Солдат Сидона - Вулф Джин Родман - Страница 31

Встало солнце, я уже написал все, что знаю, и — клянусь! — в моих словах нет ничего, кроме правды. Сейчас я постараюсь уснуть. Я бодрствовал всю ночь.

20

САХУСЕТ починил восковую женщину из трюма. Тотмактеф и я поразились его искусству. Сахусет объяснил, что такие фигуры полезны при лечении: женщины обычно стесняются показывать целителю место, где у них болит, а на восковой фигуре они могут показать без всякого стыда.

— Не сомневаюсь, у тебя были такие фигуры и раньше, — заметил Тотмактеф, потому что ты так уверенно говоришь о том, как использовать их.

— У меня есть совершенно замечательная дома, — сказал ему Сахусет, — и мне жаль, что я оставил ее там. Когда я согласился ехать с вами, я не мог предвидеть, что во время путешествия буду лечить женщин. Но теперь я вижу, что мне приходится лечить Мит-сер'у и Нехт-нефрет чаще, чем всех остальных мужчин.

— Говорят, что маги умеют оживлять фигуры, сделанные из воска и дерева. Но, признаюсь, я никогда не видел этого.

Целитель улыбнулся. — И никогда не увидишь, как я это делаю.

— Но ты же можешь? Если захочешь?

— Разве я маг, Святой Тотмактеф?

— Да, во всяком случае мне так сказали.

Целитель пожал плечами. — Тогда ты тоже. Так говорят моряки. Ты всегда сидишь над старыми свитками — во всяком случае мне так сказали. Я не сомневаюсь, что ты и Чаниу знаете о магии больше всех на этом корабле. Хочешь попробовать оживить ее? Когда я с ней закончу?

Пока они говорили, я смотрел на восковую женщину, чью руку целитель как раз лепил. Она мигнула, посмотрела на меня и, как мне показалось, слегка улыбнулась. Я даже не знаю, что это может означать.

Я ПРОСПАЛ большую часть дня; так сказала женщина, которая ждала, когда я проснусь. Ее зовут Мит-сер'у — я только что спросил ее. Она очень молода, почти девочка. Вначале я подумал, что она мой друг, потом — рабыня. Но она сказала, что не рабыня, а жена. Я не верю, что взял бы в жену женщину не из моей страны. Но я не помню, как моя страна называется. (Мит-сер'у говорит, что я все забываю и она ожидает этого.) Тем не менее я знаю, что моя родная страна существует. Там люди говорят на том языке, на котором я пишу, а не на языке, на котором я и она разговариваем.

Пришла жена капитана. Она села и спросила, может ли Мит-сер'у сидеть. Мит-сер'у сказала, что предпочитает стоять, и, действительно, она все время стояла. Жена капитана представилась таким образом, как будто собиралась пошутить, и сказала, что ее зовут Высокий Платан. Когда она ушла, я спросил Мит-сер'у, что значит ее собственное имя. На смеялась и дразнила меня, пока я не вспомнил, что это кошечка. Заодно оказалось, что не так-то неприятно, когда над тобой смеется Мит-сер'у. Или тебя дразнит.

Пришли два человека народа Мит-сер'у. Старший — высокий сутулый человек с ручной обезьянкой. Его зовут Сахусет. Второй моложе, такой же молодой, как и солдаты, про которых Мит-сер'у сказала, что они мои. Тотмактеф. Он сказал мне, что я очень долго спал и спросил, спал ли я предыдущую ночь. Я сказал, что не спал, потому что помню лодку, которая везла солнце. Сахусет сказал, что он тоже много проспал, и что это нормально для тех, кто на борту корабля. Наш капитан и матросы ведут корабль, а это легко, потому что держится северный ветер и им почти нечего делать. Он уселся и предложил сыграть в игру, в которую играют пальцами. Я не умел играть, но он и Мит-сер'у научили меня. Мит-сер'у не села, но легла на палубу и оперлась о нее локтями. Тотмактефу скоро надоело смотреть и он ушел.

Когда он исчез, Сахусет сказал: — Ты сидел и ждал Красного Бога, Латро. Красный сказал, что хочет поговорить с тобой, и ты ждал его. И в эту ночь ты тоже должен ждать его.

Я пообещал, что подожду, чувствуя, что мне захочется спать очень не скоро.

Мит-сер'у очень разумно спросила, как я узнаю Красного Бога, когда увижу. Сахусет сказал, что он может появиться в любом облике: вепрем, речным конем, или даже крокодилом. Он назвал и других животных, но я их забыл. Еще он описал большую статую Красного Бога в городе Миам в храме, в котором он когда-то служил — красный человек с головой дикой собаки.

Он встал, зевнул и потянулся. — Как пахнет воздух! Разве не чудесно?

Мит-сер'у скривила гримасу, но из вежливости я сказал, что да, замечательный.

— Земля поднимается, — сказал Сахусет. — Мы почти около моего дома. Здесь уже недалеко до Абу.

Капитан услышал его слова и присоединился к нам. — Нет, — сказал он. — Я надеюсь быть в Абу только сегодня вечером. Это дикое место, совсем рядом с границей. Так я слышал. — Он повернулся ко мне и улыбнулся. — Я знаю, что ты не помнишь меня, Левкис, но я Муслак, твой самый старый друг на этом корабле.

Он старше меня, и не слишком красив; но когда я посмотрел ему в глаза, то понял, что он сказал правду. Он и Мит-сер'у — мои настоящие друзья. И, как мне кажется, высокий солдат из Кемета, тоже. Я не думаю, что юный писец — друг кому-нибудь из нас, и хотя я был хотел, чтобы высокий худой целитель, Сахусет, был моим другом; не чувствую, что подружился с ним. Его холодный взгляд совершенно равнодушно остановился на мне, и умчался прочь.

— В настоящее время Абу — южная граница Кемета, — сказал он капитану, — но еще несколько столетий назад Кемет простирался на сотню дней плавания на юг. Многие семейства, до сих пор живущие там, происходят от колонистов из Уасета, и моя в том числе.

— А есть ли у тебя родственники в Уасете, Целитель? — спросила Мит-сер'у.

Он покачал головой. — У меня нет родственников даже в Миаме, и уж конечно в Уасете.

— Как и у меня. Мой муж Латро — единственная семья, которая у меня сейчас есть, да и то только на время поездки вверх и вниз по реке. А ты, Капитан?

— Жена, три наложницы и семнадцать детей. — Он усмехнулся. — Было семнадцать, когда я уезжал. Сейчас наверно больше.

Мит-сер'у засмеялась; у нее замечательный смех и она часто смеется. — Ты должен поделиться с нами своими родственниками. Тогда и у нас будет семья.

— Я бы дал тебе одну из своих наложниц, — сказал он ей, — если бы она была здесь.

— Но у тебе здесь есть жена, — сказал я. — Не так давно она говорила с нами.

— Точно. Две жены, семнадцать детей и три наложницы.

К нам присоединился толстый человек, такой же старый, как и капитан. Наверно он нас подслушивал, хотя я и не видел его. Он говорит на языке Кемета намного хуже меня. — В таком случае одна наложница должна отойти к этой доброй юной даме, верно? Я уверен, что она найдет, как ее использовать.

— Конечно! — Мит-сер'у опять засмеялась. — Я буду ее сдавать и жить на ее заработки.

— В моей стране женщины часто наслаждаются другими женщинами, — сказал ей незнакомец, — и остров Лесбос знаменит ими. Но, Капитан, я хочу сказать тебе, что этот ученый господин совершенно прав относительно земель к югу от второго порога. Они принадлежали фараонам. Как и копи, хотя сейчас царь Нубии присвоил их себе.

— Что за копи? — спросил я.

— Будет лучше, если мы не будем говорить об этом, — сказал незнакомец.

— Золото, — сказал мне Сахусет.

— Я и не знал, что ты знаешь об этом, — недовольно сказал незнакомец.

— Я и не знаю, — ответил Сахусет, — но я вырос в Уавате. Я знаю, какие копи есть там.

Глаза Мит-сер'у удивленно расширились. — Неужели золото там дешево?

— Нет, — ответил Сахусет. — Шахты давно истощились, и на всей земле нет такого места, где золото было бы дешево.

ЭТУ ночь мы провели на корабле. Мит-сер'у и я спустились на берег, хорошо пообедали с капитаном и его женой, и вернулись сюда. Мит-сер'у вскоре уснула, но мне не хочется спать и я гляжу на сияющий многими огнями порт и город за ним. В гавани на острове стоит башня, приземистая, но мощная, а район порта отделен от остального города высокой стеной. Мы не стали выходить в город — когда мы подошли к воротам, их уже закрыли на ночь. На корабле со мной сидит помощник капитана. Его зовут Азибааль. И еще Уро из Кемета и Вайу из Парса, который назвал этот город Йеб. Он говорит, что утром я должен буду увидеть сагана, вместе с капитаном и еще одним человеком, имя которого он назвал. Я не знаю, кто это человек, но не стал спрашивать, чтобы не показать свое невежество.