Снежные псы - Веркин Эдуард - Страница 54

– Ладно, – неожиданно быстро согласился Перец. – Ладно, я на Кие.

Он свернул в сторону зеленоглазого. Кий отреагировал на него спокойно, как всегда. Перец забрался в седло, пристегнулся и скомандовал взлет. Кий оторвался.

Щек сидел, собравшись в комок, как перепуганный пес.

Я поспешил к Хориву. Меня змей подпустил спокойно, да и Тытырина тоже.

– Плохой знак, – прошептал Тытырин, устроившись на втором седле.

– Что плохой знак? – Я обматывал шею шарфом.

– То, что он его не узнал…

– И что тут плохого?

– Персиваль изменился, – сказал Тытырин. – Изменился. Ты же знаешь, что Хорив… что у него обостренное восприятие, тонкая натура… Он чувствует, когда люди меняются…

– Не болтай об этом лучше, – посоветовал я.

– Кому? Кому у нас об этом можно разболтать?

– Вот никому и не болтай. И еще… Ты если заметишь, что с Перцем что-то не так… скажи мне. Хорошо?

– Ну конечно. Скажу. С Перцем что-то не так.

– Взлет! – скомандовал я.

Глава 17

Мощь мощей

Над красноватой голой поверхностью пустыни возвышалось что-то здорово похожее на консервную банку.

– Пуэбло, – сказала Лара.

– Что? – не понял Гобзиков.

– Пуэбло. Там гномы живут.

– Гномы?

– Ну да. Гномы – это такие… В общем, увидишь. Я тебе много не буду рассказывать, ты сам смотри, что тут да как. Всегда полезнее до всего доходить самому. Согласен?

– Согласен.

– Мы сейчас пойдем к этому пуэбло…

– Пойдем? – переспросил Гобзиков.

– Если полететь, то гномы могут испугаться. И если испугаются… Лучше все же, чтобы не волновались. От спокойных гномов толку больше.

Они оставили воздухолет и отправились в сторону поселения. Всю дорогу молчали. Лара о чем-то размышляла, а Гобзиков пытался представить, как выглядят гномы. Не очень получалось.

Где-то через час приблизились к пуэбло. Вблизи оно еще больше напомнило Гобзикову консервную банку, только слепленную из глины, с оплывшими краями, с какими-то прорехами. Настоящий муравейник для мексиканских муравьев. Лара и Гобзиков пустились вокруг этого муравейника и быстро обнаружили вход. Большую круглую и неровную дыру. Гобзикову показалось, что больше всего дыра походит на какую-то чумную пасть. И лезть в нее совершенно не хотелось.

Но Лара выглядела уверенно, и Гобзиков тоже успокоился.

Он давно понял, что думать ему здесь особо не надо, ни к чему. Потому что Лара сама знает, что делать и куда идти. Иногда, глядя на нее, Гобзиков прикидывал – зачем он ей вообще нужен? Сам понимал, что ценности в нем нет никакой, но Лара его не прогоняла.

А сам он не мог уйти. Глядел на нее и не мог. Рядом с ней было хорошо. Появлялся смысл. С ней он мог отправиться куда угодно. На север, на юг, к черту на кулички.

– Входим тихо, – предупредила Лара и устремилась в темный проход.

Гобзиков за ней.

Они прошли через узкий и совершенно темный коридор, в котором с потолка свисало множество мокрых цепей. Гобзиков несколько раз стукнулся о них головой, а те не звякнули.

– Водяные цепи, – шепотом пояснила Лара. – На них собирается влага, она стекает вниз, ее потом пьют.

Коридор заканчивался воротами, за ними виднелся двор. Лара не стала в него выходить, прижалась к стене. Гобзиков тоже прижался. И стал наблюдать.

Изнутри пуэбло тоже походило на банку. Только с очень толстыми стенками. Видимо, в них и жили гномы. Что-то вроде римского Колизея, но в гораздо меньших масштабах. И сверху тоже цепи свисали в большом количестве. Наверное, тоже для сбора воды – к колодцу тянулись.

Двор был пуст. Так поначалу показалось Гобзикову. Потом он увидел грязные пыльные лохмотья, возвышающиеся недалеко от колодца. Лохмотья что-то напоминали и были совершенно неподвижными. Что неудивительно – приглядевшись, Гобзиков заметил, что из лохмотьев торчит боевой топор. Чекан. Гобзиков собрался сказать об этом Ларе, но вдруг из-за колодца показалось странное существо. Мелкое, ростом со среднюю собаку. В лице у существа присутствовало нечто лягушачье, туловище защищала кожаная броня со стальными нашлепками, ножки были кривые, но вся фигура дышала каким-то достоинством и силой.

Существо было зеленого цвета, и Гобзиков догадался, что видит гнома.

– Это Кипчак, – шепотом сообщила Лара. – Нам здорово повезло, Кипчак нам пригодится.

Гобзиков хотел было показаться гному, но Лара его удержала. Они принялись наблюдать издали.

Кипчак долго смотрел в колодец, затем плюнул туда, сбросил вниз ведро и принялся по одному извлекать из колодезных недр гномов.

Те, в отличие от самого Кипчака, были не болотно-зеленого, а скорее желтого, песочного цвета. Кипчак их доставал, а они автоматически выстраивались в линию, глядели с испугом по сторонам.

Кипчак работал и работал, гномов прибывало, а внизу, напротив, меньше, кажется, не становилось. Сначала Гобзиков считал их, но, насчитав сорок три желтых гнома, бросил. Гномы были разного размера. В основном тоже где-то около метра, отметил Гобзиков. Но попадались и совсем мелкие, в полметра. Видимо, дети или подростки. В конце концов Кипчак устал и велел добывать своих сородичей другим гномам, уже вытащенным. Спасение продолжилось, и скоро весь внутренний двор поселения оказался заполнен понурыми желтыми гномами.

Спасенные молчали.

– Вот! – Кипчак указал пальцем на шеренгу. – Посмотрите на них!

Кипчак явно адресовался к воображаемым зрителям, но так получалось, что и к Гобзикову с Ларой тоже.

– Посмотрите, как зверствуют кобольды! Твари покидали всех в темный колодец! Не считаясь с возрастом, не считаясь с полом! Вот! Вот с чем мы бьемся и будем биться!

– Это не кобольды были, – выступил вперед одноглазый гном.

– А ты кто? – спросил его Кипчак. – Здешний алькальд?

Одноглазый кивнул.

– Я – Великий Кипчак Беззаветный! – надменно представился Кипчак. – Верховный темник Алмазной Орды и смиренный служитель Персиваля Безжалостного!

Гобзиков вопросительно взглянул на Лару, та строго сдвинула брови. Гобзиков стал наблюдать дальше.

– Я – Кипчак Беззаветный! – повторил Кипчак.

Гномы привычно поклонились.

Кипчак надулся от гордости и произнес со значением:

– Перестаньте кланяться! Пора изживать рабские привычки, вы же на своей земле! Держите себя с достоинством. Почему вы не сопротивлялись, когда вас кидали в колодец?

– А нас и не кидали, – ответил одноглазый, – мы сами спустились.

Кипчак замер с открытым ртом.

– В каком смысле? – спросил он, когда онемение вышло из его челюстей. – Что значит «сами спустились»?

– Как увидели, что они бегут, так сразу и спустились в колодец.

– Как? – Кипчак был растерян.

– По лестнице. Спустились по лестнице.

– Я не спрашиваю, как вы спустились! – заорал Кипчак. – Я не спрашиваю, как вы туда сползли! Потому что я знаю, как вы туда сползли! Как слизни! Как черви! Как коловратки! О!!!

Кипчак воздел руки к небу, затем плюнул на землю, продолжил волноваться:

– Вы туда сползли! Но почему?! Почему вы не стали защищаться?! Здесь высокие стены! А гоблин был только один! Вы могли бы обороняться! Но вы сползли в колодец! Трусы! Вы позорите высокое звание! Вы…

Кипчак задохнулся.

– Я вот чего сделаю, – деловито сказал он. – Я вас обратно туда кину. Чтобы вы не позорили своих предков. Только детей оставлю. Воспитаю из них воинов.

Гобзиков взглянул на Лару. Та отрицательно помотала головой.

Кипчак топнул. Маленькое существо просто кипело от ярости, просто взорваться готово было.

– Дети! – крикнул он. – Сделайте два шага вперед!

Из шеренги гномов выступили детишки, человек пятнадцать. Вернее, гномов пятнадцать. Маленькие, желтые, тощие. Интересно, чем они здесь питаются, подумал Гобзиков. Тут же полная пустыня. Ни огорода никакого не видно, ни грядок, ни кустов. Манна, что ли, тут на них падает?

– Идите ко мне! – велел Кипчак.

Дети подошли к нему, Кипчак потрепал их по головам. Взрослые же сгрудились возле колодца. Кипчак зыркнул на них и скрипнул зубами.