Постижение - Эльтеррус Иар - Страница 14

— Да пустяки, — отмахнулся Нир, — всего лишь пятьсот золотых.

— Немалые деньги, — поежился Дарлин. — Но я бы тоже их не пожалел, если бы первым увидел эти хроники. Где вы их нашли?

— Если знаете, на пересечении Седьмой кольцевой и Шестой радиальной есть небольшая книжная лавка, даже без названия, там я их и обнаружил на верхней полке, куда несколько лет никто не забирался. Но, к сожалению, это был единственный экземпляр.

— Искренне вам завидую, — грустно вздохнул граф. — Очень хотелось бы почитать. Насколько мне известно, Исгат нестандартно интерпретирует многие события времен становления королевства.

— Если хотите, могу дать почитать, — предложил Нир. — Вы, как я понимаю, умеете обращаться со старыми книгами.

— Буду вам крайне признателен, — приложил руку к сердцу Дарлин. — Со старыми книгами я действительно хорошо умею обращаться и даю вам слово, что верну «Хроники» в том же виде, в котором получу.

Нир в свое время действительно очень интересовался историей становления Игмалионского королевства, поэтому им нашлось о чем поговорить. Молодые люди настолько увлеклись, что едва не пропустили приход преподавателя, спохватившись в последний момент. Войдя в аудиторию, они направились к задним рядам и сели за соседние столы. Последним в дверь влетел едва не опоздавший запыхавшийся Меллир и, увидев, что его обычное место занято, недоуменно застыл на месте. Нир ободряюще улыбнулся ему и показал на свободный стол перед собой, за который юный граф после некоторых сомнений и уселся. Однако то и дело озадаченно поглядывал на нового приятеля, не зная, что ему и думать. По этим взглядам варлин понял, что Меллир ничего не понимает и готов снова замкнуться в себе. Поэтому сразу после того, как прозвенел звонок, Нир обратился к нему:

— Не удивляйтесь! Просто мы с графом ло’Тассиди нашли общий язык, так как оба интересуемся историей. Вы вот интересуетесь философией, а мне интересно и то и другое. Да и вообще, мне кажется, что людям, имеющим отличные от большинства интересы, стоит держаться вместе. Хоть поговорить будет с кем не об охоте и новых нарядах.

— Мысль здравая, — вступил в разговор Дарлин. — Однако вас не смущает то, что в свете меня считают изгоем?

— Ничуть, — широко улыбнулся Нир. — Я среди них тоже чужой, и у меня есть свое собственное мнение.

— Я был бы, конечно, рад… — неуверенно произнес Меллир. — Но у меня никогда не было ни друзей, ни приятелей… С теми, кто интересен, запрещал водиться дедушка, потому что они были ниже по положению, а с этими, — он покосился на выходящих из аудитории студиозусов, — неинтересно.

— Вы правы, с ними действительно не о чем говорить, — поддержал Нир. Дарлин согласно кивнул.

— Спеси много, — добавил он, — а ума не слишком.

Трое молодых людей оглядели друг друга, они ощущали взаимную симпатию и сами удивлялись этому. Меллир очень надеялся обрести друзей, верных, честных, настоящих… таких, как описаны в книгах. Если эти двое станут его друзьями, то даже дедушка не будет иметь ничего против, их семьи не менее знатны и богаты, чем род ло’Сайди. Дарлину надоело быть изгоем и почти каждую неделю драться на дуэлях, отстаивая свою честь. Он очень хотел иметь свой круг общения, людей, с которыми можно поговорить о том, что его действительно интересует, а не о том, что, по мнению высшего света, должно интересовать молодого аристократа. Граф давно присматривался к Меллиру, который тоже не отрывался от книг, но его смущала невероятная застенчивость того. Ну а Нир хотел найти в среде аристократов людей, на которых он мог бы положиться так же, как на Кенрика.

День за днем отношения новых приятелей становились все ближе, они постепенно начинали больше доверять друг другу. Даже Меллир уже не выглядел таким скованным, в его глазах появился живой огонек. Остальных студиозусов выбор барона-невидимки явно удивлял, некоторые попытались было тоже наладить с Ниром какие-то отношения, но он ни с кем, кроме Меллира и Дарлина, сблизиться не пожелал, соблюдая со всеми прочими безукоризненную вежливость, но общаясь только в пределах необходимого.

Через три дня на последней лекции всем студиозусам группы сам декан лично вручил приглашения на королевский бал, который должен был состояться послезавтра. Меллир при этом тяжело вздохнул, словно его ждало что-то очень неприятное, а Дарлин брезгливо поморщился и выругался сквозь зубы, чего обычно себе не позволял. Нира удивила реакция обоих, он едва дождался окончания лекции, чтобы спросить о ее причинах.

— Да понимаешь, — вздохнул в ответ Дарлин (они уже успели перейти на «ты»), — там будет слишком много неприятных мне людей…

— А меня опять сватать начнут, — неохотно пробурчал Меллир. — Хоть бы одна из этих дур была чуть поумнее пробки. А приходится соблюдать вежливость, иначе дед мне такого пропишет…

Он замолчал, а затем предложил сходить в трактир, чтобы поговорить о предстоящем бале и обсудить, как себя вести, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— В трактир? — удивленно переспросил Нир. — А разве твой дед не прислал за тобой карету?

— Нет, — широко улыбнулся Меллир, — он, понимаете ли, одобрил ваши кандидатуры в качестве моих друзей и дал мне немного больше свободы. Теперь мне позволено появляться дома не в четыре, как раньше, а не позднее восьми.

Он вспомнил, как это случилось, и улыбнулся еще шире. Вчера вечером старый генерал ло’Сайди вызвал внука к себе, смерил его недовольным взглядом и указал на кресло напротив. А затем негромко сказал:

— Мне доложили, что тебя видели с какими-то двумя хлыщами. Кто они и что все это значит?

— Мои одногруппники, — дрожащим голосом ответил Меллир, страшно боясь, что дед запретит ему общаться с приятелями. — Они не менее знатны и богаты, чем мы!

— Имена!

— Граф Дарлин ло’Тассиди и барон Нирен ло’Хайди.

— Барон? — удивленно приподнялись брови генерал. — Что делает барон в вашей группе?!

— Он очень богат, — поспешил успокоить старика юноша; — О чем речь, если он носит костюм работы мастера Этайра как повседневный!

Он и сам узнал об этом только вчера, случайно услышав разговор других студиозусов, но поспешил вставить в разговор, не придумав других аргументов.

— Мастера Этайра? — с еще большим недоумением переспросил генерал. — Странно. Видимо, чей-то бастард. Однако бастард — неподходящая для тебя компания.

Меллир едва не расплакался и выдохнул:

— Он… он… еще и невидимка… У него боевой двухвостый карайн есть…

— Невидимка? — подобрело лицо старика. — Тогда совсем другое дело, так бы сразу и сказал. Невидимка — это тебе не штатский штафирка, этот в случае надобности любому глотку перережет. Может, и тебе поможет стать немного решительнее, а то ты совсем уж тютя. Одобряю!

Немного помолчав, генерал продолжил:

— Теперь второй. Если я правильно понимаю, это тот самый завзятый дуэлянт, не прощающий никому ни одного оскорбления?

— Насколько я знаю, да, — пожал плечами Меллир. — Мы об этом не говорили.

— А о чем же вы говорили? — нахмурился старик.

Юноша лихорадочно попытался вспомнить, было ли в их разговорах что-нибудь, что могло бы понравиться деду, лгать ему просто не пришло в голову. К счастью, на память пришел вчерашний спор Нира с Дарлином.

— Ну, вчера, например, мы обсуждали последнюю битву Дорской кампании, — неуверенно сказал он.

— Да?! — оживился генерал, командовавший в свое время этой битвой с игмалионской стороны. — И к чему же вы пришли?

— Ну-у-у, Дарлин сделал вывод, что если бы не удалось заманить дорцев меж двух холмов, то мы могли проиграть… — еще более неуверенно пробормотал Меллир.

— А он прав, — удовлетворенно покивал старик. — Я до последней минуты боялся, что они не полезут в ловушку. Однако полезли. Что ж, одобряю и этого, хороший офицер будет, достойная смена растет. Еще бы тебя обучить немного мечом владеть, а то машешь им, как служанка шваброй.

Юноша незаметно поежился, только этого счастья ему и не хватало. И так всю свою сознательную жизнь уклонялся от этого, послушно, но очень вяло выполняя упражнения, которые требовали выполнять тренеры из отставных вояк. Внешне он был мягким и послушным, но втайне ото всех гнул свою линию и не собирался учиться тому, что ему не нравилось. Поэтому он покорно выслушал очередные поучения деда, притворно согласился и, обрадованный разрешением приходить к восьми вечера, а не сразу после занятий, с чистой совестью отправился спать.