Спасатель. Жди меня, и я вернусь - Воронин Андрей Николаевич - Страница 33

– По-моему, ты сгущаешь краски, – дипломатично заметил он, дослушав до конца. – Все верно, этот твой Шмяк, он же Прохоров, в девяносто первом был полковником и работал в аппарате министерства внутренних дел. Он мог быть доверенным лицом Пуго, мог знать что-то о золоте… Ключевое слово здесь – «мог»: мог знать, а мог и не знать, мог участвовать, а мог и не участвовать. Но, даже если знал и участвовал, его убийство с последующим обыском, извини, писано вилами по воде. Полагаю, никто тебя не выслеживает, и ты можешь успокоиться и перестать шарахаться от собственной тени…

Он намеренно выбрал эту линию поведения и этот покровительственный тон взрослого, втолковывающего несмышленому малышу прописные истины: никакого буки на свете не существует, в шкафу у тебя никто не прячется и темноты бояться не надо – ничего страшного в ней нет. Реакцией на такую благодушную отповедь может стать только злость; злость рождает желание возражать и спорить, а аргументом, способным принести победу в таком споре, в данном случае могла стать только конкретная информация, которую собеседник Андрея пока что предпочитал держать при себе. Спроси его в лоб, что было в том конверте, он, чего доброго, наврет про какие-нибудь облигации трехпроцентного займа образца тысяча девятьсот пятьдесят лохматого года или придумает еще какую-нибудь ересь в этом же роде…

– За пансионатом следят, – подтверждая правоту его теоретических выкладок, запальчиво сообщил мальчишка. – В лесу полно следов, а на дереве за забором – вон на том, видите, – оборудована наблюдательная площадка. И это не охотники, – добавил он, предвосхитив реплику Андрея. – Я туда поднимался. Оттуда ничего не видно, кроме территории пансионата. Они не нашли того, что искали, и будут искать дальше.

– Угу, – сказал Андрей. – Ты сам-то понимаешь, что говоришь? Если ты прав и Прохорова убили, чтобы что-то найти в его комнате, а он передал это тебе… Что это значит, ты понимаешь?

– Что я следующий на очереди, – сказал Женька Соколкин.

Это прозвучало без малейшего надрыва или бравады, буднично, как простая констатация факта – тоже простого, обыденного, – но голос у мальца едва заметно дрогнул, и Андрей вдруг понял: а паренек-то не шутит! И ничегошеньки не сочиняет. Он в это дело не лез, его туда втянули, не спрашивая согласия, и отправленное им электронное письмо, равно как и проникновение в компьютер Андрея, не хулиганство и даже не шалость, а самый настоящий крик о помощи. Он уверен, что ему грозит реальная опасность, и, если отбросить аргументы типа «Бога нет, потому что космонавты его не видели», приходится признать, что для такой уверенности у него есть очень серьезные основания.

– Не парься, – вынимая из кармана сигареты, посоветовал Андрей, – сейчас вместе что-нибудь придумаем. Куришь?

– Что я – больной?

– Ну, раз не куришь, значит, здоровый. Кто не курит и не пьет…

Андрей осекся, с некоторым опозданием сообразив, что в данной ситуации старая присказка прозвучит двусмысленно – вернее, наоборот, слишком уж недвусмысленно. Чтобы скрыть смущение, он долго чиркал зажигалкой, пряча лицо в сложенных лодочкой ладонях, а после призывно помахал рукой сначала Слону, все еще торчавшему у ворот в компании охранника, а потом и Моське, который опять загорал на крыльце, подпирая одну из колонн.

– Вы не спросили, что было в конверте, – негромко произнес у него за спиной Женька Соколкин.

– Захочешь – скажешь, – не оборачиваясь, тоже негромко откликнулся Андрей.

– А если не захочу?

– Поставлю на пузо утюг и включу в розетку, – рассеянно отшутился Липский.

– Там золото партии, – послышалось у него за спиной.

Андрей не обернулся. Переждав мгновенно нахлынувшее и так же быстро отступившее чувство свободного падения, он пожал плечами и, выдув в голубое небо струю табачного дыма, легкомысленно произнес:

– Ну, значит, квартира в центре Москвы практически у тебя в кармане.

– Воробей на столбе. И три креста, – непонятно сказал Слон в трубку и, прервав соединение, опустил мобильник в карман пальто. – Все правильно, – добавил он, обращаясь к сидевшим в машине. – Охранник тоже видел следы в лесу. Он ничего, нормальный мужик. Даже воевал, оказывается.

– А эта стерва в инвалидном кресле, наверное, Гер да, – устраиваясь за рулем, предположил Моська.

– Редкое имя, – заметил Андрей.

– Это кличка, – объяснил Моська, – оперативный псевдоним. Известная была дамочка в свое время. Да и сейчас, как я погляжу, еще может показать класс.

– Может, не она? – с надеждой сказал Слон. – Вдруг мальцу померещилось?

– Мальцу, может, и померещилось, – проигнорировав протестующее движение на заднем сиденье, сказал Моська, – а вот у главврача в компьютере червяк. Вот такущий! – Он показал руками, какой «червяк» завелся в компьютере у Семена Тихоновича. Если верить ему, червяк был размером с хорошего удава. – Гонит информацию куда-то налево. И хрен его знает, как давно. Послушайте, Липский, – обернувшись через плечо, окликнул он Андрея. – Отключили бы вы свой телефон. Просто от греха подальше. И батарею выньте. Вставите, когда будете дома. И мой вам совет: не надо обсуждать по телефону деловые вопросы. Ни по мобильному, ни по городскому – ни по какому.

– Поехали уже, советчик, – буркнул Слон.

Моська запустил двигатель, проехал по кольцевой дорожке перед крыльцом, разворачиваясь, и направил машину к воротам, которые уже были открыты. Охранник помахал на прощанье рукой, и Слон, проникшийся к нему дружеским расположением, приспустив оконное стекло, энергично замахал в ответ.

– Ничего себе, – послушно отключая телефон, уважительно произнес Андрей. – Слушайте, а кто они такие?

– Банда, – сказал Слон.

– ОПГ, – уточнил Моська.

– Можно сказать и так, – согласился Слон.

– А можно и не говорить. Грабежами и разбоем они не промышляют, по квартирам добропорядочных граждан в их отсутствие не шарпают… – Моська чертыхнулся, выравнивая машину, которую нехорошо повело в сторону на прикрытом раскисшей снеговой кашицей скользком подтаявшем льду. – Доля в банковском деле, несколько риелторских фирм, пара-тройка заводиков, грузоперевозки в любую точку шарика – короче, легальный бизнес. А что там, в глубине, никто не знает. И узнать не стремится – Россия, что тут еще скажешь. Внешне все эти лавочки друг с другом никак не связаны, но доход с них получает группа бывших коллег Медведя – это Прохоров, если кто не в курсе. Отставные полковники и генералы МВД – матерые, со связями хоть в Кремле, хоть в криминале. Такие, понимаете ли, энергичные пенсионеры при легальном бизнесе. Бизнес современный, а методы работы старые, да и менталитет не изменился – чему там, в самом деле, меняться, еще при Брежневе на хрен все закостенело. Короче, я вам так скажу: если они на вас зуб наточили – а похоже, что так и есть, – дело ваше труба. Это же крокодилы, звероящеры! Они не думают, они хватают – хвать, и нет тебя.

– Блин, – сказал примостившийся в углу заднего сиденья Женька Соколкин.

– Что, пацан, страшно? – обернувшись, ухмыльнулся Слон. – Не дрейфь, ты теперь с нами, а мы себя тоже не на помойке нашли.

– Это заметно, – поддакнул Женька. Слон его иронии не заметил; Моська коротко улыбнулся обращенным к Андрею уголком рта, но промолчал. – А сами-то вы кто – другая ОПГ?

– Можно сказать и так, – повторил Слон.

– А можно и не говорить, – в свою очередь повторил Моська.

– Группа компаний, контролируемых пенсионерами МВД, против такой же группы, возглавляемой бывшими сотрудниками спецслужб, – задумчиво произнес Андрей. – Так, что ли, получается?

– А это имеет практическое значение? – неожиданно холодным, подозрительным тоном осведомился Моська.

– Да нет, наверное, – вздохнул Липский. – Просто везде одно и то же – что в бизнесе, что в политике…

– Ты еще церковь забыл, – снова потеплев, подсказал Моська. – Там тоже такие кадры встречаются… с погонами под рясой. А что ты хочешь? На верхушке пищевой цепи всегда тот, у кого клыки длиннее и мускулы крепче.