Наследница Магдалины (Наследство Магдалены) - Чедвик Элизабет - Страница 48

— Вы подобны бабочке, — хрипло прошептал Симон. Создавалось впечатление, что его бронхи до сих пор отравлены дымом сожженных им жертв. Его медвежья лапа коснулась тугой косы Клер. — Вас так жалко давить.

Убрав его руку с косы, Клер сделала шаг назад.

— Не смейте меня трогать, — она плюнула ему в лицо и замахнулась кулачком, в котором были зажаты предусмотрительно взятые ею с собой садовые ножницы.

Его глаза сощурились. Движения были столь молниеносны, что Клер даже не успела защититься. Симон выхватил ножницы из ее руки, забросив их подальше в траву, и стал выворачивать ей запястье, да так больно, что Клер, закричав, упала на колени. Собака прыгнула к ней, обнажив свои клыки в дюйме от ее лица.

— Ну, пожалуйста! — плакала она. — Пожалуйста!

О, как она ненавидела себя сейчас за свою беспомощность. Грубо выругавшись, он приказал собаке заткнуться. Овчарка послушно легла на землю, но все еще продолжала рычать. Порывисто дыша, Симон поднял Клер и прижал к себе. Животом она ощутила его возбужденный член.

— А ты куда глупее, чем я думал, — с презрением изрек он. — Либо плохо знаешь пределы моего терпения.

Схватив ее лицо в ладони, он, слегка наклонив голову, грубо ее поцеловал. Клер попыталась отбиваться. Ее пальцы превратились в когти, и она стремилась как можно сильнее его исцарапать, но он с силой сжал ее запястья, и она прекратила сопротивление.

Вдруг овчарка перестала лаять и вместо этого стала приглушенно рычать, поглядывая в направлении калитки. Боковым зрением Симон увидел вышедшего в сад оруженосца и грубо оттолкнул от себя Клер. Она упала на траву. Ее руки были покрыты синяками, а голова кружилась. Распухшие губы занемели. Она сплюнула на землю, стараясь навсегда избавиться от его привкуса.

— Я разыскивал вас, чтобы передать вам то, что я раздобыл в Мюре. — Вежливо обратился к ней де Монфор. — У вдов должно быть, что оплакивать, — развернув лежавший на скамье навощенный сверток, он извлек оттуда остатки расщепленного щита и зазубренный меч.

Клер смотрела на покрывавший поле щита орнамент. Рауль сам разрисовал его в первую зиму их брака. Она до сих пор видела, как он тогда старался, смешивая палитру ярких итальянских красок, и то, как он довольный отступил на шаг назад, чтобы еще раз оценить конечный результат своего труда.

— Я убил его собственноручно, — промолвил Симон, глядя на то, как побледнело ее лицо, а глаза расширились. — Он покоится в безымянной могиле на поле битвы с другими дураками, так и не сообразившими, что же это такое их сразило. И, конечно же, я не имею в виду праведный гнев божий. — Он отвратительно ухмыльнулся. — По крайней мере у него остался наследник, которому перейдут его земли. Наследник, воспитанный в лучших традициях католицизма.

— Да ты дьявол! — прошептала Клер, чувствуя, как в ее душе закипает ненависть.

Симон де Монфор гордо расправил плечи.

— Я верно служу своему Господу, — промолвил он. — А вот ты — изменница... И прежде я относился к тебе более чем терпимо... но мое отношение в скором времени может круто перемениться.

Она бросилась от него прочь, крича словно раненый зверь, и через мгновение ее вырвало на одну из цветочных клумб.

Какое-то время Симон смотрел на нее с растерянной озабоченностью, потом лицо его исказила гримаса отвращения. Щелкнув пальцами собаке, он отвернулся и вышел из сада.

Когда приступы дурноты стихли, Клер рухнула на траву возле скамьи и громко разрыдалась. Горе, ужас и отвращение не давали ей покоя. Это Его Бог, но не Ее... Теперь она абсолютно ясно видела разницу: Rex Mund — Князь Мира сего — пожиратель Душ.

Внезапно ей захотелось покончить с собой, воспользовавшись тупым, зазубренным мечом, оставленным Симоном на скамье. Схватив обтянутую кожей рукоять, она ощутила вмятины, оставленные на ней пальцами Рауля. О, скольких умертвило это оружие, прежде чем привело к гибели своего владельца? Дрожа всем телом, Клер разжала рукоятку и потрогала лежавший рядом разбитый щит. Ее пальцы скользили по простому черному орнаменту. Слезы навернулись на глаза Клер, но глубоко в душе она ощутила внезапную перемену. Словно бы из кокона опыта окончательно вылупилась личинка ее нового Я.

Она вышла из сада, оставив в нем рассыпанную по траве лаванду, ножницы, меч и щит. И хотя она плакала, голову держала гордо и высоко. С этого дня она твердо решила двигаться к свету по пути катаров, и никто бы уже не смог остановить ее.

ГЛАВА 27

Монсегюр, горы Арьежа, лето 1215 г.

— А ты помнишь, для чего, например, вот эта травка? — спросила Брижит внимательную симпатичную девчушку, сидевшую с ней рядом на залитой солнцем поляне посреди сосновой рощи.

— Эта травка хорошо помогает от кашля, мама.

— Правильно. А что с ней надо делать?

— Залить листочки горячей водой, и, как только свеча догорит до середины, этот отвар можно давать пить. А вот этот листик мы не возьмем. Его уже объела гусеница.

— Конечно же, нет, — улыбнулась Брижит. — Магда, а как насчет вот этой? Что мы с ней делаем?

Девочка на минутку призадумалась.

— Ее листочки хорошо помогают от ожогов.

— Молодец! — обняла ее Брижит. Хотя Магде еще не исполнилось и четырех, ее способности к поглощению новых знаний были просто удивительны.

— Мама, а почему... — Магда внезапно запнулась, поскольку ее мать повернулась в сторону видневшейся сквозь стволы сосен тропинки. Копыта гремели по утоптанной земле, эхом отдаваясь в сердце Брижит. Она пыталась обмануть себя, посчитав, что это вербующие солдат герольды, или гонцы от графа де Фуа, или обоз, движущийся сюда с подножия гор. Но Брижит уже заранее знала, кого сейчас увидит.

Процессию возглавлял на редкость красный конь. Сидевший на нем всадник был в доспехах, но его шлем болтался на луке седла. Золотистые взмокшие от пота волосы обрамляли великолепный мужественный профиль. Профиль, который она в последний раз видела в угасающем свете очага в последних отблесках страсти. Рядом с ним ехал рыцарь Жиль, лысеющий и с кислым выражением лица, а чуть позади них — оруженосец, внимательно следивший за стройным мальчиком лет шести отроду.

— Мама, кто это? — прошептала Магда, увидев незваных гостей.

Брижит призадумалась. Даже предвидя далекое будущее, она ничего не знала об этой неожиданной встрече. Более того, свое пребывание в Монсегюре она всегда старалась держать в тайне. Теперь ей необходимо было собраться, чтобы быть готовой к очередному испытанию, столь же бурному, как и та ночь, в которую была зачата Магда.

— Это гонцы от графа Фуа, — коротко ответила она. — Клади-ка поскорее травку в корзину. Мы пойдем домой.

Магда недовольно выпятила нижнюю губу.

— Не хочу. Мне здесь нравится.

— Делай, что я тебе говорю! — отрезала Брижит.

Магда в недоумении уставилась на мать, и слезы наполнили ее большие серые глаза. Выражение лица дочери заставило Брижит взять себя в руки. Она ужаснулась собственному поведению.

— Ну что ты, солнышко, я вовсе не хотела на тебя кричать.

И взяв Магду на руки, она горячо ее расцеловала. Девочка успокоилась, но когда Брижит в очередной раз подняла на нее глаза, во взгляде ребенка сквозил все тот же вопрос.

— Я знаю того рыцаря, что скачет впереди, и, признаться, не ожидала его здесь встретить... По крайней мере не так скоро, — объяснила Брижит.

— Ма... а он тебе нравится?

— Еще как нравится, — продолжала Брижит, поглаживая золотистые волосы девочки. — Он очень хороший человек, и я не хочу причинить ему вреда, тем более сейчас, когда он получил такое страшное ранение.

— Ну ведь ты же целительница, мама, — удивилась Магда.

Брижит устало улыбнулась.

— О, если б все было так просто, — прошептала она, всматриваясь в склон, по которому только что проскакали всадники.

Был уже полдень, самое жаркое время, когда все обычно спали. Магда услышала стук лошадиных копыт, приближавшихся к хижине, в которой она жила вместе с мамой. Брижит сейчас отдыхала, но девочка, несмотря на свой малый возраст, засыпала только поздней ночью. В данный момент она раскладывала свою коллекцию белых ракушек и камней в священную спираль, как учила ее мать.