Посох для чародея - Джевага Сергей - Страница 49

Сердце на миг перестало стучать, кровь застыла в жилах. Я увидел: в темном, мерцающем бледными огнями небе летит страшное чудовище. Несуразный костлявый дракон. Или не дракон. Крылья как у летучей мыши, длинные и кожистые, несколько десятков шагов в размахе. Тело змеи, рогатая лягушачья голова свисает вниз, темные провалы глаз высматривают что-то на земле, длинные и острые черные зубы угрожающе щелкают. Слышно было, как тварь завывает, тоскливо и страшно, как вой переходит в странный клекот, отдаленно напоминающий смех. От этого потустороннего звука в душе пропали все чувства и желания. Захотелось умереть — быстро и без мучений.

Я прижался к земле, вдавился, постарался стать как можно мельче и незаметней. Я маленький муравей, незаметная букашка, твердил я. И невкусный, просто отвратительный, даже ядовитый, тебе не нужен я, лучше схарчи вон того, в железе. Панцирь хоть и твердый, но внутри нелепое и вкусное мясо…

Тварь сделала несколько кругов над нами. За это время я успел хорошо ее рассмотреть. Да, мало похоже на то, как рисуют драконов в книгах. Скорее какой-то потусторонний демон. Летит тяжело, натужно машет рыльями. Вот из пасти вывалился черный мохнатый язык, быстро пробежался по иглам зубов, вновь втянулся внутрь. Длинный игольчатый хвост вяло свисает вниз. Черная кожа покрыта какой-то мерзкой слизью, липкой на вид, над тушей курится вонючий дымок. Чудовище взвыло напоследок, резко набрало высоту и скрылось где-то в серой мгле неба.

Я со страхом посмотрел вверх — а ну как вернется. Но нет, вновь воцарилась полная тишина, прерываемая лишь свистом и шелестом сухого горячего ветра. Невдалеке зашевелился Шед. Видно, все это время тоже прижимался к земле, прятался. Но теперь, преодолевая страх, поднялся на ноги, погрозил низкому небу мечом На лице выражение растерянности и ужаса, ни следа былой ярости и злобы. Он подошел, споткнулся о спрятавшийся в пепле камень, рухнул рядом.

— Что это было? — спросил он тихо. Молодец: голос ровный, не дрожит, лицо невозмутимое. И все-таки понятно было, что рыцарь испуган, очень испуган.

— А я почем знаю, — пожал я плечами. Приподнялся на локте, отряхнул пыль и пепел с одежды. Без толку они тут же налипли снова. — Я же говорю: не знаю, где мы и почему здесь оказались.

— Не врешь? — с сомнением на лице спросил Шед.

— А зачем мне врать? — хмыкнул я. — Если бы этояI устроил, то уж точно тут с тобой не оказался бы. Сидел бы где-нибудь в трактире, винцо попивал. В чистоте, прохладе и уюте.

Я встал на ноги, задрал уже порядком изорванную рубаху. Рана на боку, оставленная мечом рыцаря, была неглубока. Я потрогал пальцем: кровь сочится медленно, нехотя. Клинок лишь рассек кожу и оцарапал ребро. Это хорошо. Но в рану уже забилась грязь, а воды и чистых бинтов нет. Может начаться заражение. На мелкие царапины, синяки и разбитую морду внимания обращать не стоит, само заживет как-нибудь. А вот рана — это серьезно. Если начнет гнить, я долго не проживу. Хотя… я окинул взглядом просторы вокруг… здесь вообще не выжить. Разве что где-то есть более-менее пригодное место для существования.

— Может, напутал что-то с заклятием, — неуверенно пробормотал Шед. — Маги часто ошибаются…

— Шед! — воскликнул я.

— Что? — встрепенулся он.

— Иди к Мрону!

Я отвернулся, стал копаться в пепле. Клинок опять куда-то закатился. Рыцарь угрюмо сопел за спиной. Я представил, как он сжимает кулаки, борется со своей гордостью: вроде бы надо покарать наглеца, но что-то не дает. Наконец я нашел меч — он застрял между двумя оплавленными камнями. Убрал его в ножны и сел на землю. Ребра болели. Хорошо, если не сломаны, рыцарь-то бил от души. Я растянулся в пепле, угрюмо посмотрел в изменчивое мрачное небо чужого мира.

Шед подошел, опустился на корточки. Долго глядел в пустоту, потом резко обернулся ко мне.

— Что будем делать, маг?

— Умирать, — коротко ответил я.

Я чувствовал, как во мне плещется отчаяние: мир вокруг совсем чужой, совершенно не приспособлен для жизни людей. Все мертвое, выжженное, из всей живности — лишь монстры, больше похожие на демонов. Если не сожрут, так просто погибнем от голода и жажды. Не сегодня-завтра, если в этом месте вообще сменяются дни. В душе черным ядом разлилось равнодушие, медленно потекло по венам, разъедая все изнутри. Я закрыл глааза, постарался представить цветущую солнечную полянку. Рядом журчит веселый ручеек, свежие струи сверкают и переливаются. Надо мной порхают бабочки, где-то в сочной зеленой листве поют птицы…

— Эй, чародей!

Я замычал, отмахнулся. Птички и ручеек исчезли, я почувствовал скрип песка на зубах, опухший язык, боль во всем теле. Горячий пресный воздух без запаха и вкуса ободрал кожу, как терка. Рыцарь не унимался, все тряс меня за плечо, потом дал пощечину. Из губы закапала кровь, затекла в рот. Я почувствовал тошноту, закашлялся и открыл глаза. Шед сидел рядом, тормоша меня изо всех сил. В темных кофейных глазах плескались страх и отчаяние.

— Отвали! — просипел я слабо.

— Ты что удумал? — взвыл рыцарь.

— Ты мне дашь спокойно сдохнуть или нет? — простонал я.

Действительность нагоняла тоску и отчаяние, в голове у меня снова промелькнул образ зеленой полянки. Так хотелось забыться, погрузится в грезы, заснуть. Глаза сами собой начали закрываться, благословенная тьма окутала прохладным мягким покрывалом, вымывая из тела боль и усталость. Сквозь дрему я почувствовал, как твердые пальцы рыцаря разжали мне челюсти, в пересохшую глотку хлынула свежая и одуряюще вкусная вода. Я закашлялся, забулькал, поперхнулся, но тут же приник к этому потоку, жадно глотая. Вместе с влагой в мое тело влилась и жажда жизни.

Благословенный поток иссяк, я распахнул глаза, тупо посмотрел на рыцаря. На грязном лице Шеда была печальная улыбка, но смотрел он вроде бы с надеждой и облегчением. Он закрыл небольшую флягу, закрепил ее на поясе.

— За жизнь надо бороться до конца! — твердо сказал рыцарь. — Даже когда кажется, что шансов нет.

— Шед, у нас действительно нет шансов, — заметил я.

— Сэр Шед! — неожиданно зло рявкнул он.

— Да мне все равно, хоть высокопреосвященством назовись, — огрызнулся я. — Здесь и сейчас мы равны.

Шед окинул меня долгим взглядом, упрямо сжал губы.

— Рыцарь — не звание и не чин, — сказал он медленно, — Рыцарством живут, в него верят. Но ты прав, мне сейчас не до этикета.

Он протянул мне руку, закованную в латную перчатку. Я секунду помедлил, потом схватился за прохладный металл. Рыцарь рывком поставил меня на ноги.

— Сначала бьет в морду, потом нахваливает жизнь, — проворчал я. — Хороши у тебя методы.

— Добро должно быть с кулаками, — вымученно улыбнулся рыцарь. — Что будем делать, чародей?

Надо же, изумился я, это он себя добром называет. Или даже Добром. Мания величия какая-то. Выходит, я Зло? Как интересно. Надо пообщаться с ним на эту тему как-нибудь. Если выживем, конечно.

Я огляделся по сторонам. Пейзаж удручающий: все та же серая, укрытая пеплом равнина, кое-где выглядывают черные горбы острых камней. Небо странное, похоже на озеро гадкой слизи. Сверху постоянно что-то шевелится, мутная мгла выпускает зеленоватые светящиеся щупальца. Цвета постоянно меняются, но преобладают багрово-желтые оттенки. Иногда в небе мелькают темные точки, слышатся приглушенные вопли.

— Пойдем туда! — я кивнул в сторону изуродованных холмов.

— Почему? — удивился Шед.

— У тебя есть другие предложения?

Рыцарь беспомощно развел руками, пожал плечами.

— Ну я думал, что ты поворожишь, призовешь на помощь каких-то духов… — смущенно сказал Шед, но тут же запнулся, увидев мою кислую физиономию. — Ты же маг!

— Э-э-э… понимаешь Шед, — я поскреб затылок, вздохнул, — тут такое дело…

В двух словах объяснил ему про свою специальность. Рыцарь выслушал, помрачнел, глянул на меня с нескрываемым презрением.

— Какой же ты маг, если ничего не умеешь? Даже жизнь свою защитить…

— Сам себя все время спрашиваю, — вздохнул я. — Пойдем, что ли?