Девять жизней - Лин Фрэнк - Страница 16

– Я тебя внимательно слушаю.

– Мальчишка в довольно сложном положении, босс. Я говорил вам, что он глухой? Но при этом он чертовски умен, потрясающе читает по губам. Больше того, он может угадать, что люди говорят, по их движениям, даже когда он не видит губ. Просто феномен! Может понять разговор за сотню ярдов!

– И чем же это ему грозит?

– Ему собираются открутить голову. Он начал прогуливать школу, таскается по улице со всякой шпаной, часто не ночует дома. Мать заявила в полицию, но когда его поймали и привели домой, он рассказал об очень интересном разговоре, который услышал – то есть, получается, увидел – на улице. Копы им очень заинтересовались. Одному социальному работнику поручили наблюдать за ним, но сейчас он в отпуске – да и вообще ему не под силу держать Либерти в узде!

Я рассмеялся.

– Я совершенно серьезно, босс! Если эта уличная банда поймет, что Либерти грозит им неприятностями, они могут просто пристрелить его.

– Все это очень интересно, Джей, но при чем тут ты? – Я начинал заводиться. Моя маленькая фирма уже внесла изрядный вклад в воспитание молодежи, приняв на работу Джея Андерсона, а он собирался навязать на мою голову еще одну жертву социальной несправедливости. Впрочем, подумал я, это, видимо, закон: подобрал одного пассажира, и скоро весь автобус уже трещит по швам. Делиз меня предупреждала.

Джей был озадачен, почувствовав напряжение. Он снова посмотрел на свои руки, крутанул запястьями и мрачно улыбнулся.

– Он мой родственник, босс, – признался он. – Когда отец вышел после первой отсидки, мать его не приняла. Тогда он сошелся с одной белой девушкой из Глазго. Она родила Либерти. Мать думает, что его назвали Либерти – «свобода»– назло ей.

– Значит, он твой единокровный брат?

– Выходит, что так, – угрюмо отозвался Джей.

– Так да или нет? – настаивал я.

– Да, и мне поручили за ним присматривать.

– С какой стати? Для этого есть социальная служба.

Джей явно не соглашался.

– У них ничего не выйдет. Они не заставят его ходить в школу. Он не желает знать ничего, кроме компьютера и своих барабанов. Мне все равно придется вмешиваться.

– А Ловена ничем не может помочь? – спросил я. Мать Джея Ловена Андерсон была опорой местной общины.

– Нет, она его на порог не пускает. Говорит, это мои отношения с отцом, а вы ведь знаете, что он отбывает пожизненный срок в специальном отделении «Барлинни».

Возня с десятилетним пацаном, несомненно, плохо вписывалась в пижонский стиль жизни Джея. Удивляло меня и отношение Ловены. Я знал ее как очень отзывчивую женщину – хотя в данном случае ее, вероятно, можно было понять. Она одна, без мужа вырастила троих детей и, конечно, не обязана была следить еще и за беспризорным отпрыском отца Джея. Тем более что его мать жива и здорова.

Взглянув еще раз на смущенное лицо Джея, я смягчился и, повинуясь какому-то непонятному импульсу, выдал ему 50 фунтов.

– Отвези Либерти на аттракционы – в «Лазерквест» или боулинг. Скажи, что это мой подарок к Рождеству и что поход повторится, если он обещает тебе больше не болтаться по улицам. Возьми машину. На обратном пути завези его домой и возвращайся к пяти часам. И не забудь заполнить бак.

Лицо Джея просветлело.

– Есть, босс! Все будет в лучшем виде!

Не знаю, что сказали бы педагоги о моих методах воспитания, но, кажется, я поступил лучше, чем если бы просто выгнал мальчишку взашей. Деньги можно будет записать на счет Риштона, в графу накладных расходов.

Когда Джей ушел, я положил ноги на стол и задремал, читая учебник судебной медицины. Я еще не брался за дело Мэри Вуд, но за два дня до Рождества это вряд ли имело смысл.

Разбудил меня звонок Кэт Хэдлам. Она говорила очень деловито:

– Хочу поблагодарить вас за возврат машины, но звоню не только за этим. Здесь кое-что произошло, и мне необходимо с вами встретиться. Вы могли бы приехать на «Альгамбру»?

Я всегда знал, что спать на работе вредно, и теперь усиленно старался собраться с мыслями.

Если они с Риштоном собираются отменить мою поездку к Глории в Престбери – прекрасно. В любом случае они должны будут заплатить мне за сегодняшний день.

– Сейчас начало пятого, мисс Хэдлам, а ровно в пять я собираюсь выехать в Престбери. Боюсь, что к вам я не успеваю. Вы не можете объяснить мне суть дела по телефону?

– Я хочу поговорить с вами как раз о поездке в Престбери. Глория уходит с работы только в половине шестого, так что времени у вас предостаточно. Мне необходимо обсудить с вами кое-что очень важное. – Тон ее сделался резче, и мне это не понравилось.

– Если вы хотите отменить нашу сделку – пожалуйста, – сказал я. – Я могу положить десять тысяч в пломбированный контейнер и отослать его с курьером. Вы получите деньги через полчаса.

Когда я произнес «десять тысяч», в трубке послышался сдавленный стон, но Хэдлам быстро взяла себя в руки.

– В таком случае нам тем более необходимо поговорить… если только вы соизволите не горячиться. Дело в том, что мне нужно обсудить все с Саймоном – но непременно в вашем присутствии. Не волнуйтесь, я оплачу ваше время, только, пожалуйста, приезжайте, мистер Кьюнан…

Отказать ей я не мог и снова вышел в холодную зимнюю мглу. Перед выездом я позвонил из машины Джею и велел ему ждать меня у входа в «Альгамбру» сразу после пяти часов.

Скоро передо мной замаячило здание «Альгамбры» с его темными дверными проемами, мрачными навесами, причудливыми арками и кривой крышей – зрелище в сумерках еще более зловещее, чем днем. Против обыкновения, здесь было пустынно. Когда я прибыл на место вчерашней унизительной сцены, мой враг Пултер дежурил у входа один.

Взгляд его был холоден, как зимний вечер.

– Поднимайтесь в кабинет мисс Хэдлам. Она ждет вас. Вы знаете, как пройти, – резко отчеканил он.

Дорогу я и в самом деле нашел без труда, ориентируясь по кричащим картинам на стенах. Студия пустовала.

В кабинете у Хэдлам я застал только ее и Риштона. Маленькая фигурка знаменитого ведущего, вдавленная в подушки низкого дивана, напоминала манекен или причуду модного скульптора. Хэдлам сидела за своим столом. В воздухе висело напряжение, оба молчали. Хэдлам предложила мне сесть на низкое кресло напротив Риштона, но, взглянув на его лицо, я счел благоразумным отказаться.

В углу стоял стул – стальная конструкция в форме радара с натянутым на нее кожаным сиденьем. Когда я опустился на него, радар жалобно заскрипел, но выдержал. Теперь я оказался на одной высоте с Кэт Хэдлам, а Риштон сидел напротив нас почти на полу.

– Мы говорили о том, действительно ли вам стоит отправляться к Глории, – нерешительно начала Хэдлам.

– Об этом говорила ты!– вскричал Риштон. – Я не собирался ничего менять!

Зная взгляды Риштона на вмешательство женщин в его планы, я начинал сомневаться, что сидящую за столом даму ждет роль его спутницы. В лучшем случае ей светило сохранить место в резервном подразделении. До сих пор в общении с этой парой я вел себя как кроткая овечка. Вчера вечером разговор взяла на себя Делиз, сегодня за ланчем я лишь слушал Риштона. Мне это надоело.

Я встал, вынул из кармана конверт с десятью тысячами и бросил его Риштону на колени.

– Я ухожу. Если вы о чем-нибудь договоритесь и я по-прежнему буду вам нужен – позвоните мне после Нового года.

Риштон вскочил с дивана, как фокстерьер.

– Сядьте и слушайте! – рявкнул он. – Мы принимаем важное решение! – Лицо его побагровело, черные глаза сверкали. Я испугался, что он вот-вот превратится в облако пара и на ковре останутся только его элегантные кожаные туфли.

Было удивительно, что после такого напряженного ланча и визита в бордель он вообще держится на ногах, но мне довелось наблюдать фонтан энергии Риштона в действии. Он с трудом сдерживал свою ярость.

– Кэт волнуется, что если мы пошлем к Глории незнакомого ей человека, то она может неверно нас понять. Может подумать, что мы принимаем жесткие меры. Я сказал ей, что ваш приезд, напротив, успокоит Глорию, но Кэт сомневается…