Задача – выжить! - Замковой Алексей Владимирович - Страница 3

Выходит, что безопаснее всего оставаться на месте. И что здесь делать? Жить под оккупацией в ближайшем селе не получится. Доброхотов из местных хватало – сдадут незнакомого человека сразу, и буду либо в петле болтаться, либо гнить где-то в лагере. Да и жить мирно, пока вся страна воюет, как-то неправильно… Значит, будем партизанить. Или в крупный город, где можно затеряться, — и в подполье. Хотя нет. Город отменяется – здоровый парень призывного возраста будет слишком бросаться немцам в глаза. Буду бегать по лесам, благо до холодов еще далеко, и пакостить, чем смогу, немецко-фашистским оккупантам, пока не прибьюсь к какому-нибудь партизанскому отряду.

Так, что делать – решили. Что-то еще. Какая-то мысль мелькала… Прокрутив в ускоренном темпе весь ход размышлений, вспомнил. Одежда! В американских армейских ботинках, камуфляжных штанах, причем камуфляж – пустынный, клетчатой рубашке, черной китайской куртке и с бундесовским ранцем я выгляжу слишком… вызывающе. Значит, надо разжиться одеждой по времени, избавиться от компрометирующих вещей и вообще придумать какую-то легенду. Я достал очередную сигарету – количество окурков под ногами уже превысило всякие разумные пределы – и подумал, что от сигарет, пожалуй, тоже стоит избавиться. Вот сконтачусь с кем-нибудь из местных (во «временном», а не «пространственном» смысле), достану из кармана пачку Davidoff и объясняй потом, что трофейные. Это как раз тот случай, когда курение действительно вредно для здоровья. Причем смертельно вредно. Нет, придется избавляться от всего. Включая флягу и лопату с клеймами 1980-х годов. Только сначала надо найти одежду, и неплохо было бы что-то из оружия. Приняв решение, я докурил и пошел дальше по лесу. Поскольку дороги я все равно не знал – подходило любое направление. Буду надеяться, что рано или поздно куда-то приду.

Мне повезло. Мне очень повезло. Я чертовски везучий человек! Примерно через полтора часа блужданий я вышел к дороге. И не просто к дороге. На идущей через лес грунтовке, судя по всему, максимум день назад немцы расстреляли нашу полуторку с солдатами. Конечно, это неправильно – радоваться такому. Поверьте, я бы многое отдал за то, чтобы там все случилось наоборот. Я бы сам крепко дал в морду тому, кто посмел бы радоваться смерти этих двенадцати человек в форме РККА от рук захватчиков. Но в тот момент лично для меня этот перевернутый на обочине грузовик и лежащие вокруг него трупы означали решение большинства насущных проблем и шанс хотя бы частично легализоваться в этом времени. Какой шанс у меня был пройти по незнакомому лесу в чужой этому времени одежде, не наткнуться ни на наших, бегущих от немцев, ни на немцев, преследующих наших, и найти сразу одежду, оружие и какие-никакие припасы?

Да, вид мертвых бойцов, большинство из которых были младше меня, поразил до глубины души. Одно дело читать в книгах, видеть в фильмах и играх результаты великих боен, вроде Сталинградской битвы, и совсем другое – своими глазами увидеть останки взвода наших бойцов и ощутить витающий над ними запах смерти. Минуты две я рассматривал открывшуюся мне картину недавнего побоища, и чувства сдавливали горло. Я вспомнил, что мама рассказывала о моем деде, которого она и сама не знала – тот погиб на этой войне. Может, сейчас он тоже уже лежит на одной из лесных дорог? Или даже его тело, которое я не смогу опознать, сейчас передо мной? Фотографий его ведь я никогда не видел… Впрочем, бабушку я тоже не видел – она умерла еще до моего рождения.

В конце концов разум подсказал, что стоять так у дороги чревато неприятностями. Зато я решил для себя сразу две проблемы – окончательно убедился, что провалился сквозь время в прошлое, и нашел себе одежду, которая соответствует времени, в которое попал. Поэтому, подавив в себе вспыхнувшую ненависть к немцам и брезгливость от предстоящего, я принялся подыскивать себе подходящую одежду.

Конечно, гораздо лучше было бы обзавестись гражданской одеждой. Но выбирать не приходилось. Да и человек, одетый в форму Красной армии, вызовет гораздо меньше подозрений, чем чужак в штатском. Я ведь совсем не местный ни по пространственным, ни по временным критериям, и объяснить, кто, откуда и что я здесь делаю, будет сложно. А так – если я прав и это действительно 1941 год, то окруженцев в здешних лесах должно быть много. Проблемы от такой одежды могли исходить только от немцев, а с ними я в любом случае не собирался иметь никаких дел. Хотя, может, я все же в тылу наших войск? Тогда вполне могу попасть под дезертирство. А в своей одежде из будущего куда я попаду? Причем при встрече с любой из воюющих сторон? Нет, надо переодеваться.

Пуля попала водителю в правую скулу, и, судя по всему, перед этим ее замедлило лобовое стекло. Так что она осталась в голове бедняги и не снесла ему на выходе всю заднюю часть черепа. Иначе я, наверное, не смог бы. И так тащить труп жутко противно. Но если бы за этим трупом по дороге волочились еще остатки мозгов – думаю, этого не выдержали бы ни мои, закаленные на ужастиках, играх с горами трупов и так далее нервы, ни мой и так еле сдерживаемый только усилием воли желудок. И, слава богу, запах пока был не особенно сильным. Или я его просто не чувствовал?

Затащив труп за ближайшие кусты, я занялся делом. В первую очередь мне нужна была одежда. Я стянул с ног бойца сапоги, расстегнул ворот гимнастерки, снял ремень с подсумками и стащил гимнастерку через голову. Потом снял с него штаны. Снимать нижнее белье не стал. Поверьте, и так надевать вещи с трупа очень неприятно. А при мысли о том, чтобы снять и надеть на себя подштанники мертвеца, успокоившийся было желудок снова взбунтовался. Ну уж нет! Хватит и верхней одежды. «Извини, брат, — думал я, — но мне твои вещи сейчас нужнее. Так что извини. И спасибо».

Доставшийся мне комплект одежды был, мягко говоря, неновым, а сапоги далеки от уставного блеска. Подошва левого непрозрачно намекала на то, что жить ей осталось недолго, у обоих сапог были сбиты мысы, а голенища затерты до серого цвета. Штаны вылиняли, и их первоначальный цвет сменился непонятным серовато-бурым. Гимнастерка была новее всего остального, но на правом боку зияла рваная дыра сантиметров пять с висящим внизу куском ткани, а левый карман был наполовину оторван – видимо, след пробежки через густой кустарник, или прежний хозяин где-то зацепился за колючую проволоку. Но в общем одежда была целой, почти подходила по размеру и, самое главное, не выделялась на фоне современной реальности.

Сдерживая недовольство желудка, я стал быстро переодеваться. Жаль, конечно, менять свои относительно новые камуфляжные штаны, рубашку и куртку на это барахло. Еще более жаль было ботинок. В «альтамы» я влюбился после первого же похода. Удобные, крепкие, непромокаемые… Никакого сравнения с убитыми сапогами, которые оказались еще и на размер больше, чем надо! Но что делать – жить хочется, а в своей одежде было бы слишком опасно.

Я натянул широченные, как мне, привыкшему к совсем другой одежде, показалось, штаны, надел гимнастерку, подпоясался ремнем и приступил к сапогам. А вот тут, как оказалось, я кое-что не учел. Надев сапоги, я пошевелил пальцами ног, прошелся пару шагов взад-вперед и понял, что без носков в этой обуви моим ногам скоро станет очень-очень плохо. Пришлось подобрать первоначально выброшенные мной портянки. Да – чужие, грязные портянки, хозяин которых к тому же лежит рядом, с простреленной головой. А что делать? Альтернативой этим грязным кускам ткани были только стертые до кости ноги через пару километров пути. С нескольких попыток я все же вспомнил, как отец когда-то в детстве показывал мне, как эти портянки заворачивать. Не уверен, что все получилось правильно, но главное – я следил, чтобы ткань на пятках легла гладко, без морщин и прочих неровностей. Это позволяло надеяться на то, что ноги все же переживут хоть сколько-нибудь долгий поход.

Переодевшись, я занялся своими старыми вещами. Бросать просто так их не хотелось. Поэтому было принято решение все закопать. Я вырыл яму сантиметров восемьдесят глубиной и принялся забрасывать туда вещи из будущего, прощаясь про себя с каждой из них. Первым на дно ямы улегся рюкзак с пустой пластиковой бутылкой из-под воды и чехлом от металлоискателя. Рядом я поставил ботинки, сверху положил аккуратно сложенную одежду, носки, трусы. Выключив телефон и аккуратно положив его в ботинок, я присел рядом и достал сигарету. «Крикет» безотказно выплюнул язычок огня и, после того как я прикурил, отправился вслед за пачкой с остатками сигарет ко всем остальным вещам. Я курил и смотрел на свою одежду, которой, может быть, суждено так и сгнить в земле. Жаль. Очень жаль! Но другого выхода нет. С этой мыслью я забросал свое добро землей, немного потоптался по холмику, чтобы скрыть следы, набросал туда немного листьев и веток. Пора думать, что делать дальше.