На пороге Тьмы - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 31

Я обратил внимание, что часть рожков к ППШ у Федьки помечены колечками изоленты, причем намотанными через некоторые промежутки — так, чтобы их даже в темноте на ощупь можно было определить, а некоторые остались гладкими.

— Федь, а чего это?

Федька с любопытством глянул на меня, затем спросил:

— Тебя и по этому делу никто не удосужился просветить? Ну ваще, я фигею, Клава… Смотри.

Он протянул мне один из обмотанных рожков. Я глянул на патроны и хмыкнул понимающе — все головки пуль были срезаны до свинца, до плоских площадок.

— А тут обычные, — протянул он мне необмотанный рожок. — Понял теперь? Тут же Женевских конвенций нет, так что для драк с тварями все пули срезают, а для боя на дистанции оставляют обычные. Надо и такие, и такие иметь. А в пистолете так все срезать. Людмил! — окликнул он оружейницу. — Ты нагановские патроны просверлить можешь?

— По рублю за пять штук, — буркнула она, не отрываясь от книги.

— До вечера сделаешь? — уточнил он.

— За час сделаю.

— Ждать не можем, но вечером заедем оружие сдать. Ты же на сутки заступила?

— На сутки, — кивнула она, поднимая глаза. — Сколько сделать? Боекомплект?

— А если больше, то доплачивать надо? — спросил я у Федьки.

— Ага, патрон — рубль.

Прикинув свои финансы, я сказал:

— Боекомплекта пока хватит, эти же сдам, верно?

— Если тридцать сдашь, то платишь только за сверление, — сказала Людмила. — Это уже мой заработок — халтурим мы так.

— Да это я понял. А с карабином что делать?

— Могу я тебе порезать, можешь сам, вон гильотинка стоит — показала она на большой резак с рычагом в углу помещения.

— Это мы сами! — засуетился Федька. — Справимся как-нибудь.

— Да чего там справляться-то… — сказала Людмила, углубляясь в чтение. — Дебил справится.

Дорога была совсем раскисшей: непрерывные дожди последних дней сказались. «Блиц» переваливался по колдобинам, месил грязь высокими зубастыми колесами, но пер вперед решительно, без проблем. А в кабине сидеть было так даже и уютно, вроде как все вокруг промокло, а ты в сухом, и даже тепло — печка имеется. Тьма далеко, висит все тем же мрачным черным облаком, вокруг лес.

— Ты поворот не пропусти, — сказал мне Федька, всматриваясь в дорогу. — Где я тебя подсадил — помню, а вот оттуда ты уже сам. Не потеряешься?

— Да не должон, вроде хорошо помню, да и ориентируюсь прилично. Кстати, Федь, а со зверьем здесь как? Ну в смысле — охота есть?

— Есть, куда ей деваться? — удивился он вопросу. — Твари на зверье и не охотятся, хоть звери подальше от Тьмы держатся. А так многие охотятся, на базаре даже дичью торгуют. Зимой волки иным деревням вообще жизни не дают, облавы на них устраивают.

— То есть я все правильно понял, твари исключительно на людей нападают?

— Точно, именно так. Тут вообще все вокруг людей завязано, в Отстойнике этом самом. Собак ведь видел? Кошек? Они что, думаешь, сюда провалились?

— Нет?

— Нет, все местные. Собак одичалых поначалу полно было, от них щенков брали, а самих отстреливать приходилось — совсем беда поначалу с ними была, говорят. Только люди исчезли.

— Ну а куда все же? Хоть теория есть?

— Я тебе говорил, что у кого поумней спрашивай. На лекции спроси, там тебе про теории все разложат.

— Ага, вон домик, где я привал устраивал! — обратил я внимание на знакомое полуразваленное строение слева от дороги.

— Точно, тут я тебя и подсадил, — подтвердил Федька. — Дальше показывай.

— Километров десять еще вперед, потом будем искать поворот.

— Как скажешь.

Поворот я едва не пропустил — очень уж заросшей была просека, со стороны дороги выглядела как небольшая прогалина в кустарнике. Но все же заметил, не проскочили. Федька свернул куда надо, и еще несколько километров мы ехали медленно, с треском ломая ветки деревьев кабиной и обрушивая на себя целый водопад. Затем показалась знакомая поляна, развалины в осиннике и ржавый металлический сарайчик, все равно выглядевший здесь явно не к месту.

— Он? — спросил Федя, останавливая грузовик.

— Он самый, — подтвердил я, беря в руки карабин.

— Как договорились, осматриваешься — я прикрываю, — сказал он, выбираясь на подножку с автоматом наготове.

— Ага.

Спрыгнул на мокрую траву, огляделся. Тихо, даже ворон нет. Подошел к развалинам, заглянул в окно — и тоже никого не узрел. В сарайчике опять же никто не угнездился, так что место я счел безопасным.

— Инструмент нужен? — спросил Федька.

— Я взял, — сказал я, похлопав по звякнувшей брезентовой сумке, висящей на боку.

Замбой тогда не соврал: сумка пригодилась, удобная. Вот сейчас я в ней притащил все инструменты, что тогда переселились со мной, генератором и сараем.

— Класс! — сказал Федька, заглядывая в сарайчик. — То, что нужно. И по весу нормальный — вдвоем поднимем.

— А если бы не подняли?

— Придумали бы что-нибудь, — пожал он плечами. — Или ты бы заранее предупредил, что вдвоем никак.

— Тоже верно, — вынужден я был согласиться с ним. — Посвети, я коробку распределительную тоже отвинчу.

— Естественно, не хрен что-то вообще бросать. Надо было бы и сам сарай разобрать да вывезти, но че-то больно ржавый он снаружи. Ты как его так запустил?

— Это не я, это он сам. Был такой, как внутри.

— А… ну-ну. Давай как будто я поверил.

Отвечать на подначку я не стал, а продолжал аккуратно отвинчивать саморезы. Затем, отложив крестообразную острую отвертку на планку под потолком сарая, я аккуратно снял коробку с ведущим к ней кабелем.

— Готово, — сказал я, укладывая ее на генератор. — Сейчас его сдергиваем и грузим.

Крепился он к полу несложно — скобами на болтах, с которыми я справился за пару минут, благо все было новым и приржаветь или прикипеть не успело. Скобы и болты тоже бережливо собрал в противогазную сумку, затем сказал:

— Можем грузить. Брезент раскатывай — чего зря агрегат мочить.

— Ага.

До грузовика генератор дотолкали на салазках, которые по мокрой траве скользили как по снегу, лишь у самого кузова пришлось поднапрячься, пока закидывали громоздкий агрегат в кузов, стараясь поставить его хотя бы на откинутый задний борт. Но справились, сумели поднять, а потом и дотолкали его до самой кабины. Еще через пару минут он был завернут в брезент и обвязан веревкой, то есть полностью готов к транспортировке.

— Жаль, что больше ничего полезного, — вздохнул Федька. — Поехали?

Я глянул на часы, прикинул, что справились мы быстро, время еще есть. Затем сказал:

— Федь, осмотреться здесь охота. Подождешь минут десять?

— Зачем? — не понял он.

— Да так, хрен его знает, — пожал я плечами, — действительно не зная, как объяснить свое желание. — Хочу понять, что такого может быть особенного в месте, куда меня выкинуло. Фонарь дай.

— Да нет тут ни хрена, — засмеялся он, протягивая мне свой «боевой» фонарь с массивной батареей в маленьком рюкзаке. — Ты первый, думаешь? Я сам голову ломал, что такого в тех развалинах, куда меня занесло, да так ни хрена и не понял. Ну давай, я покурю пока. Если чего не так — кричи, если совсем не так — стреляй, я хоть смыться успею.

— Ага, — кивнул я, проверив, как включается прожектор. — Смоешься — по ночам являться буду. С «пионерами» и «пионерками».

— Да я вас тапком.

Мне домик полуразваленный покоя не давал. Не знаю почему, но вот как-то не казался он мне случайным. Никаких аргументов к этому у меня не было вообще — лишь смутное ощущение, что к нему следует присмотреться повнимательней.

Тихо пробрался через шуршащие, мокрые кусты, обсыпавшись желтыми листьями, подошел к дверному проему без двери, который обрамляли лишь осклизлые, гниющие доски. Всмотрелся внутрь, принюхался. Сыростью пахнет и вроде даже гарью какой-то, но очень смутно. Может, даже и не пахнет, а мне просто кажется.

Яркий луч света рассек темноту, высветил провисшие балки, растущее прямо из развалившегося пола дерево, покрытые мхом и плесенью стены, с которых осыпалась серая штукатурка. Ничего примечательного, нет смысла даже внутрь заходить. Но все же зашел — смотреть так смотреть.