видная только, когда в клубящемся тумане появились разрывы. Лодки стали ее огибать, над парусами нависли каменные глыбы и низкорослые, расплющенные ветром деревья.

Яхан, поговорив с одним из рыбаков, перевел Роканнону: