Одинокий голубь - Матц Тамара П. - Страница 27

— Разве здесь в городе нет шлюхи? — спросил Чик. Он все еще сидел в седле. Вопрос застал всех врасплох. Даже Уилбергеру он явно не пришелся по вкусу. — Видите ли, те парни у колодца отказались меня просветить, — объяснил Чик несколько обиженным тоном.

— Это потому, что они богобоязненны, — пояснил Август. — Этих ребят вы ни с какой Изабелью не застанете.

— Ее так зовут? — спросил Чик. — Я слышал, по-другому.

— Никак не научится бороться со своими страстями, — объяснил Уилбергер. — Надеюсь, вы его простите.

— Нам тут болтливых не надо, — туманно высказался Август.

— Так насчет лошадей, — сказал Уилбергер, возвращаясь к более серьезной теме. — Этот разговор насчет «закрыто» очень некстати. Я надеялся вернуться к своему стаду к восходу. Оно сейчас в неудачном месте. Комары сожрут моих людей, если я не потороплюсь. Если я достану достаточно лошадей, чтобы тронуться с места, я, может, остальных прикуплю по дороге на север.

— Рискованно, — заметил Калл.

— Знаю, что рискованно, — согласился Уилбергер. — А что не рискованно? Сколько вы мне можете продать сегодня днем?

Каллу надоело ходить вокруг да около.

— Три, — ответил он.

— Три сегодня днем и сто завтра, — заметил Уилбергер. — Наверняка у вас есть приятель, у которого полно лошадей на продажу. Жаль, что я с ним незнаком.

— Он только нам продает, — пояснил Август. — Мы на деньги не скупимся.

Уилбергер вернул кувшин.

— Вы и на время не скупитесь, — заметил он. — Мое. Мы прямо сейчас к этому человеку поехать не можем, я правильно понял?

Калл покачал головой.

— На восходе.

Уилбергер кивнул, как будто именно этого и ждал.

— Ладно, — сказал он. — Если вы и оставили мне выбор, я его не заметил.

Он направился к вороному жеребцу, подтянул подпругу и вскочил в седло.

— Надеюсь, вы, ребята, меня не подведете? — спросил он. — Когда меня подводят, я становлюсь злее бездомного индюка.

— Мы всегда слово держим, — ответил Калл. — Можете рассчитывать на сорок лошадей на восходе по тридцать пять долларов за штуку.

— Мы будем здесь, — уверил его Уилбергер. — Вам за нами охотиться не придется.

— Погодите-ка, — поинтересовался Калл. — А у ваших лошадей есть тавро?

— Есть, — ответил Уилбергер. — HIС[11] на левом бедре.

— А они у вас подкованы? — спросил Калл.

— Все подкованы, — ответил Уилбергер. — Если встретите, приводите.

— А что значит HIC? — поинтересовался Август.

— Ну, это латынь, — ответил Уилбергер. — Проще, чем вы написали на вывеске.

— Вот как, — заметил Август. — И где вы изучали латынь?

— В колледже в Йеле, — объяснил Уилбергер. И они с Чиком уехали.

— Наверное, врет, — предположил Август. — Человек, который учился в Йеле, не станет перегонять скот, чтобы заработать на жизнь.

— Откуда ты знаешь? — удивился Калл. — Может, его семья разорилась. Или ему просто нравится жить на свежем воздухе.

Вид у Августа был скептический. Его потрясла новость, что в городе есть кто-то образованнее него.

— Прищучил он тебя, так? — спросил Калл. — Ты даже не знаешь, что означает такое короткое слово.

— Отчего же, это сокращенное от hiccough[12], — ответил Август уверенно. — Странное слово для клейма, с моей точки зрения.

— Как, по-твоему, Джейк напился? — спросил Калл.

— Да нет, — ответил Август. — Но я полагаю, настроение у него слегка улучшилось. А что?

— Он мне сегодня вечером нужен трезвый, — сказал Калл. — И ты тоже, кстати.

— Я могу быть таким трезвым, будто только что родился, и все едино сотни лошадей не найду, — заметил Август. — Эти цифры бессмысленны. Уилбергеру нужно лишь сорок, мы и столько ни за что не найдем. Что ты станешь делать с оставшимися шестьюдесятью, если мы их пригоним?

— Нам самим понадобятся верховые лошади, если мы отправимся в Монтану.

Август поставил кувшин и вздохнул.

— Удавил бы этого Джейка, — заметил он.

— За что?

— За то, что заразил тебя этой идеей. Джейку все легко. Такие идеи у него с одной стороны головы влетают, а с другой вылетают. Но ни одной идее еще не удавалось вылететь из твоей головы. У тебя мозг как болото. В нем и мул потонет. Посмотри на меня, живу себе почти всю жизнь в теплом климате, а ты хочешь, чтобы я все бросил и подался куда-то, где холодно.

— Почему бы и нет, если там местность получше? — спросил Калл.

Август немного помолчал.

— Я сейчас про Монтану не хочу спорить. Мы уже достаточно наспорились. Скажи мне лучше, где мы украдем сотню лошадей?

— На гасиенде Флореса.

— Я так и знал, — заметил Август. — Мы не за коровами собрались, мы организуем нападение.

Гасиенда Флореса считалась самым большим ранчо в этом районе Мексики. Оно уже существовало, когда Рио-Гранде была просто рекой, а не границей. Vaqueros пересекали ее так же запросто, как и любой ручей. Миллионы акров земли, тогда составлявшие часть гасиенды, стали теперь Техасом, но vaqueros до сих пор сохранили привычку переходить через реку и воровать скот и лошадей. С их точки зрения, они возвращали то, что им принадлежало. Центральная часть усадьбы находилась всего в тридцати милях, и именно там они держали большую часть своих лошадей, несколько сотен, на многих из которых стояло техасское клеймо.

— Если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ты хочешь спровоцировать войну, — заметил Август. — Старик Педро Флорес вряд ли согласится подарить нам сотню лошадей, даже если они у него ворованные.

— Везде есть свой риск, — согласился Калл.

— Ага, а тебя на риск так же тянет, как Джейка на баб, — сказал Август. — Предположим, угоним мы лошадей. И что дальше?

— Продадим Уилбергеру сорок и оставим остальных себе, — ответил Калл. — Соберем скот и двинем на север.

— Двинем на север с кем? — спросил Август. — Из нас команды не составишь.

— Можно нанять ковбоев, — предположил Калл. — Тут полно свободной молодежи.

Август вздохнул и встал. Создавалось впечатление, что легкой жизни на время приходил конец. Калл слишком долго работал спустя рукава и теперь собрался наверстать упущенное, трудясь вшестеро больше, чем положено нормальному человеку.

С другой стороны, совсем неплохо было бы угнать лошадей у Педро. Педро был старым соперником, а Август до сих пор не прочь помериться с ним силами.

— Джейку лучше надо было позволить себя повесить, — проговорил он. — Сам знаешь, как он страдает, когда приходится работать.

— Куда ты собрался? — спросил Калл, заметив, что Август направился прочь от дома.

— Да пойду сообщу Джейку новости. Может, он захочет смазать свой пистолет.

— Наверное, придется взять мальчишку, — сказал Калл. Он много об этом думал. Если им удастся раздобыть сотню лошадей, потребуется каждая пара рук.

— Ну и славно, — заметил Август. — Скажу Ньюту. Он небось будет так счастлив, что свалится с забора.

Но Ньют не сидел на заборе, когда узнал эту новость. Он стоял на песчаном русле ручья и слушал, как Диша рвет. Диш находился немного дальше по ручью, и, судя по всему, ему было здорово плохо. Он вернулся из салуна вместе с Джейком Спуном и мистером Гасом своим ходом, хотя ступал нетвердо. Затем перевалился через край обрыва и принялся блевать. Теперь он стоял на четвереньках и все еще блевал. Издаваемые им рыки напомнили Ньюту булькающий звук, который производит корова, вытаскивающая ноги из болота.

Ньюта несколько раз тошнило, но никогда ему не было так плохо, как сейчас Дишу, и он забеспокоился. По всем признакам, Диш вполне мог умереть. Ньют никогда бы не подумал, что можно так надраться за такой короткий промежуток времени. Однако мистер Джейк и мистер Гас не выказывали никакого волнения. Они стояли на берегу и мило беседовали, а Диш тем временем, свесив голову, издавал звуки, подобно корове в болоте.

— Мне позвать Боливара? — спросил Ньют. Боливар был их домашним доктором.