Жизнь без людей - Уайт Рэт Джеймс - Страница 9

Похоже, нужно было найти лист полиэтилена побольше.

Тодд схватил оба зажима и присоединил их к одному из семенных канатиков на расстоянии дюйма друг от друга.

Черт, откуда мне знать, что это тот, который нужен?

Тодд посмотрел на канатик и пожал плечами. Взял скальпель и сделал разрез между зажимами.

Потом он взял иглу с уже вдетым кетгутом, и зашил оба конца канатика. Терренс снова задергался и затрясся. Из выпученных глаз ручьем лились слезы. Тодд вряд ли мог себе представить, какую боль испытывал сейчас этот парень. Однажды ему пнули по яйцам, и тогда он чуть не потерял сознание от боли. Он помнил тошнотворное ощущение внизу живота и привкус желчи в горле. Он не мог себе представить, насколько бывает больно, когда кто-то залазит тебе в мошонку и разрезает семенные канатики. Его удивляло, что парень все еще находился в сознании. Было бы лучше, если б он был в отключке.

- Все хорошо, здоровяк, теперь займемся другим.

Терренс дергал головой взад-вперед. Зрачки у него были размером с шары для гольфа. Тодд снова запустил руку в мошонку великана и вытащил новую партию семенных канатиков. Закрепил на них зажимы, и все тело Терренса затряслось, а потом обмякло. Здоровяк, в конце концов, отключился. Тодд сочувственно покачал головой и сделал новый разрез.

Глава седьмая

В ночь после похорон жены, когда все уже разошлись по домам, отца Тодда, Рэнди, навестил пастор церкви, который совершал отпевание. Тодду показалось странным, что этот человек не пришел к ним на поминальный ужин, как все остальные. Но еще более странно было то, что он пришел тогда, когда другие гости уже ушли.

Кухонный стол был заставлен пластиковыми контейнерами с едой, кастрюлями, накрытыми алюминиевой фольгой, блюдами с жареной курицей, пирогами, тортами, и открытками со словами соболезнования. Тодд с отцом пытались найти место для всего этого в холодильнике, когда раздался звонок в дверь. Тодд проследил, как его отец устало побрел к входной двери, посмотрел в глазок, открыл засов и провел пастора в квартиру.

- Входите, преподобный Джеймс.

Преподобный Джеймс был молод для проповедника. Ему было не больше сорока. Ледяные серо-голубые глаза, черные вьющиеся волосы, щеки с ямочками, и квадратная челюсть с полными, женственными губами. Он был красивым мужчиной, красивым настолько, что другие мужчины испытывали в его присутствии неловкость. Все в приходе считали его геем. Отец Тодда сделал такое же предположение. Но он ошибался.

Двое мужчин ушли на кухню, и отец налил преподобному чашку кофе. Потом Тодда отправили к себе в комнату.

Тодд сидел на полу и играл с трансформерами, когда услышал крики.

- Ты? Ты? Ты это сделал? И у тебя хватило наглости проповедовать на ее похоронах? Ты убил ее! Сукин сын! Ты убил ее!

Тодд не слышал, что ответил проповедник. Он услышал звонкий шлепок, потом удар, грохот падающей и ломающейся мебели, вслед за которым раздался выстрел, мерзкий булькающий звук, снова выстрел, и стук чего-то тяжелого, рухнувшего на пол, долгая пауза, вслед за которой раздались рыдания отца.

- Вот черт. Вот, черт. Что я наделал? Теперь меня посадят. Как ты могла поступить так, Рэйчел? Как ты могла поступить так со мной?

Потом снова тишина, снова слезы, и шепот, который Тодд не мог разобрать. Затем он услышал слова, заставившие его опрометью броситься на кухню.

- Извини, Тодди. Я не могу. Не могу. Не могу пойти в тюрьму. Я не смогу жить без твоей мамы. Извини.

Тодд вбежал в кухню как раз в тот момент, когда его отец вставил дуло пистолета себе в рот. На полу лежало тело священника. Его руки сжимались и разжимались. Он медленно перебирал ногами, будто все еще пытаясь убежать, только полчерепа у него отсутствовало. Из того, что осталось от его лица, толчками выливалась кровь. Тодд перевел взгляд на отца. По щеке у того пробежала одна единственная слеза, а потом он будто бы улыбнулся, по-прежнему держа во рту ствол «Десерт Игла» 50 калибра. Закрыл глаза и спустил курок. Тодд тоже закрыл глаза. Он стоял на кухне рядом с двумя конвульсирующими на полу телами, и второй раз за неделю к его ногам подступала лужа крови. Теперь Тодд стал сиротой. Он остался совсем один. Повернувшись, он вышел из комнаты, только на этот раз не плакал.

Глава восьмая

Едва Тодд закончил зашивать Терренсу мошонку, как здоровяк очнулся. Баскетболист тут же начал кричать, корчась на полу от боли. Только теперь до Тодда дошло, что он понятия не имеет, что делать с этим человеком теперь, когда операция завершена. Если он просто отпустит здоровяка, тот сразу же пойдет в полицию. Тодда арестуют и отправят в тюрьму.

Тодд сел рядом с человеком на пол, глядя, как тот трясется и конвульсирует. Его гигантский член весь сморщился, а сквозь швы в мошонке продолжала сочиться кровь.

- Что мне теперь делать?

Он даже не мог вытащить у парня изо рта кляп, так как соседи тут же вызовут копов, услышав его вопли. Тодд склонился над Терренсом, сжал его лицо руками и посмотрел прямо в глаза.

- Это ради твоей же пользы. Я сделал это для тебя, для всех нас. Ты не можешь прокормить детей, которых уже имеешь. Тебе нельзя заводить новых. Этот мир не может себе такого позволить. Он погибает. Разве ты не видишь? Слишком много уже людей.

Брови Терренса нахмурились, лицо исказила гримаса ярости. Глаза гневно сверкали. Он изо всех сил задергал головой, пытаясь освободиться от рук Тодда. Тодд поднял глаза к потолку, пытаясь собрать мысли воедино и найти подходящие слова, которые здоровяк бы понял.

- Ты знаешь, что за сотни тысяч лет население Земли достигло одного миллиарда человек, а за последние двести лет оно увеличилось более чем в пять раз? С 1980 года население земли выросло втрое, до 6 миллиардов человек, а к 2050 году предположительно увеличится до 9 миллиардов. Каждый из этих шести миллиардов ежегодно выбрасывает в воздух шесть тонн углекислого газа. Ты понимаешь, что один человек вырабатывает 1,569 фунтов отходов в год! За всю жизнь это примерно 125000 фунтов, шестьдесят две тонны! И это только один человек! Половина суши на планете уже застроена, закатана асфальтом, и изменена до состояния, непригодного для жизни любых иных видов, кроме человека и процветающих рядом с ним насекомых и паразитов. А если население будет продолжать расти, нам потребуется превращать еще больше суши в жилое пространство для людей, лишая этого жилого пространства почти все остальные виды. Как мы можем это допустить? Пятьдесят процентов девственных лесов планеты было уничтожено в результате массивной зачистки земли под строительство жилья, дорог, под нужды сельского хозяйства и промышленности. Понимаешь, что я говорю? Или тебе насрать? Твои сперматозоиды уничтожают планету! Поэтому мне пришлось остановить тебя. Пришлось запретить тебе размножаться.

Тодд сделал паузу и посмотрел Терренсу в глаза. В них не было понимания, лишь жгучая ярость и страх. Тот смотрел на Тодда как на обдолбанного подростка, вытащившего из-за пазухи заряженный пистолет.

Он выглядел напуганным.

- Тебе все равно, ведь так? Всем все равно.

Тодд уронил голову Терренса на покрытый полиэтиленом виниловый пол и выбежал из комнаты. Терренс закатил глаза и снова потерял сознание. Тодд прошел в спальню, захлопнул дверь и включил телевизор. Он ходил взад-вперед по своей крошечной комнатке, скрипя зубами. Из глаз катились слезы.

Несколько раз он что-то кричал. Слезы хлынули сильнее, его стала душить ярость.

- Он не понимает. Он не пойдет в полицию. Что я буду делать? Что я буду делать, черт побери?

Тодд несколько раз ударил себя по голове, продолжая кричать и ругаться.

- Черт! Черт! Что я наделал? Да что со мной такое?

Он зашел в прилегающую к спальне ванную, посмотрел на себя в зеркало и снова усомнился в своей вменяемости. На лице было несколько кровавых отпечатков, там, где он, забывшись, коснулся окровавленными руками. Вся одежда была заляпана кровью Терренса, как и его руки и ногти. Он был похож на сумасшедшего убийцу. Раздевшись, он залез под душ. В грудь ударила теплая струя воды.