Ведьмак (большой сборник) - Сапковский Анджей - Страница 56

Лысый стражник остановился перед ведьмаком, подвернул рукава и помассировал кисть руки.

— Господин советник Лавроносик, — сказал он, — велели спросить, как тебе у нас в яме? Может, чего недостает? Может, холод докучает? А?

Геральт не счел нужным отвечать. Пнуть лысого он тоже не мог, потому что удерживавшие его стражники наступили ему на ноги тяжелыми ботинками.

Лысый коротко размахнулся и саданул его под дых. Не помогло защитное напряжение мышц. Геральт, с трудом хватая воздух, некоторое время рассматривал пряжку собственного пояса, потом стражники выпрямили его снова.

— Дык ничего тебе не надыть? — продолжал лысый, разя луком и гнилыми зубами. — Господин советник будет радый, что ты не жаловаешься.

Второй удар, туда же. Ведьмак закашлялся, и его наверняка бы вырвало, если б было чем. Лысый повернулся боком. Сменил руку. Удар! Геральт снова уставился на пряжку собственного пояса. Хоть это и казалось странным, но выше пряжки не появилась дыра, сквозь которую просвечивала бы стена.

— Ну как? — Лысый немного отступил, явно собираясь размахнуться сильнее. — Нету никаких пожеланиев? Господин Лавроносик велели спросить, нет ли каких? А чтой–то ты молчишь? Язык, что ль, свернулся? Щас я тебе его размотаю.

Удар!

Геральт и на этот раз не потерял сознания. А надо бы, потому что ему как–никак, а внутренние органы еще могли пригодиться. Однако, чтобы потерять сознание, надо было заставить лысого…

Стражник сплюнул, ощерился, снова помассировал пятерню.

— Ну как? Никаких желаниев?

— Есть одно… — простонал ведьмак, с трудом поднимая голову. — Чтоб ты лопнул, сволота поганая.

Лысый заскрежетал зубами, отступил и замахнулся, теперь уже, как и хотел Геральт, примеряясь к голове. Но удар не состоялся. Стражник вдруг забулькал, словно индюк, покраснел, схватился обеими руками за живот, взвыл, зарычал от боли…

И лопнул.

— Ну и что мне с вами делать?

Потемневшее небо прорезала ослепительно яркая стрела молнии, после короткой паузы раздался хрупкий, протяжный гром. Ливень набирал силу, над Риндой проплывала дождевая туча.

Геральт и Хиреадан, сидевшие на лавке под большим гобеленом, изображающим Пророка Лебеду, пасущего овец, молчали, скромно потупившись. Ипат Невилл расхаживал по комнате, фыркая и гневно сопя.

— Вы, сволочные, засранные волшебники! — вдруг взорвался он, остановившись. — Невзлюбили мой город или как? Нет других городов на свете или что?

Эльф и ведьмак молчали.

— Чтобы такое… — захлебнулся ипат. — Чтобы ключника… Как помидор! Вдрызг! В красную жижу! Это бесчеловечно!

— Бесчеловечно и безбожно, — поддакнул присутствовавший в канцелярском покое ратуши богослужитель Крепп. — Так бесчеловечно, что любой дурак догадается, кто за этим стоит. Да, ипат. Хиреадана мы знаем оба, а этому, выдающему себя за ведьмака, недостало бы Силы, чтобы так уделать ключника. Это все работа Йеннифэр, богомерзкой ведьмы!

За окном, как бы подтверждая слова Креппа, громыхнуло.

— Она и никто другой, — продолжал богослужитель. — Несомненно. Кто ж, если не Йеннифэр, вздумал бы отыграться на государевом советнике Лавроносике?

— Ха–ха–ха! — расхохотался ипат. — На это–то я как раз меньше всего злюсь. Лавроносик подкапывался под меня, на мое место метил. Теперь его уже люди слушать не станут. Как вспомнят, как он по заду отхватил…

— Недоставало еще, чтобы вы начали аплодировать сему преступлению, милсдарь Невилл, — поморщился Крепп. — Напоминаю, если б я на ведьмака не наслал бесогонного заклинания, то бишь экзорцизма, он поднял бы руку на меня и на достоинство храма…

— А ведь ты тоже скверно отзывался о ней в своих проповедях, Крепп. Даже Берран жаловался. Но что правда, то правда. Слышите, поганцы? — Ипат снова повернулся к Геральту и Хиреадану. — Нету вам прощения! Не подумаю потакать таким фокусам! Ну, давайте говорите, что у вас есть в свое оправдание, потому как если нет, то я начихаю на все ваши религии и устрою вам такое, что вы до смерти не забудете. А ну выкладывайте все немедля, как на духу!

Хиреадан тяжко вздохнул и глянул на ведьмака многозначительно и с вопросом. Геральт тоже вздохнул, откашлялся.

И рассказал все. Ну, скажем, почти все.

— Стало быть, вон какие пироги, — произнес богослужитель, немного помолчав. — Хорошенькая история. Злой гений, освобожденный от заклятия. И чародейка, которая заимела на этого гения зуб. Недурственная комбинация. Это может скверно кончиться, очень скверно.

— Что такое гений? — спросил Невилл. — И что надобно этой Йеннифэр?

— Волшебники, — пояснил Крепп, — черпают свою мощь из сил Природы, точнее, из так называемых Четырех Основ, сиречь элементов, популярно именуемых стихиями: Воздуха, Воды, Огня и Земли. У каждой из сих стихий имеется свое Измерение, на колдовском жаргоне Плоскостью именуемое. Существуют, стало быть, Плоскость Воды, Плоскость Огня и так далее. Измерения сии нам недоступны и заселены существами, именуемыми гениями…

— Именуемыми в легендах, — прервал ведьмак. — Потому что, насколько мне известно…

— Не прерывай, — обрезал его Крепп. — То, что тебе известно мало, было ясно уже с самого начала твоего рассказа, ведьмак. Так что помолчи и послушай тех, кто умнее тебя. Итак, гении. Их четыре рода, как и четыре Плоскости. Существуют д’йины, существа воздушные, мариды, связанные со стихией Воды, ифриты, кои есть гении Огня, и д’ао — гении Земли…

— Ну, тебя понесло, Крепп, это называется словесный понос, — вставил Невилл. — Тут тебе не воскресная школа, не учи нас. Говори кратко: чего Йеннифэр хочет от того гения?

— Такой гений, ипат, есть живой сборник магической энергии. Волшебник, имеющий возможность по желанию призывать гения, может эту энергию направлять в виде заклинаний. Ему не надо тяжким трудом вытягивать Силу из Природы, за него это делает гений. Тогда могущество такого чародея становится огромным, почти безграничным.

— Что–то я не слышал о всесильных магах, — поморщился Невилл. — Совсем даже наоборот, сила большинства из них явно преувеличена. Этого не могут, то не в силах.

— Волшебник Стаммельфорд, — прервал богослужитель, снова впадая в менторский тон и встав в позу лектора, — некогда передвинул гору, коя заслоняла ему вид с башни. Никому ни до, ни после не удавалось совершить подобное. Ибо Стаммельфорд, как гласит молва, пользовался услугами д’ао — гения Земли. Сохранились записи о подобных действиях других магиков. Гигантские волны и катастрофические проливные дожди, несомненно, дело рук маридов. Огненные столбы, пожары и взрывы — работа огненных ифритов…

— Смерчи, ураганы, полеты над землей, — проворчал Геральт. — Джоффрей Монк.

— Верно. Однако, вижу, кое–что ты все–таки знаешь. — Крепп посмотрел на него благосклонней. — Говорят, старый Монк нашел способ заставить служить себе и д’йини — гения Воздуха. Ходили слухи, что не одного. Он якобы держал их в бутылях и использовал по мере надобности, по три желания от каждого гения. Потому что гении, дорогие мои, исполняют только три желания, а потом свободны и смываются в свои измерения.

— Тот, над рекой, ничего не исполнил, — решительно сказал Геральт, — сразу схватил Лютика за горло.

— Гении, — задрал нос Крепп, — существа зловредные и коварные. Не любят тех, кто загоняет их в бутылки и велит передвигать горы. Они делают все, чтобы не допустить произнесения желаний, и выполняют их таким способом, которым трудно овладеть. И предвидеть. Порою выполняют буквально, поэтому надо следить за тем, что говоришь. Чтобы гения захомутать, нужна железная воля, стальные нервы, могучая Сила и немалое умение. Из сказанного тобою следует, что твои умения, ведьмак, были невелики.

— Слишком малы, чтобы эту дрянь обуздать, — согласился Геральт. — Но все же я изгнал его, да так, что воздух выл. А это чего–нибудь да стоит, Йеннифэр, правда, высмеяла мой экзорцизм…

— Какой экзорцизм? А ну повтори.

Ведьмак повторил слово в слово.