Ключ к волшебной горе - Леонтьев Антон Валерьевич - Страница 24

XXXVI

Дверь резко распахнулась, взбешенный Платоша подбежал к мадмуазель Шнайдер и проорал ей в лицо:

– Что вы плетете, старая карга? Вы что, окончательно потеряли свой жалкий разум? Зачем вы забиваете голову моей невесте всякой чушью? Вы намеренно настраиваете ее против моего отца и Елизаветы Фридриховны! Вон отсюда!

Полина еще никогда не видела Платона в таком бешенстве. Мадмуазель Шнайдер вся съежилась и, пискнув, выбежала из комнаты. Платоша, мгновенно успокоившись и снова приняв облик заботливого жениха, произнес:

– Полин, ты же не поверила всему тому, что наплела тебе полоумная старуха? Она много фантазирует, мне ее жаль!

На следующий день, когда Полина спросила, где мадмуазель Шнайдер, тетя ответила, что та взяла расчет. Полина была поражена.

– О, Полин, – сказала тетя. – Не беспокойся, Шнайдер получила вознаграждение больше, чем заслуживала. Она сказала, что хочет отправиться к себе в Швейцарию. Я просила ее остаться, но она ни за что не соглашалась. Мне кажется, что бедняжка повредилась умом... Жаль ее, но что поделать...

Горничная Глаша изложила совершенно иную версию произошедшего. Глотая слезы и осматриваясь по сторонам, она поведала следующее:

– Полина Львовна, не верьте тому, что вам говорят! Елизавета Фридриховна вас обманывает! Она сама рассчитала мадмуазель, та плакала и даже упала на колени, умоляя оставить ее при вас. Мадмуазель работала в доме больше тридцати лет, и вот теперь – такая черная неблагодарность. Но Елизавета Фридриховна была неумолима, она велела ей убираться, причем не заплатила ни копейки. И выгнала бедняжку мадмуазель на ночь глядя. Я тайком дала мадмуазель золотой червонец – подарок вашего батюшки к Пасхе! Неужели и меня отправят на улицу?

Горничная замолкла, увидев Валериана Платоновича. Тот «на время» переселился на виллу Новицких, так как в гостиницах вроде бы не было свободных мест.

– О чем это ты, милочка, беседуешь с Полиной Львовной? – спросил он недоверчиво. – Ей надо отдыхать, а ты, вместо того чтобы работать, отвлекаешь ее глупейшими разговорами и сплетнями!

– Глаша читала мне вслух, – произнесла быстро Полина. Крещинский явно этому не поверил. Полина не знала, что думать. Почему тетя так ведет себя? Отчего она потакает Крещинскому? Отец Платоши ей не нравился, он был слишком хитрым и приторным.

Настал день, когда Платоша завел разговор о свадьбе.

– Моя дорогая, я понимаю, что сейчас не до этого, но нам надо подумать о том, как мы будем жить дальше. В Петербург пока вернуться нельзя, мы заперты в Варжовцах. Ты ведь знаешь, как хотела твоя покойная матушка нашего союза. Я предлагаю обвенчаться на днях!

Полина была поражена. Однако и Крещинский-старший, и тетя Лиззи твердили только об одном: надо как можно быстрее выходить за Платошу замуж. Полина, не выдержав, крикнула в лицо тетке:

– Я его не люблю, поймите же это наконец! И не выйду за него! Я... Я люблю другого!

Тетя Лиззи побледнела, а затем примирительно произнесла:

– Ах, Полин, конечно, ты права: сердцу не прикажешь. Но бедный мальчик так тебя любит! Неужто ты готова разбить его сердце? И кстати, кто твой новый избранник?

Поколебавшись, Полина рассказала тете Лиззи о Славко. Та качала головой и вздыхала:

– Боже мой, как романтично! Милая моя, я бы на твоем месте поступила бы именно так! Значит, ты будешь его ждать?

XXXVII

Через десять минут к ней прибежал заплаканный Платоша. Он долго кричал, называя Полину предательницей, жестокой обманщицей и сердцеедкой. Затем он бухнулся перед ней на колени и произнес жалким тоном:

– Но, Полин, вы же обещали у одра умирающей матушки, что станете моей женой! Вы нарушаете клятву, это святотатство! Как вы можете! Я так вас люблю!

Наследственное упрямство Кригерсов дало знать о себе. Полина заявила:

– Платон, вы мне нравитесь, но как друг. Я не выйду за вас замуж. Уверена, что любая девушка из высшего общества будет в восторге от такого жениха, как вы.

Странно, но былые чувства (если таковые вообще были) к Платоше сменились стойкой к нему неприязнью. Его мягкость обернулась бесхребетностью, его шарм – подделкой, даже его чувства... Полина вдруг засомневалась в том, что Платоша на самом деле любит ее. Более всего раздражал его командирский тон и резкие перемены настроения.

– Полин! – трагически-напыщенным тоном произнес Платоша. – Вы ужасная женщина! Вы безжалостная хищница! Как вы можете! Вы подарили мне надежду, а затем разбили мое сердце! Я вас ненавижу!

Затем Полина отказалась подписать доверенность на имя Валериана Платоновича. Тетя Лиззи даже раскраснелась и начала кричать, чего за ней обычно не водилось, при этом называя Полину на «вы».

– Полин, как же вы упрямы! Чем же объясняется непонятная антипатия к Валериану Платоновичу? Запомните, Крещинский – наше единственное спасение! Вы же не сможете вести дела! Тем более мы сейчас находимся в Герцословакии! Кто будет управлять вашим имуществом и капиталами в России?

Полина парировала:

– Уж точно не Крещинский! Он тоже находится в Варжовцах, и, доверь я ему управление своим наследством, он так же, как и я сама, не сможет контролировать прииски, заводы, банки и акционерные общества. Уверена, что вскоре представится возможность вернуться в Петербург, и я найду себе другого адвоката, благо, что в столице дефицита юристов не существует.

– Полин! – закричала тетя Лиззи. – Вы – несносная, избалованная, жестокая девчонка! Вы очень, очень сильно изменились после смерти Ксении и Льва! Словно в вас вселился бес... Словно вы лишились рассудка...

Тетка оборвала фразу на полуслове, затем, ничего не говоря, развернулась и покинула комнату. Полина с облегчением вздохнула. Наконец-то все оставили ее в покое! Тетя права – с Платошей она поступила жестоко, но почему она должна выходить за него, если все чувства к нему испарились? Тетя Лиззи ведь сама говорила, что никогда не стоит неволить себя и приносить свое счастье в угоду светским предрассудкам и условностям. Она не любит Платона, она хочет ждать Славко – значит, она так и поступит!

Глаша, сияя, доложила, что Крещинские объявили о том, что съезжают с виллы.

– И я узнала, что мадмуазель Шнайдер снимает неподалеку комнату, – добавила горничная.

– Сходи к ней и скажи, что она может возвращаться обратно, – попросила Глашу Полина. – Тетя не имела ни малейшего права увольнять мадмуазель.

Радостная Глаша умчалась. Полина обрадовалась, что все проблемы разрешились сами собой. Если тетка в самом деле почему-то хотела выдать ее замуж за Платона и из кожи вон лезла, чтобы получить доверенность на управление миллионным имуществом на имя Крещинского-старшего, значит, с тетей Лиззи надо быть начеку. Но почему она так поступила?

XXXVIII

Тетка заявилась к племяннице в комнату и сказала, то и дело промокая уголки глаз платочком:

– Полин, вы очень разочаровали меня. Скажу честно, что я не могу жить с вами под одной крышей. Я съезжаю в отель!

– Но там же нет мест, – наивно заметила Полина. – Ведь именно поэтому Крещинские и квартировали у нас.

Тетя Лиззи сделала вид, что пропустила это бестактное замечание мимо ушей.

– Значит, вы позволите своей тетке покинуть этот дом? – в растерянности произнесла Елизавета Фридриховна. Она явно ожидала, что Полина бросится упрашивать ее, прося забыть о переезде в отель.

– Тетя Лиззи, – проговорила мягко Полина. – Вы сами того хотите. Я давно знаю вас, вы не принадлежите к разряду тех взбалмошных особ, которые шантажируют других своими решениями. Раз вы хотите съехать с виллы в отель, я не буду возражать. Конечно же, я оплачу вам пребывание там.

– Полин, я поражена! – простонала тетя Лиззи, несколько переигрывая. – Я же кузина вашей покойной матушки! А вы ведете себя, как предательница! Ах, Полин, Полин...

Затем, словно о чем-то вспомнив, тетка продолжила: