Русалки белого озера - Леонтьев Антон Валерьевич - Страница 32

Горянская, прищурившись, посмотрела на нее и изрекла:

– Так что вы хотели у него узнать?

– Дату смерти князя Дмитрия СвятополкДонского! – выпалила наконец Анна.

Серафима взглянула на нее исподлобья и заявила:

– Неужели вы этого не знаете, Анна Игоревна? Как же так! Вы ведь пишете диссертацию о «Чертяково»!

Анна двинулась чуть вперед и наступила подошвой на ключ. Горянская закрыла дверь кабинета мужа, дважды повернула ключ в замке и заявила:

– 14 ноября 1807 года. И это все, что вам было нужно? Тогда прошу меня извинить!

Она настороженно взглянула на Анну, намекая ей на то, что пора сдвинуться с места. Но двигаться с места Анна не собиралась – если бы она это сделала, то Горянская немедленно увидела бы ключ, все еще лежавший на полу.

– Или у вас имеется еще какойлибо вопрос? – полюбопытствовала Серафима, и Анна заявила:

– Дада, вы правы! У меня даже список имеется. Только куда я его положила…

Услышав о наличии некоего списка, Горянская благоразумно решила ретироваться. Поэтому, озабоченно посмотрев на часы, она сказала:

– Прошу меня извинить, однако я не могу сейчас уделить вам много времени. Зайдите ко мне, скажем, часика через два. И я охотно отвечу на все ваши вопросы! А Бориса Борисовича лучше не беспокоить!

С этими словами она удалилась, оставив Анну стоять около двери кабинета бородатого директора. Анна, все еще делавшая вид, что роется в карманах в поисках несуществующего списка, осторожно посмотрела на часы. Прошло почти десять минут! Значит, у нее максимум столько же, скорее, даже меньше.

Она быстро нагнулась, подняла ключ, поднесла его к замку, а потом быстро завернула за угол и посмотрела, не притаилась ли там Горянская. От такой особы всего можно было ожидать! Но коридор был пуст.

Тогда Анна быстро открыла дверь, проскользнула в кабинет Бориса Борисовича и снова закрыла дверь за собой. Она перевела дух и подумала, что хуже всего будет, если Серафима вдруг решит вернуться и застанет ее в кабинете своего благоверного. Тогда никакая лживая история ее не спасет.

Но, на ее счастье, Горянская и не думала возвращаться. Анна посмотрела по сторонам и заметила стоявший в углу большой, пузатый, старинной конструкции сейф. Она подошла к нему и вставила в замок ключ, который выбросила ей в окно Инга Валерьевна.

Не получилось! Неужели экскурсоводша забрала у похотливого директора не тот ключ? Но тут Анна поняла, что пыталась вставить ключ, держа его не той стороной. Так велико было ее напряжение, что она этого не заметила.

Она повернула ключ – и тот безо всяческих проблем вошел в прорезь. Анна повернула ключ трижды, и три раза раздался тихий щелчок. После чего дверь сейфа открылась.

Анна заглянула внутрь несгораемого шкафа и заметила на одной из полок пачки денег – по всей видимости, в сейфе хранилось целое состояние. Что это за деньги? Неужели те, что принадлежали музею, однако использовались четой Горянских на свои собственные нужды?

Но деньги Анну не интересовали. Она быстро прошерстила содержимое сейфа и обнаружила, что внутри большого имеется некоторое подобие маленького – это было отделение, защищенное металлической крышкой.

Но ведь ключа от этого отделения у нее не было! Однако, присмотревшись, Анна поняла, что крышку можно было открыть при помощи особого рычажка. Она так и поступила, и ее глазам предстали тонкая зеленая папка и резная шкатулка. Шкатулка на большой тетради в коленкоровом переплете.

Первым делом Анна схватила тетрадь и пролистала ее. Так и есть, пожелтевшие страницы, таинственные значки. Это был дневник краеведа Федора Ильича!

Затем Анна обратилась к папке. Она раскрыла ее и увидела лист, подобные которому она видела в архиве музея. Это был список того, что заказывалось за границей для княжеской усадьбы.

Перед ней был заказ от 3 марта 1798 года. Анна присмотрелась – и ахнула. В числе прочих предметов, которые были заказаны в Лондоне и Вене для князя и княгини, значились «часы золотые, камнями украшенные, в виде слона индийского с индийским же боярином в чалме поверх оного».

Далее следовали размеры часов в виде слона, а также описание украшавших его камней. Так и есть, в списке было отмечено, что тюрбан магараджи был украшен квадратным изумрудом.

Вот оно, документальное доказательство того, что часы принадлежали княжескому роду! И что эти часы находились на территории «Чертяково».

Подумав, Анна решила взять и этот список. Ведь исчезновение тетради все равно будет замечено Горянскими, так отчего же не прихватить и то, что подтверждало факт наличия часов.

Наконец очередь дошла и до резной шкатулки. Анна знала, что у нее остается всего пара минут, чтобы завершить операцию, вернуться к комнате, в которой Инга Валерьевна ублажала Бориса Борисовича, и просунуть ключ от сейфа под дверь. Но ей не терпелось узнать, что же было в шкатулке. Раз она находилась вместе с дневником и списком в специальном отделении сейфа, значит, это было чтото важное, ценное и имевшее непосредственное отношение к истории с часами и, вероятно, с Чертяковским монстром.

Анна взяла в руки шкатулку и осторожно подняла крышку. Отчегото она была уверена, что то, что там находится, поможет ей разгадать головоломку, с которой она столкнулась.

На дне шкатулки лежал перстень. Увидев его, Анна едва не выронила шкатулку из рук и, действуя механически, поставила ее на стол. Руки у девушки дрожали, ей внезапно стало очень и очень страшно. Если бы она нашла на дне шкатулки окровавленный нож, пистолет или даже гранату, она бы не испытала такого шока, как от того, что увидела этот перстень.

Потому что на дне шкатулки лежал ееперстень. Тот самый, фамильный, с аметистом, нефритом и яшмой, который был надет на пальце ее левой руки. Тот самый, который передавался в их семье из поколения в поколение по женской линии.

Дрожащими руками Анна извлекла перстень со дна шкатулки. Вообщето времени на то, чтобы рассматривать его, просто не было, однако она не могла оторваться от созерцания этой, в сущности, не такой уж и дорогой, хотя и старинной побрякушки.

Анна сняла свой собственный перстень с пальца и положила оба украшения на полированную поверхность письменного стола Бориса Борисовича. Они не просто были очень похожи. Они были идентичны.

Так же, как были идентичны трое часов со слоном и магараджей.

Анна взяла перстень, обнаруженный в сейфе, и надела себе на палец. Он был ей впору. Как будто был специально подогнан! Конечно, этот перстень не был таким блестящим, как ее собственный. Как будто он пролежал много лет гдето в темном месте. И все же…

Анна взяла оба перстня и подошла к окну, где сравнила два аметиста. У них имелся небольшой изъян, чуть заметное пятнышко. И это пятнышко наличествовало у обоих камней!

Одно дело, если бы речь шла о двух копиях одного и того же украшения. Но в томто и дело, это были два абсолютно идентичных экземпляра одного и того же украшения! Но как же так – один перстень передавался у них от бабушки к внучке, а другой… А другой был фамильной реликвией княжеского рода СвятополкДонских?

Голова от этого открытия шла кругом. Затем Анна перевернула оба перстня. Она знала, что на ее перстне имелась небольшая царапина: она когдато задела им за сиденье автомобиля, и было это примерно года два назад.

Она с трепетом поднесла перстень, найденный в сейфе, к лицу и обнаружила на нем точно такую же, как и на своем собственном, царапину.

Это не была копия. Это не были два экземпляра одной и той же вещицы. Это и была одна и та же вещь – ее перстень, только в двух совершенно идентичных ипостасях!

– Ну давай же, давай! – прошептал Пашка Сундуков, подталкивая своего лучшего друга Кольку Дягтерева к домику, окна которого лучились приятным желтым светом, несмотря на то, что изнутри они были занавешены то ли простынями, то ли наволочками.

Колька вздохнул и посмотрел на страшную маску, которую держал в руках.