Цивилизация средневекового Запада - ле Гофф Жак - Страница 14

Затем наметились контуры будущих наций: Западно-Франкское королевство стало Францией, с которой начала сливаться Аквитания, долгое время бывшая столь обособленной и своеобразной в королевстве; Восточно-Франкское королевство стало Германией, которая, имея четкую границу лишь на севере, испытывала искушение распространиться на запад, даже за Лотарингию, многие века бывшую яблоком раздора между Францией и Германией, унаследовавшими эту распрю от внуков Карла Великого, а также на юг, где мираж империи и идея подчинения Италии долго сохраняли свой соблазн. Этот Sehnsucht nach Stiden перемежался или сочетался с Drang nach Osten, с начавшимся натиском на славян. Италия при этих колебаниях политики испытывала угрозу и германских имперских претензий, и светских амбиций пап.

Промежуточные политические образования оказались хрупкими; королевства Прованс, Бургундия и Лотарингия были обречены на поглощение, несмотря на случавшиеся в средние века периоды подъема — как Прованса при анжуйской династии или Бургундии при великих герцогах.

Особенно важно, что эти политические пертурбации благоприятствовали, как в свое время и варварские нашествия, падению императорской власти и авторитета, что, по крайней мере в тот момент, было более существенным и чреватым важными последствиями, чем политическое дробление королевств. Благодаря этому магнаты с большей легкостью захватывали земли, утверждали свое экономическое могущество и на этом основании присваивали публичную власть.

Церковный собор в Туре, созванный в конце царствования Карла Великого, констатировал: «Во многих местах разными средствами имущество бедных людей было сильно урезано, и это имущество тех, кто является свободным, но живет под властью могущественных особ». Церковные и светские магнаты — вот кто все более и более становился новым владельцем этого имущества. Монастыри, аббаты которых, впрочем, принадлежали к семьям влиятельных магнатов, собирали огромные земельные владения, о которых наряду с королевскими доменами мы осведомлены лучше всего, поскольку об их хорошо организованном управлении остались письменные свидетельства. В начале IX в. Ирминон, аббат Сен-Жермен-де-Пре, велел составить полиптик, инвентарь владений аббатства и повинностей держателей земли. В нем описано двадцать четыре владения (и это не все, поскольку часть документа утеряна), девятнадцать из которых были расположены близ Парижа, между Мантом и Шато-Тьерри. Эти владения часто соответствуют современным сельским общинам. Их размеры различны: 398 га обрабатываемых земель во владении Палезо и лишь 76 га в Ножан-Ларто, в первом, правда, откармливалось только пятьдесят свиней, а во втором тысяча.

Но эта экономическая мощь открыла крупным собственникам путь к присвоению публичной власти благодаря процессу, начатому или по меньшей мере поощрявшемуся Карлом Великим и его преемниками в надежде на результаты совершенно противоположные. Действительно, чтобы укрепить франкское государство, Карл Великий умножил число земельных дарений, или бенефициев, людям, чьей верностью он хотел заручиться, и обязывал их приносить ему клятву и вступать в вассальные отношения. Он надеялся такими личными связями обеспечить прочность государства. И чтобы все общество, во всяком случае, люди значительные были привязаны к королю или императору как можно более тесной связью личного соподчинения, он поощрял королевских вассалов, дабы они из собственных подданных также делали своих вассалов. Внешние нашествия ускорили этот процесс, поскольку опасность толкала слабых отдаваться под покровительство сильных и поскольку за бенефиции короли требовали от своих вассалов военной помощи. Начиная с середины IX в. понятие «miles» (солдат, конник) часто используется взамен понятия «vassus» для обозначения вассала. Этот важнейший процесс привел в то же время к установлению наследственности бенефициев. Обычай был порожден практикой, а затем закреплен капитулярием, изданным в Кьерзи-сюр-Уаз, которым Карл Лысый, готовясь к походу в Италию, обеспечивал вассалам неприкосновенность прав наследования отцовских бенефициев для их юных сыновей в случае их смерти. Благодаря наследственности бенефициев вассалы сплачивались в социальный класс.

В то же время экономические и военные потребности, позволявшие или вынуждавшие крупного собственника, особенно если это был герцог, граф или маркиз, действовать самостоятельно, начинали побуждать сеньора препятствовать прямым отношениям его вассалов с королем. С 811 г. Карл Великий жаловался на то, что некоторые отказываются от военной службы под тем предлогом, что их сеньор не призван на нее и они должны оставаться при нем. Те из магнатов, которые, как, например, графы, были наделены публичными полномочиями, имели тенденцию смешивать их со своими сеньориальными правами, тогда как другие, глядя на них, все более и более узурпировали такие полномочия. Несомненно, расчет Каролингов не был полностью ошибочным. Если короли и императоры между X и XIII вв. сумели сохранить некоторые прерогативы суверенной власти, то они этим были обязаны тому, что их могущественные вассалы не могли пренебречь своими обязанностями, во исполнение которых они давали клятву верности.

Понятно, что все происходившее в каролингскую эпоху имело решающее значение для средневекового мира. Отныне каждый человек стал все более зависеть от своего сеньора, и этот узкий горизонт, это подчинение, тяжкое тем больше, чем теснее круг, где оно осуществлялось, получил правовое основание; власть все более была сопряжена с землевладением, основой нравственности стала верность, вера, которые надолго заменили греко-римские гражданские добродетели. Античный человек должен был быть справедливым, средневековый же верным. Злом отныне стала неверность.

Поскольку дух государственности исчез, король Германии Оттон, заняв в 936 г. трон и решив укрепить свою власть, не видел иного средства, как только привязать к себе герцогов, сделав их всех своими вассалами. «Они вложили в его руки свои и обещали ему верность и помощь против всех врагов», — писал хронист Видукинд.

Это не помешало им выступить против Оттона, который разбил их коалицию при Андернахе (939 г.). Он закрепился в Лотарингии (944 г.), выступил арбитром в споре за трон Франции между представителями династий Робертинов и Каролингов на синоде в Ингельхейме (948 г.), стал королем Италии (951 г.) и, наконец, с ореолом победителя венгров на Лехе и славян на берегах Регница (955 г.) получил 2 февраля 962 г. императорскую корону в соборе св. Петра в Риме от папы Иоанна XII.

Оттон I сразу же возобновил каролингскую политику, политику Карла Великого и Людовика Благочестивого. Договором 962 г. он восстановил отношения между императором и папой. Император вновь подтверждал светскую власть папы над патримонием св. Петра, но в обмен потребовал, чтобы ни один папа не был избран без его согласия, и в течение века он и его преемники пользовались этим своим правом, доходя даже до смещения неугодных им пап. Оттон I, однако, видел в своей империи, как и Карл Великий, лишь империю франков, ограниченную странами, где он признан королем. Его военные кампании против византийцев проводились лишь ради того, чтобы добиться признания его титула, что и произошло в 972 г. по договору, скрепленному женитьбой его старшего сына на византийской принцессе Феофано. В отношении независимости Западно-Франкского королевства он выказывал уважение.

Эволюция империи при двух его преемниках происходила в направлении возвеличивания императорского титула без укрепления прямой власти его носителя.

Оттон II (973 — 983) заменил титул «императора августа», который носил его отец, титулом «императора римлян» (Imperator Romanorum). Его сын Оттон III, воспитанный матерью-византийкой, обосновался в 998 г. в Риме и провозгласил восстановление Римской империи (Renovatio Imperil Romanorum), издав буллу, на печати которой с одной стороны изображена голова Карла Великого, а с другой — женщина с копьем и мечом, Aurea Roma. В своих мечтах он проникся идеей универсализма. Одна из миниатюр изображает его сидящим во славе на троне и принимающим дары от Рима, Германии, Галлии и от славян. В своих отношениях с восточными соседями он, однако, проявлял гибкость. В 1000 г. он признал независимость Польши, в Гнезно было учреждено архиепископство, а князь Болеслав Храбрый получил титул союзника империи; в то же время была признана независимость Венгрии, и ее государь Стефан, крестившись, получил королевскую корону.