Солдат Сидона - Вулф Джин Родман - Страница 25

— Продолжай, — прошептал Чаниу.

— Стрела символизирует смерть. Он судьбы не уйдешь, говорит она.

— Я понял, — сказал я.

— Если человек встречает ее, — продолжал Тотмактеф, — и глядит на ее щит, он видит там всю свою жизнь. Во всяком случае так говорят. — Он опять кашлянул. — В этом свитке нет ничего о Хемсут — я рассказал тебе то, что знают все. Но свиток говорит, что тебя поведет Ра — поведет героя — к храму за последним храмом. Что бы это ни значило.

Чаниу вздохнул. — В этом свитке написано, что привести тебя туда должен скарабей. Скарабей — это такой жук, который можно найти в этой стране. Он — один из символов бога солнца.

И вот теперь я спрашиваю себя, что означает мой скарабей. И не могу понять, как он может привести меня куда-нибудь. Но, возможно, может. Боги должны знать, что я не понимаю далеко не все.

— Я сказал, что нам требуется твоя помощь, — продолжал Чаниу. — Но вначале я хочу задать тебе само собой разумеющийся вопрос. Считаешь ли ты себя тем самым героем, о котором говорит пророчество?

— Очень сомневаюсь, — ответил я. — Я вообще не считаю себя героем.

Урей за моей спиной опять вздохнул. — Ты был мертв, хозяин. Конечно речь идет о тебе.

— Если я и был мертв, — сказал я Чаниу, — то забыл об этом.

— Ты был, — сказал мне Тотмактеф.

Чаниу улыбнулся. — Если и не мертв, то настолько близок к смерти, что обманул меня. Сахусет вернул тебя к жизни — или, возможно, только привел в сознание. Ты благодарен ему?

— Конечно, — сказал я, — если он спас меня от смерти.

— Ты не должен говорить ему, о Благородный Чаниу, — сказал Тотмактеф.

— Не согласен. Допустим, мы скроем это от него. Разве он будет доверять нам после этого?

— Он забудет.

— Он запишет это в свиток, как делает всегда. А если нет, ему скажет его раб. Добытое ложью — переодетая потеря, Тотмактеф.

— Прошу прощения, — сказал Тотмактеф.

— Принято. Луций, у тебя есть женщина. Ты знаешь ее?

— Мит-сер'у? Конечно. Она ходила с нами в храм бога-волка.

— Хорошо. На корабле есть три женщины. Ты можешь назвать их имена?

Я покачал головой. — Я видел женщину, более высокую, чем Мит-сер'у, но не такую красивую. Она носит много драгоценностей, но меньше, чем Мит-сер'у. Ее правая рука кровоточит. Я не знаю ее имя.

— Она не может быть твоей, — сказал Чаниу.

— Я не хочу ее. У меня есть Мит-сер'у. Прошлой ночью, в гостинице, мы делили одну кровать. Ты можешь взять ту женщину, если хочешь.

— Очень хорошо, — Чаниу улыбнулся. — Женщин всегда сопровождают трудности, а когда женщины молоды и красивы, большие трудности. Тотмактеф, не сделаешь ли мне одолжение? Приведи сюда Нехт-нефрет.

16

ТОТМАКТЕФ встал. — Я думаю, что очень скоро она будет здесь.

Урей прошептал за моей спиной. — Я уйду, если мой хозяин этого желает.

Чаниу покачал головой. Когда Тотмактеф вышел, Чаниу уставился за планшир и запустил пальцы в бороду. — Он хороший молодой человек, Луций, но он и так знает слишком много, а хочет знать еще больше. Знание часто превращает добро в зло.

— Тогда само знание должно быть злом, — сказал я.

— Нет. Все зависит от того, кто его учит, и, самое главное, знание должно служить нам. Если оно такое, мы продолжим служить Ахура Мазде, предполагая, что уже служили ему еще до того, как начали учить. Но если мы служим знанию, то слишком поздно узнаем, что темный бог прикрывался им, как маской. А! Прелестная Нехт-нефрет уже здесь. Хорошо сделано, Тотмактеф. Есть ли у тебя для нее подушка?

— Я могу сидеть на палубе, как все, — сказала юная женщина, которую Чаниу назвал Нехт-нефрет, и уселась, быстро и изящно. У нее красивые глаза, которые сурьма сделала еще красивее, твердый рот и перевязанная рука. — Не пойдет ли речь о том, о чем я предполагаю она пойдет, Благородный Чаниу?

Он кивнул. — Ты — подруга Мит-сер'у, Нехт-нефрет?

— Да, ты сам знаешь. Я сделаю для нее все. Мы — как сестры.

— Скажет ли Мит-сер'у то же самое?

— Да, я уверена, что да.

Чаниу обратился ко мне. — Не мог бы ты поговорить с Мит-сер'у об этом деле, прямо сейчас? Мы подождем тебя.

Я покачал головой.

— Тогда мы можем начать. И было бы хорошо, если бы Нехт-нефрет рассказала нам, как вы все трое встретились.

— Я знаю, что ты все забываешь, Латро, — сказала Нехт-нефрет, — но ты слишком умен, чтобы поверить в то, что женщина всегда говорит правду. Я собираюсь рассказать тебе правду, без единого слова лжи. Когда ты уйдешь отсюда, можешь спросить Муслака или Мит-сер'у, и они расскажут тебе то же самое, что и я. Мит-сер'у и я — поющие девушки, у нас нет семьи, мы красивы и любой может нанять нас. Мы танцуем и поем на пиру или на празднике, подаем напитки, и делаем все, что от нас хотят гости. И мы находимся под защитой Хатхор.

— Великая местная богиня, — прошептал Чаниу.

Я кивнул. — Она была сиделкой Осириса. — Глаза Тотмактефа расширились, когда я это сказал, хотя он сам рассказал мне все это несколько минут назад.

— Верно, — сказала Нехт-нефрет. — Девушкам вроде нас очень нужна защита, и даже больше, чем ты думаешь. Когда люди приходят в храм Хатхор, чтобы нас нанять, жрецы внимательно оглядят их и ни за какие деньги не отдадут нас плохим людям. И они всегда приходят нам на помощь, когда мы попадаем в неприятные истории.

— Думаю, я понимаю это, — сказал я.

— Вот хорошо! Я очень надеюсь на это. Сейчас мне нужна защита, Латро. Я думаю, что мне нужна очень хорошая защита, и Благородный Чаниу согласился со мной. Здесь нет жрецов Хатхор, и я надеюсь только на тебя и Муслака.

Я сказал, что конечно защищу ее, если сумею.

— Спасибо. Благородный Чаниу попросил меня рассказать тебе, как мы встретились. Ты и Муслак пришли в храм Хатхор в Саисе. Мы обе из Саиса, Мит-сер'у и я.

Я кивнул.

— Он хотел взять себе речную жену и выбрал меня. Ты сказал, что тебе жена не нужна. Но потом ты увидел Мит-сер'у и захотел ее. Тогда Муслак был твоим единственным другом.

— Наш капитан, — прошептал Чаниу.

— И он все еще твой лучший друг, Латро. Может быть ты это не знаешь, но он любит тебя так, как ты любишь Мит-сер'у. Прошлую ночь мы спали в гостинице. Не в той, в которой спал ты с Мит-сер'у, в другой.

Я вспомнил, как проснулся в гостинице и кивнул.

— Мы легли поздно и очень хотели спать. Вечером мы выпили немного пива и потом… ты понимаешь. И вот я проснулась. Я думаю, что это Хатхор разбудила меня, потому что другой причины не было. Я проснулась, и увидела, как надо мной наклонилась женщина с изогнутым ножом. Я отчетливо видела ее в свете луны, который лился через ставни, и заметила, как блеснуло лезвие ножа и схватилась за него рукой. Смотри.

Она развязала повязку. Под ней был длинная свежая рана, не очень глубокая, идущая через всю ладонь и замазанная желтым бальзамом.

— Я закричала, Муслак проснулся, и хлопнула дверь. Он закрыл ее прежде, чем мы пошли спать. Мы поговорили об этом уже после того, как моя рана перестала кровоточить. Лучше сказать, что я думаю, будто он закрыл ее, но я была — как бы это сказать — навеселе, и я не уверена. Он сказал, что совершенно уверен, потому что выпил всего несколько бокалов, и даже если выпьет вдвое больше все равно не опьянеет настолько, чтобы в таком месте заснуть не закрыв дверь. Тем не менее задвижка валялась на полу. Мы подняли ее и поставили на место.

Я спросил, как женщина вошла.

Нехт-нефрет пожала плечами. — Расскажи мне ты.

Чаниу улыбнулся. — Тотмактеф?

— У меня есть теория, — сказал Тотмактеф, — и Благородный Чаниу согласился со мной. Эта женщина — другие тоже видели ее, если это та же самая женщина — часто расхаживает в компании большого черного кота. — Он заколебался. — Латро, ты видел когда-нибудь леопарда?

— Не знаю, может быть. Но совершенно точно я видел сегодня утром его шкуру.

— Да, наверняка, в храме Ап-уата. В нашей стране главный жрец любого храма носит шкуру леопарда, как символ своего звания. Поскольку ты видел эту шкуру и помнишь ее, ты должен представлять себе размер живого леопарда. Они намного больше любого обычного кота, но меньше льва.