Одинокий голубь - Матц Тамара П. - Страница 30

— Валяй громче, Гас, — сказал Джейк. — Если ты еще поднатужишься, они собственноручно пригонят нам табун, только сами будут сидеть в седлах.

— Все едино они лишь шайка поедателей бобов, — заметил Август. — Пока они не начнут пердеть в моем направлении, мне на них плевать.

Калл повернул на юг. Чем дальше они ехали, тем больше его раздражала болтливость спутников. Ему казалось, что люди, побывавшие в сражениях и повидавшие смерть и увечья, должны с большим уважением относиться к опасностям своей профессии. Ему меньше всего хотелось в данный момент разговаривать, потому что говорящий человек не может слушать пространство вокруг и способен упустить что-то, что может иметь решающее значение.

Небрежное отношение Гаса к подобного рода вещам стало уже легендой. Джейк внешне отличался тем же свойством, но Калл хорошо знал, что он по большей части притворяется. Гас начинал шутить, и Джейк считал, что он должен поддержать шутку, чтобы показать, какой он крутой мужик.

Если говорить правду, то если кто и был крутым мужиком, так это Гас Маккрае, возможно, самый крутой из всех, кого Калл когда-либо знал, а он знавал многих, кого напугать было непросто. Он настолько полностью игнорировал опасность, что Калл сначала думал, что Гас хочет умереть. Он встречал людей, которые хотели умереть, по той или иной причине жизнь им претила, и большинство из них таки получили желаемое. В то время в Техасе погибнуть было — как раз плюнуть.

Но Гас любил жить и не имел ни малейшего намерения позволить кому-либо лишить себя радостей бытия. Калл в конце концов решил, что тот такой крутой вследствие своей общей самовлюбленности и самоуверенности. Калл сам часто пытался дать себе оценку. Он с уверенностью мог сказать, на что способен и что может сделать, если повезет, и чего он не может, если не произойдет чуда. Он относился к опасности с легким или открытым презрением, а к Педро Флоресу испытывал именно презрение, хотя Педро и удавалось сохранять свои владения в течение сорока самых суровых лет.

Разумеется, в случае беды на Гаса всегда можно по ложиться, но единственным из всей команды, кто действительно мог помочь составить план действий, был Дитц. Никто не ожидал от Дитца разговоров, и это давало ему свободу относиться ко всему внимательно, что он и делал, порой замечая даже то, что пропустил Калл, или подтверждая суждения, в которых Калл был не сов сем уверен. Даже Гас быстро признал, что Дитц в их команде слышит лучше всех, хотя сам Дитц уверял, что он больше полагается на нюх, и это очень веселило Гаса.

— И как же тогда пахнет опасность? — интересовался он. — Никогда не замечал, что у нее есть запах. Ты уверен, что не собственную вонь чуешь?

Но Дитц никогда не вдавался в объяснения и не спорил с Августом.

— А откуда койот знает? — иногда спрашивал он. Когда они проехали еще две или три мили к югу, Калл натянул поводья.

— Тут еще лагерь в этом направлении, — сказал он. — Там ковбои живут. Сомневаюсь, чтобы их было больше двух-трех, но не стоит рисковать, они могут поднять тревогу и предупредить тех, кто в большом доме. Лучше прокрасться и захватить их. Мы с Дитцем справимся.

— Эти vaquerosуже наверняка надрались, — заметил Август. — Надрались и спят.

— Мы разделимся, — решил Калл. — Ты с Джейком, Пи и Дишем отправляйтесь за лошадьми. Мы словим ковбоев.

Тут он вспомнил про мальчишку. Совсем о нем поза был. Разумеется, безопаснее отправить парня за табу ном, но приказ уже был отдан, а он не любил менять своих указаний.

Август слез с лошади и слегка подтянул подпругу.

— Надеюсь, тут мало оврагов, — сказал он. — Ненавижу сигать через овраги в темноте.

Сердце Ньюта замерло, когда он сообразил, что капитан берет его с собой. Значит, капитан считает, что Ньют все же чего-нибудь да стоит, хотя он и представления не имел, как ловят ковбоев, будь то мексиканские или еще какие.

Когда группа разделилась, Калл замедлил ход. Он внутренне злился на себя за то, что не отправил мальчишку с Гасом. Они с Дитцем работали вместе так дол го, что обходились почти без слов. Дитц молча делал то, что нужно. Но парень не знает, что нужно, и может совершить какую-нибудь ошибку.

— Как думаешь, у них есть собака? — спросил Калл. Собака может залаять, и сообразительный vaqueroсразу насторожится.

Дитц покачал головой.

— Собака бы уже залаяла. Может, собаку укусила змея?

Ньют крепко сжимал поводья и каждые несколько минут поправлял шляпу на голове — боялся потерять. Его беспокоили две вещи — что его могут убить и что он может совершить какую-нибудь оплошность и вы звать неудовольствие капитана. Ни о том, ни о другом даже и думать не хотелось.

Калл остановился и соскочил с лошади на расстоянии примерно в четверть мили от лагеря, или так ему казалось. Мальчик последовал его примеру, но Дитц почему-то остался сидеть верхом. Калл вопросительно посмотрел на него и хотел было заговорить, но Дитц поднял свою большую руку. Судя по всему, он слышал что-то, чего они не слышали.

— Что это? — прошептал Калл.

Дитц спешился, все еще прислушиваясь.

— Не знаю, — ответил он. — Вроде как поют.

— С чего это vaquerosраспевать среди ночи? — уди вился Калл.

— Нет, это белые поют, — сказал Дитц. Еще удивительнее.

— Может, ты Гаса слышишь, — предположил Калл. — Вот только вряд ли он до того сбрендил, что бы запеть.

— Я подойду поближе. — Дитц передал Ньюту поводья.

Когда Дитц исчез, Ньют почувствовал себя неуютно. Боялся заговорить, а поэтому просто стоял, держа под уздцы двух лошадей.

Калл всегда расстраивался, что не обладает достаточно тонким слухом. Он прислушивался, но ничего не слышал. Затем он заметил мальчишку, напряженного, как струна.

— Ты слышишь? — спросил он.

В любой другой момент вопрос показался бы Ньюту вполне простым. Или он слышит, или нет. Но под давлением ситуации и ответственности старая уверенность испарилась. Ему казалось, что он слышит что-то, но, что именно, не знал. Звук был таким отдаленным и не ясным, что он не был уверен, что это вообще звук. Чем больше он напрягал слух, тем неувереннее становился.

Никогда раньше не думал, что такая простая вещь, как звук, может привести в такое замешательство.

— Вроде слышу, — ответил Ньют, хорошо понимая, что ответ неудовлетворительный. — Очень высокий звук, — добавил он. — У них там птиц нет? Похоже на птицу.

Калл вынул ружье из чехла. Ньют потянулся за своим пистолетом, но Калл остановил его.

— Тебе он не понадобится, да и уронить можешь, — сказал он. — Я однажды свой уронил, так пришлось уехать и бросить.

Неожиданно появился Дитц и подъехал к капитану. В самом деле поют, — заметил он. Кто? — Какие-то белые. Двое. У них мул и осел.

— Совсем непонятно, — заметил Калл. — Что двум белым делать в лагере Педро Флореса?

— Можем пойти и посмотреть, — предложил Дитц. Они вслед за Дитцем перевалили через небольшой холм и остановились. Отсюда был виден мерцающий огонь в сотне футов впереди. Когда они остановились, то сразу поняли, что Дитц прав. Ясно слышалось пение. Даже мотив казался знакомым.

— Ой, да это песня про Мэри Маккрае, — проговорил Ньют. — Ее Липпи играет.

Калл не знал, что и подумать. Они подкрались поближе, к углу загородки некогда большого загона. Вне со мнения, теперь эта стоянка использовалась редко, по тому что загородка вся перекосилась и местами обрушилась. Хижина, в которой когда-то жили ковбои, стояла без крыши. Беловатый дымок от костра певунов поднимался вверх.

— Этот лагерь когда-то горел, — прошептал Калл.

Он сейчас уже четко слышал пение, и его растерянность увеличилась. Голоса не могли принадлежать мексиканцам, не похожи они были и на голоса техасцев. Звучали скорее по-ирландски, но зачем это ирландцы устроили спевку в старом лагере Педро Флореса? Ситуация явно была странной. Он никогда не слыхивал о vaquero-ирландце. Тут концы с концами не сходились, но Калл не мог просто стоять и удивляться. Скоро они уже погонят табун лошадей.