Любой ценой - Лаврова Ольга - Страница 9

– Не сердись, семье нужен твой совет.

– Сколько с меня причитается за право спокойно жить в своем доме?! – Он встает, уходит в свою комнату, и слышно, как запирает дверь.

Пока Холина провожает его взглядом, Вадим быстро выпивает рюмку коньяку и выскакивает в переднюю, закусывая пирожком. Дмитрий направляется следом. Вадим уже кинул на руку пальто, брат преграждает ему дорогу. Кажется, они готовы подраться. И тут раздается звонок в дверь. На площадке стоят Томин и два милиционера.

– Добрый вечер, – говорит Томин.

– Здрасьте, – автоматически откликается Дмитрий и пятится.

Вадим застывает с недоеденным пирожком.

– Вадим Холин?

– Д-да…

– Старший инспектор уголовного розыска Томин.

Пятясь, Дмитрий кричит:

– Мама, к вам пришли!

Кругленькой, растревоженной наседкой выбегает мать.

– Вадик, что такое? Кто вы? В чем дело?! – налетает она на Томина.

Вадим на мгновение приободряется:

– Да, собственно, в чем дело?

– О вас, Вадим, тюрьма плачет, – доверительно сообщает Томин. – В три ручья.

– Опять?! – Глаза Холиной мечут голубые молнии. – Это провокация! Вам здесь нечего делать! Мы будем немедленно жаловаться прокурору!

– Именно он подписал постановление на арест. Я только выполняю его поручение.

– Вадик, не бойся!.. Не волнуйся… Мы все сделаем! Я последнюю рубашку!.. Митя!.. Отец!..

Но Митя скрылся в комнате, и отец не отзывается.

– Вадик, мальчик мой! Мы спасем тебя! Любой ценой. Любой ценой!

Холина потом часами толклась в районной прокуратуре, в городской, в судах всех инстанций, в приемных мыслимого и немыслимого начальства. Она нанимала адвокатов, писала бесконечные кассации, жалобы и прошения; из года в год слала посылки по далекому северному адресу; она поседела и сморщилась. Она перенесет все и останется любящей матерью.

Осуждать? Крутить пальцем у виска? Или снять шляпу перед такой верностью чувства?