Советский Союз в локальных войнах и конфликтах - Попов Игорь Михайлович - Страница 4

Американский президент Г. Трумэн окончательно избрал идеологическим фундаментом своей политики положение, выдвинутое Черчиллем в Фултоне. Мир представлялся ему ареной, на которой разворачивался конфликт между силами добра и зла, то есть между «свободными обществами» и «обществами угнетения». Это было не просто провозглашением политической линии – это было объявлением крестового похода. Политические свободы Трумэн связывал со «свободным предпринимательством», то есть с капитализмом. Более того, именно он впервые стал утверждать, что «мир в целом должен принять американскую систему», иначе она не сможет уцелеть и в самой Америке[12]. Новая «доктрина Трумэна» обязывала Соединенные Штаты немедленно вступать в бой с любым революционным движением, любой попыткой социалистического переустройства, любыми притязаниями Советского Союза.

Были отброшены различные проекты кредитования Советского Союза. Наиболее влиятельные экономические и дипломатические советники, в том числе и посол Гарриман, однозначно выступили против этого проекта. При этом Гарриман был одним из тех американских деятелей, кто яснее прочих представлял себе масштабы чудовищной нужды, царившей в СССР после войны. Более предпочтительным он считал предоставление американских займов малыми дозами, и всякий раз на условиях выполнения правительством Москвы тех или иных политических требований. Другие советники строили планы еще более энергичного экономического давления.

Эта закулисная сторона дела была известна советскому руководству. Тем не менее Сталин вновь и вновь возвращался к вопросу о возможном кредитовании, отдавая себе отчет в тяжелой экономической ситуации в стране. Даже в апреле 1947 г., когда Сталин встречался с новым американским государственным секретарем Маршаллом, он кратко заметил, что советская просьба о кредите остается без ответа в течение вот уже двух лет. После первых весьма скромных сумм СССР больше не получил ни одного доллара.

Отсутствие кредитов делало еще более острой проблему получения репараций с Германии, и в этом отношении Советский Союз, начиная с Потсдама, сталкивался с нараставшим сопротивлением Запада. Не встречая затруднений при получении репараций из своей зоны оккупации в Германии, Советский Союз не получил практически ничего из западных зон, несмотря на обязательства, принятые в Потсдаме его союзниками.

Однако подлинным камнем преткновения между Москвой и Западом стал так называемый «план Маршалла», который был призван устранить разительную диспропорцию между американским богатством и бедственным положением Европы.

5 января 1947 г. американский государственный секретарь Дж. Маршалл выдвинул идею выделения значительных финансовых ресурсов на цели восстановления европейских стран. Средства должны были предоставляться частями в течение ряда лет. Советскому правительству было предложено провести совместное обсуждение необходимых шагов, которые создали бы благоприятные условия для реализации американской инициативы. По «плану Маршалла», реализация всех проектов зарубежной экономической помощи должна была находиться под международным, а фактически – американским контролем.

В Вашингтоне этот план рассматривался как достаточно эффективное средство экономического давления на Советский Союз. Дело в том, что в Ялте и Потсдаме стороны пришли к соглашению: Германия будет выплачивать репарации в виде оборудования, промышленных станков и машин, легковых автомобилей, грузовиков и строительных материалов регулярно – в течение пяти лет. Особенно важны были эти поставки для советской химической и машиностроительной промышленности, нуждавшихся в модернизации. Международному контролю репарации не подлежали.

Однако с помощью «плана Маршалла» британское и американское правительства хотели приостановить репарации Советскому Союзу и странам Восточной Европы, а взамен предоставить международную помощь, основанную не на двусторонних соглашениях, а на международном контроле.

Подобная ситуация была для Советского Союза абсолютно неприемлемой. В конечном счете она могла привести к утрате советского контроля над Восточной Европой, поскольку коммунистические партии, уже утвердившиеся в Румынии, Болгарии, Польше, Чехословакии и Венгрии, были бы лишены экономических рычагов власти. О подобных намерениях Запада в Москве стало известно из докладной записки одного из наиболее ценных агентов советской разведки Д. Маклина.

Вполне прогнозируемый отказ Советского Союза от участия в «плане Маршалла» не обескуражил Вашингтон. Приглашение участвовать в этом плане было разослано всем странам Восточной Европы. Некоторые из них, к примеру югославы, сразу же отказались. Однако поляки и чехословаки, напротив, проявили заинтересованность в приглашении. Им было заявлено, что присоединение к «плану Маршалла» будет рассматриваться в СССР как враждебное действие. В конце концов все страны Восточной Европы образовали с Москвой единый фронт.

Один из основных авторов «плана Маршалла», Дж. Кеннан, считавшийся ведущим американским экспертом по СССР, опубликовал в те дни статью, которой также суждено было стать знаменитой[13]. Вместо подписи он поставил одну лишь букву «X», однако вскоре его авторство было раскрыто. Кеннан предлагал не просто «сдерживать» Советский Союз. Он пришел к выводу, что Соединенные Штаты не должны ограничиваться удержанием своих позиций: оказывая на СССР жесткое давление, они могли бы привести в действие такие пружины, которые вызвали бы его крах или по крайней мере ослабление.

Со второй половины 1947 г. термин «холодная война» прочно обосновался в политическом словаре мира. После введения в действие «плана Маршалла» отношения СССР с его бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции быстро эволюционировали в сторону открытой враждебности. В марте 1948 г. перестала функционировать четырехсторонняя контрольная комиссия стран-оккупантов, уже находившаяся в кризисном состоянии. В июне в западных частях Германии была осуществлена сепаратная денежная реформа, а немного спустя французы согласились слить свою оккупационную зону с англо-американской «Бизонией». В результате разразился острый Берлинский кризис 1948 г., из которого Советский Союз вышел если и не побежденным, то далеко не победителем.

Психологическая атмосфера, создавшаяся в результате Берлинского кризиса, облегчила создание западного альянса, направленного против СССР. Экономический союз, рожденный в рамках «плана Маршалла», быстро превратился в политический и военный блок. 4 апреля 1949 г. США и Канада вместе с десятью западноевропейскими странами подписали Атлантический пакт. Говорилось, что это договор об обороне. Но любой союз является оборонительным только для его участников. Именно так и расценили ситуацию в СССР.

Европа оказалась разорванной надвое.

В мае 1949 г. была принята конституция сепаратного западногерманского государства – Федеративной Республики Германии, которая к лету имела уже и свои правительственные органы. В ответ СССР в октябре создал в своей зоне другое немецкое государство – Германскую Демократическую Республику.

Снова европейский континент, который лишь недавно был театром разрушительных сражений, стал ареной противостояния двух враждебных блоков.

СССР вступил в оказавшуюся для него смертельной схватку со всем западным миром.

Глава 2.

Иранский кризис (1945—1946 гг.)

Неизвестная операция

Иран сыграл в годы Второй мировой войны особую миссию в политических и дипломатических акциях союзников по антигитлеровской коалиции: именно здесь в 1943 г. состоялась встреча «большой тройки» – лидеров СССР, США и Англии. Однако мало кому известно, что чуть позже Ирану предстояло сыграть еще одну роль – едва ли не первого провозвестника начала «холодной войны» между Советским Союзом и Западом. Это признал, в частности, иранский шах Мохаммед Реза Пехлеви, который писал в мемуарах: «Как мне кажется, историки подтвердят, что „холодная война“ фактически началась в Иране. Хотя ее симптомы наблюдались также и в других районах земного шара, впервые признаки этой формы войны явственно проявились в Иране»[14].