Беспризорный князь - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 5

Йорха растил не Хозяин. Его заменила женщина, добрая и ласковая. Хозяин любил ее. Став женой Хозяина, женщина перестала летать, Йорх горевал. Главный нашел ему другого Хозяина, тот был другом Главного, и змей принял его.

Йорх вспомнил прошедшую ночь. Они заночевали на берегу озера. Пока летевшая с ними женщина варила пищу, хозяева сбросили одежду и зашли в воду. В их руках была сеть. Йорх ждал на берегу, нетерпеливо переминаясь на лапах. Люди вытащили ворох рыбы, змей набросился на еду. Он здорово проголодался, поэтому проглотил пищу быстро. Людям пришлось идти в воду снова.

– Ишь, как жрет! – заметила женщина, варившая еду. – Сколько ж ему нужно?

Йорх понял ее, поскольку знал язык людей. Когда те говорили, что думали, понять не составляло труда.

– Потаскай на спине дружинников, узнаешь! – ответил женщине Главный Хозяин, и Йорх одобрил его слова. Женщина, обидевшись, умолкла.

Насытившись, змей лег у костра. Он не боялся огня, он сам мог исторгать пламя. Йорху хотелось ласки. Однако Главный Хозяин был занят: ел, зачерпывая ложкой из котла. Женщина тоже ела, украдкой поглядывая на Главного. Она занималась этим давно, еще, когда люди ловили рыбу, Йорх понимал, чего ей хочется. Только Хозяин этого не желал, он думал о другой женщине – той самой, которая вырастила йорха. Хозяин тосковал по ней, и Йорх разделял его чувство: прежняя хозяйка того стоила. Покончив с едой, хозяин спрятал ложку в сапог, йорх немедленно придвинулся ближе. Хозяин погладил друга по голове.

– Молодец! Умница! Хороший!

Йорх прикрыл глаза. Внутри звучала мелодия, в такт ей змей стал посапывать.

– Чтой-то он? – удивилась женщина.

– Мурлычет, – ответил Хозяин. – Любит ласку.

– Прямо как кот! – удивилась женщина.

– Коты не летают! – возразил Хозяин.

Женщина, поколебавшись, подошла. Йорх не хотел, чтоб она касалась его тела, – это означало разделить ласку Хозяина, но отгонять не стал: Хозяин не одобрил бы. Женщина, присев, коснулась шеи Йорха, затем погладила ее. Рука у нее была сильной, но ласковой. Змей вздохнул.

– Храбрая ты! – сказал Хозяин. – Змеев боятся.

– Так он же, как кот, – ответила женщина, а сама подумала: «Лучше б ты гладил меня!» Йорх услышал и развеселился. Он умел смеяться и даже шутить. «Размечталась!» – подумал Йорх. Это слово часто произносил Хозяин; он вообще думал и говорил не так, как другие люди, и слова его нравились Йорху: они были сочными и неожиданными. Улыбнувшись, змей поднял губу, обнажив острые зубы.

– Ишь, какие! – сказала женщина, потянувшись.

– Не надо! – упредил Хозяин. – Не любит!

Женщина отдернула руку.

– Иди спать! – предложил Хозяин. – Мы следом. Встаем с рассветом.

– Я покараулю! – предложила женщина.

– Он посторожит! – Хозяин кивнул на змея. – Лучше пса. Чужих издалека чует.

Йорх знал, почему женщина вызвалась сторожить. Она хотела смотреть на хозяина, пока тот спит. Тем не менее она подчинилась. Спустя короткое время люди лежали на разостланных войлоках. Мужчины спали, а женщина ворочалась, думая о своем. Йорх слышал ее мысли и смеялся…

Вспомнив об этом сейчас, йорх развеселился и коротко рыкнул, раздув бока.

– Чтой-то он? – спросила сидевшая в корзине женщина.

– Жизни радуется! – ответил Хозяин. – Молодой еще.

«А чего ему? – подумала женщина. – Нажрался – и счастлив! Не то что люди…»

Под «людьми» женщина понимала себя. Йорх прочел ее мысли и снова развеселился. Однако трубить не стал. Спуск завершался, наступало время махать крыльями.

Получив ответ на вопрос, Млава угомонилась и вернулась к прежнему занятию – смотреть на проплывавшую под крыльями змея землю. Та была чудо как хороша. Леса сменяли луга, те пересекали реки. Небо, отражаясь в водах, превращало реки в голубые ленты, прихотливо вплетенные в зеленые косы лесов. Они летели второй день, а Млава не могла налюбоваться. Олята, управлявший змеем, тоже смотрел вниз – только с другой целью. Ему предстояло привести смока к стоянке – укромному месту неподалеку от Звенигорода, где на озере, затерявшемся в лесах, жили змеи. Князь, сидевший за спиной Оляты, никуда не смотрел. Прикрыв глаза, он размышлял. В беспокойной жизни, которую вел Иван, моменты, когда можно отрешиться и подумать о прошлом и настоящем, случались не часто.

Мысли князя были грустными. Три года тому, скитаясь с ватагой, он думал, что самое тяжкое – вернуть княжество. Дальнейшее представлялось простым и ясным. Вышло ровно наоборот. Звенигород сам открыл ему ворота. Дурной нрав Володько, завладевшего княжеством, настроил против него людей. Бояре, ремесленники, смерды – все страстно желали прогнать чужака, поэтому, подняв восстание, позвали Ивана. Примеру Звенигорода последовали другие земли. После того как Володько сбежал, сам Галич поклонился Ивану.

Удержать власть не составило труда. Святослав Киевский, решивший подсобить изгнанному зятю, послал на Звенигород Ростислава Белгородского. Худшего выбора он сделать не мог. За год до того дружина Ростислава разгромила киевлян благодаря Ивану со смоком. Белгородцы знали, чего стоит змей, поэтому, увидав в небе смоков, сложили зброю.

Весть эта ошеломила Русь. Полку желавших сразиться с изгоем резко убыло. Западные соседи почесали в затылках и прислали посольства. Формально: подтвердить договоры, заключенные с Володько, а на самом деле – глянуть на князя и определиться: крепок ли? Получится отгрызть кусок от богатой Галицкой земли или лучше не пытаться? Посольство угров возглавил первый жупан, ляшское – сам король.

В Галиче их приняли с почетом, а после пира пригласили в поле. Два смока продемонстрировали гостям бомбардировку камнями соломенных чучел (от тех только пыль полетела!), сожгли специально выстроенную для того крепостную стену из бревен, а на десерт разогнали конную дружину гостей, решившую помериться со змеями силушкой молодецкой. Солировали лучшие витязи гостей: им предложили испытать непередаваемые ощущения, витязи согласились. Впечатления и вправду вышли незабываемые: с десяток гостей сломали себе руки и ноги, одного и вовсе пришлось хоронить – неловко упал под копыта. Свои, галичские, в потехе не участвовали: знали, чем кончится. Жупан с королем, не медля, подписали ряд о нерушимости границ, добавив по желанию князя пункт о преследовании разбойников.

Рубежи стояли незыблемо, не ладилось в самом княжестве. На первый взгляд оно цвело. Галич богател, чему в немалой степени способствовали реформы князя. Иван, пребывая в ромейском плену, научился многому. Например, тому, что основная статья дохода государства торговля, а не дань с крестьян. Размер таможенной пошлины, он же мыт, в Галиче снизили вдвое, купеческим караванам обеспечили охрану на пути через княжество. Торговые люди, прикинув барыш, пошли через Галич. Сманили даже караваны из Новгорода, про ляхов, полочан и берестейцев с волынцами говорить не приходилось. Возросший поток, несмотря на снижение размера мыта, увеличил сборы втрое. Оживилась торговля в самом Галиче. Возвращаясь из Константинополя, купцы, нуждаясь в серебре, оставляли здесь часть груза. Шелка, вина, украшения и прочие заморские товары галичане покупали дешевле, да и сбывали так же. Купцы из соседних земель, проведав о сем, ехали покупать в Галич, оставляя здесь серебро за мыт, за ночлег и корм.

Вторым источником дохода была миграция. Князь повелел, а купцы разнесли: любой желающий получит в Галиче земли, сколько сумеет обработать. Плюс лес для избы, корову или вола, а также – по серебряной ногате на каждого члена семьи. Кто ты есть: холоп или изгой, спрашивать не станут. Пришел в Галич – стал вольным.

Эти обещания, а также слух, что в Галиче не притесняют, привели в княжество тысячи семей. Нередко смерды снимались и приходили целыми весями. К удивлению Ивана, потянулись и угры с ляхами, привлеченные не столько льготами, сколько заверениями: за веру преследовать не станут. Хочешь, молись Езусу, хочешь – Иисусу, а то и вовсе Перуну с Даждьбогом. Главное: паши да исправно плати дань, кстати, вовсе не обременительную. Процесс пошел так бурно, что тиуны сбились с ног, расселяя новоприбывших. Переселенцы вначале облегчали казну. Дотации на семью выливались в гривну, а то и больше, но расходы окупались. Земля одаряла урожаем, скот на лугах тучнел и множился, в закрома князя текли зерно и мясо, а также, пусть и не очень полноводный, но неиссякаемый ручеек серебра. Правители соседних земель скрежетали зубами, но возразить не могли: сами сманивали смердов. Только получалось у них плохо – жадничали. Не только с подъемными, но и с данью: стремились слупить побольше. В Галиче поступали иначе.