Механический принц - Клэр Кассандра - Страница 8

– При чем здесь Тесса?

– Прошло пять лет, – заметил Магнус. – Как-то ты справлялся все эти годы, не сказав вообще никому. И вдруг врываешься ко мне посреди ночи, в грозу! Что изменилось в Институте? Мне на ум приходит только одно, а точнее, одна, и весьма хорошенькая, с красивыми серыми глазами…

Уилл резко вскочил, едва не опрокинув оттоманку.

– Причина в другом, – возразил он, пытаясь не сорваться на крик. – Джем умирает.

Магнус смотрел на него внимательно, не мигая, потом сказал:

– Он умирает уже много лет, твое проклятие никак на нем не сказывается.

– Ты ничего не понимаешь… – Уилл заметил, что руки дрожат, и сжал кулаки.

– Я знаю, что вы parabatai, побратимы, – ответил Магнус. – Его смерть станет для тебя огромной потерей. Но мне хотелось бы знать другое…

– Ты знаешь все что нужно! – Уилла бил озноб, хотя в комнате было тепло, да и пальто он не снял. – Я заплачу тебе еще больше, если перестанешь задавать лишние вопросы.

Магнус задрал ноги на оттоманку и заявил:

– Задавать вопросы я не перестану, но постараюсь уважать твою тайну.

– Значит, ты не отказываешься, – облегченно вздохнул Уилл и разжал кулаки.

– Я помогу тебе. – Магнус заложил руки за голову и откинулся назад, глядя над Уилла из-под опущенных ресниц с притворной небрежностью. – Я справился бы намного лучше, если бы знал правду. Очень мне все это любопытно, Уилл Херондэйл.

– Ну что ж, чем не причина, – пожал плечами Уилл. – Когда попробуем снова?

Магнус зевнул:

– Да хоть в конце недели. К субботе дам знать, если будут какие-нибудь подвижки.

Подвижки, проклятие, правда, Джем, смерть, Тесса. Тесса-Тесса-Тесса… Имя пело и звенело серебристым колокольчиком, заставляло сердце биться чаще. Вряд ли на всем свете нашлось бы более подходящее имя, чем Тесса. А если бы ее звали иначе, как-нибудь нелепо и некрасиво, да хотя бы Милдред!.. Разве можно проснуться среди ночи и прошептать такое имя?! Вот Тесса – совсем другое дело…

– Спасибо, – отрывисто сказал Уилл. Озноб прошел, ему стало душно и захотелось выйти на свежий воздух. – В любом случае, буду ждать с нетерпением.

Магнус коротко кивнул и закрыл глаза. Трудно сказать, заснул он или просто ждал, когда Уилл отправится восвояси. Тот понял намек и удалился не без облегчения.

Софи направлялась в комнату Джессамины вытереть пыль и почистить каминную решетку. Вдруг она услышала голоса в коридоре и по привычке заметалась – прежние хозяева требовали, чтобы она не попадалась им на глаза. Когда господа проходили мимо, следовало отвернуться лицом к стене и замереть, практически не дыша. Пусть думают, что она предмет интерьера.

Попав в Институт, девушка с изумлением обнаружила там совсем другие порядки. Для такого большого особняка слуг было поразительно мало. Сумеречные охотники с удовольствием делали то, что обычные господа сочли бы ниже собственного достоинства: сами разжигали камин, сами покупали всякие мелочи для личного пользования, сами наводили порядок в оружейной и в комнатах для занятий. Да и фамильярность других слуг, Томаса и Агаты, тоже бросалась в глаза. Впрочем, это неудивительно – оба принадлежали к семьям, служившим Сумеречным охотникам на протяжении поколений. Да и сами слуги неплохо владели магией.

Софи родилась в бедной семье; еще в бытность свою простой служанкой она часто выслушивала попреки и терпела побои от прошлых хозяев. Поначалу она не знала, как обращаться со старинной мебелью, фамильным серебром и изысканным китайским фарфором, таким тонким, что чашки просвечивали на солнце. Потом научилась; пришло время, и красота ее расцвела, как цветок, и тогда хозяева сделали ее горничной. Сомнительная честь, ведь положение горничной весьма непрочное: едва Софи исполнилось восемнадцать, зарплата с каждым годом становилась все меньше. Горничная – «лицо дома», она должна быть молода и очень красива.

А в Институте никому не было дела, что девушке почти двадцать, никто не требовал отворачиваться лицом к стене, ей даже позволялось заговаривать с хозяевами первой, не дожидаясь, пока ее спросят. Иногда Софи думала, что даже с полученным увечьем все обернулось к лучшему: пусть предыдущий хозяин изуродовал ей лицо, зато она получила работу в Институте. Конечно, бедняжка до сих пор не могла смотреться в зеркало, но страшное чувство утраты покинуло ее. Джессамина порой насмехалась над ней, но остальные, казалось, не замечали длинного шрама на щеке. Да еще Уилл бросал иногда какую-нибудь колкость, но беззлобно, будто для проформы.

А потом она влюбилась в Джема.

Софи сразу узнала его голос: Джем шел по коридору и радостно смеялся над чем-то вместе с мисс Тессой. Девушке вдруг стало трудно дышать. Она презирала себя за эту ревность, но ничего не могла поделать. А ведь мисс Тесса была всегда так добра к ней, в ее больших серых глазах светились такая тоска и одиночество – ей был очень нужен друг! На Тессу невозможно сердиться, и все же… Джем так смотрел на нее, а Тесса даже не замечала.

Не в силах вынести их присутствия, Софи схватила щетку и ведро и нырнула в ближайшую комнату, проворно прикрыв за собой дверь. Это оказалась гостевая комната, и она пустовала, как и многие другие помещения в Институте, предназначенные для временного проживания заезжих охотников. Раз в две-три недели Софи вытирала в них пыль. Видимо, в эту комнату она давно не заглядывала – в потоках солнечного света плясали пылинки, и нос у девушки отчаянно зачесался, когда она прильнула к замочной скважине.

Она не ошиблась: по коридору шли Джем с Тессой, полностью увлеченные друг другом и не замечавшие ничего вокруг. Джем нес какой-то сверток, а Тесса радостно смеялась над его шутками. Она смотрела в сторону, а Джем не сводил с нее сияющих глаз. Такое лицо бывало у него, когда он играл на скрипке, полностью поглощенный и очарованный дивными звуками.

Он был так хорош собой, что у Софи заныло сердце. Все считали красавцем Уилла, но ей казалось, что Джем красивее в тысячу раз. Словно ангел неземной со старинной картины! Пусть серебристые волосы и бледная кожа стали такими из-за «лекарства», но в этом их особая прелесть. А еще он спокойный, надежный и добрый! А какие красивые у него руки – тонкие, сильные пальцы, изящные кисти… Раньше Софи думала, что никогда не позволит тронуть себя ни мужчине, ни юноше, но Джем – совсем другое дело. Она представляла, как он нежно касается ее лица и отводит выбившиеся прядки в сторону…

– Поверить не могу, что завтра они явятся сюда! – воскликнула Тесса, обернувшись к Джему. – Будто я и Софи – кость, которую бросили злой собаке, чтобы задобрить. Бенедикту Лайтвуду, должно быть, глубоко плевать, научимся мы драться или нет. Главное, что его сыновья будут постоянно болтаться в Институте и действовать на нервы Шарлотте.

– Может, и так, – признал Джем. – Но почему бы не воспользоваться случаем и не научиться чему-нибудь? Шарлотта хочет и Джессамину привлечь к тренировкам. А что до тебя, то даже если Мортмэйн больше не объявится, обязательно найдутся другие – твой дар делает жизнь довольно опасной. Ты должна научиться сама заботиться о себе!

Тесса непроизвольно коснулась ангела, как всегда висевшего у нее на груди. Видимо, она и сама не замечает этого жеста.

– Знаю, что на это ответит Джесси – скажет, обороняться ей понадобится только от смазливых кавалеров.

– А может быть, наоборот – от совсем уж невзрачных?!

– Лишь бы они не были Сумеречными охотниками, – усмехнулась Тесса. – Для нее уж лучше невзрачный мирянин, чем смазливый охотник.

– Значит, у меня никаких шансов? – притворно опечалился Джем, и Тесса расхохоталась от души:

– Как жаль! Джессамина такая красавица, что легко нашла бы себе пару, вот только охотники ей совсем не нужны.

– Ты гораздо красивее, – заметил Джем.

Тесса удивленно посмотрела на него и вспыхнула. Софи снова ощутила укол ревности, хотя была согласна с Джемом. Джессамина хороша лицом и прекрасно сложена, эдакая «карманная Венера», но не более. Ее вечно кислая мина портила все впечатление. А Тесса другая, в ней есть особое очарование, и чем больше узнаешь ее, тем больше она нравится. А еще у нее темные, густые вьющиеся волосы и огромные, серые, как море, глаза, которые светятся умом и весельем – вот уж чего точно не хватает Джессамине.