Журнал «Если», 2000 № 07 - Дяченко Марина и Сергей - Страница 51

Дуан встал и, стараясь не обращать внимания на боль в плече, взмолился:

— Не надо, господин, очень вас прошу…

Кор удивленно уставился на него.

— Да ты в отчаянии! — Наместник вздохнул и опять сцепил руки за спиной. — Не хочу неволить тебя, однако не могу же я допустить, чтобы моего самого надежного советника, доносящего до ирделиан мои мысли, преследовали бродяги и убийцы. — Он поджал губы. — Учти, я могу переселить тебя во дворец вопреки твоему желанию.

Позже, вспоминая тот вечер, Дуан удивлялся, какой странный оборот принял их разговор. Но тогда, набравшись смелости, он решил идти до конца. Глядя властелину прямо в глаза, он ответил:

— Да, господин, могли бы.

Кор смотрел на него дольше обычного. Дуан знал, что его хвост до того одеревенел, что вот-вот вспорет напряженную атмосферу. Но ему было известно и еще кое-что: наместник уважал смелость и часто миловал осужденных ирделиан, если в их поведении обнаруживалось нечто, достойное его восхищения.

Тот же принцип сработал и на сей раз.

— Воля твоя. Но если на тебя нападут вновь, придется действовать. Больше я такого не спущу. Ты ведь сознаешь это, Дуан?

Дуан опустил глаза.

— Да, господин.

Когда он осмелился поднять веки, оказалось, что Кор взирает на него со смесью раздражения и изумленного восхищения. Смущенный тем и другим, Дуан переменил тему.

— Ведь вы зачем-то меня вызвали, господин?

Кор запрокинул голову и расхохотался.

— Совсем забыл! Хорошие новости, Дуан. Мы расшифровали надписи на развалинах. Тайна порталов раскрыта!

Увы, Кор ликовал недолго. То, что выглядело ключом к тайне порталов, оказалось всего лишь картой новых развалин. Наместник, не оставляя своих намерений, удвоил усилия и отдал приказ работать день и ночь, чтобы побыстрее раскопать неведомый ранее храм на горном склоне. В результате наместник стал раздражительнее, а город — беспокойнее. Дуан был уверен, что спешка спровоцировала первое покушение.

Во время одной из прогулок неутомимого наместника по площади — он совершал такие прогулки регулярно, чтобы, как он выражался, «уловить атмосферу», — неподалеку от него взорвалась бомба. Трое из его охранников были ранены; погибли тоже трое — торговка-ирделианка и двое ее покупателей. Разъяренный Кор приказал начать облаву на всех подозрительных типов. Заговорщики были незамедлительно арестованы и казнены. Командовал казнью лично наместник.

Одной из главных наших задач на Ирделе, граждане, является восстановление и поддержание порядка.

Речь наместника транслировалась по всему городу. Его изображение красовалось на поспешно смонтированных экранах.

Мы уже почти добились порядка и спокойствия.

Его блестящее серое лицо, увеличенное в десятки раз, было насупленным, в голосе звучал укор.

Разве ваших детей не кормят? Разве не восстанавливают ваши дома? Разве городу не возвращается былая красота?

Для пущей популярности он выступал по-ирделийски. Казалось, это его родной язык — так естественно и четко звучал его бас.

Я готов простить эту варварскую ошибку. Ибо, я уверен, то была именно ошибка. Ошибка, порожденная страхом, нетерпением, трусостью. Эта планета снова станет великой, вы снова сможете ею гордиться. Но, ирделиане, одному мне этого не добиться. — Его голос звенел над городом. — Мы должны вместе трудиться на всеобщее благо. Не дайте смутьянам-одиночкам затмить славное будущее, встающее над горизонтом!

На экранах появились шеренги мужчин со связанными впереди руками, построенные во дворе дворца. Перед ними стоял на помосте наместник, вокруг него — охрана в шлемах и ирделийский Совет в полном составе. Выполняя зычную команду Кора, солдаты взяли на изготовку лазерные ружья.

Наш суд суров и скор. Согласно законам Империи, осужденный за убийство обречен три дня умирать на медленном огне. Но я не чудовище. — Он сделал паузу, наслаждаясь эффектом. — Я смягчаю приговор. Осужденные будут расстреляны.

Он сузил глаза, толпа зевак загудела.

Каждый, кто нарушит закон, обязан поплатиться за свое преступление. За смерть ваших сограждан, по моему повелению и по решению Совета, эти люди будут лишены жизни. И да восторжествует справедливость! Пусть никто не уйдет от расплаты.

Он поднял над головой обтянутый перчаткой кулак и долго стоял так, пока каждый камень на площади не задрожал от страха. Потом он уронил руку. Раздался залп, лазерные лучи пронзили обреченных ирделиан. Они рухнули, как подкошенные.

Никто!

Дуан отвернулся. Он узнал среди приговоренных Корета, чьи круглые непримиримые глаза заглянули ему прямо в душу. Этот взгляд Дуан унесет с собой в могилу.

Близилась осень, но зной становился все более испепеляющим. Он стискивал новые дома огненной рукой, словно грозя превратить их в прах. Силы у всех были на пределе, но мало кто осмеливался высказываться вслух: большинство следило за каждым своим словом, даже за мыслями, опасаясь кары. Ирделиане торопились по своим делам, боязливо озираясь, помня о вездесущей опасности. Драконианцы крепко сжимали лазерные ружья и провожали подозрительным взглядом каждого мужчину, каждую женщину, каждого ребенка. То было затишье, набухшее грозой. Все только и ждали нового удара грома.

Дуан оглядывался через плечо не реже, чем все остальные, если не чаще. Торговцы изображали подобострастие, но он читал в их взглядах осуждение. Вооруженные драконианцы смотрели на него с подозрением, как на любого ирделианина. Даже в глазах жены он читал упрек. Предсмертный взгляд Корета преследовал его повсюду, не оставляя и во сне. Он исполнял свои обязанности машинально, физически присутствовал на заседаниях Совета, но мозг его ни не секунду не покидали доводы, к которым он должен был бы прибегнуть, чтобы не дать свершиться казни. Тысячу раз он прокручивал в сознании сцену, как своим красноречием вынуждает наместника проявить милосердие. Он столь упрямо твердил эти так и не прозвучавшие слова, что они, казалось, отпечатались в каждой черточке его лица, их выбивал дробью его беспокойный хвост. Он безучастно проживал день за днем. Зная, что все равно не сумел бы спасти обреченных, он не мог смириться с тем, что даже не попытался этого сделать.

Когда подпольщики наконец установили с ним связь, он испытал огромное облегчение. Встреча со связным состоялась в одной из маленьких таверн вблизи дворца и канцелярии наместников, где обычно перекусывали члены Совета. Дуан, сидевший за столиком один, мгновенно узнал в новом посетителе подпольщика.

Тот был одет так же, как Дуан, если не богаче. Изящно усевшись, он молвил:

— Вы не удивлены?

Дуан пожал плечами.

— Я знал, что это рано или поздно произойдет. Ведь никто не сможет быть вам настолько полезен, как я.

Собеседник улыбнулся холодной, как у драконианца, улыбкой.

— Так уж и никто…

Дуан откашлялся.

— Она никогда не покидает дворец.

Собеседник провел ладонью по рту, призывая Дуана к осторожности, и огляделся. Ответная улыбка Дуана была копией улыбки Кора, но он этого не знал.

— Кто из здешних посетителей больше похож на шпиона наместника, чем я?

Незнакомец покачал головой.

— Мы вынуждены рисковать. Теперь никогда не скажешь наверняка, кто разделяет твои убеждения.

Дуан посерьезнел.

— Убеждение — это одно, поступки — совсем другое. — Он выдержал встревоженный взгляд незнакомца.

Они хорошо поняли друг друга. Дуан как подручный наместника пользовался в заведении неограниченным кредитом, поэтому они долго пили за счет Кора в честь заключенного союза.