Мы те, которых нет - Шахов Максим Анатольевич - Страница 48

Откуда взялась бомба в урне? Да все просто – тот чертов бомж, копавшийся в мусоре, сунул взрывное устройство и прикрыл газеткой. Скорее всего, он же нажал кнопку при появлении объекта.

Есть категории людей, на которых не акцентируется внимание. Это дворники и бомжи. Помню, Шатун использовал эту хитрушку, когда мы вызволяли Куратора. И сами попались на этот же крючок!

Полиция блокировала район, улицы перекрывали патрульные автомобили, подкатил омоновский автобус. И стрельбу по нам открыли сразу, даже для приличия не предложив сдаться. Видимо, полицейские получили указание – пленных не брать. Ну что ж, сами напросились!

Как всегда, выручил Роб – со своей огневой позиции в строящемся доме отсек от нас группу захвата.

Наш водитель вжал педаль газа до упора, и штабной фургон вылетел со двора.

Хорошо пошли! Быстро! Только не надо обращать внимание на град, барабанивший по корпусу машины. Это пули – хотя они дуры, но до сих пор щадили меня. Дурак дурака видит издалека!..

Хрясь – по правую руку от меня разлетелся монитор, – шальная пуля пробила борт и разнесла его на куски. Следом разлетелась рация.

Чего творилось снаружи, я не видел – салон был наглухо закрыт.

Хрясь, удар – фургон, судя по звукам, протаранил неудачно подвернувшуюся машину. Укрепленный бампер, как таран на боевых триерах, смел препятствие.

Опять забарабанил град. В темноте салона стало светлее – через дырки в корпусе сочился свет. Чудом никого не задело – ни меня, ни лежащую Вику, ни оперативника.

Водитель молодец, но ему надо помочь.

Я рванул в сторону металлическую штору – она отъехала, впуская дневной свет. Моему взору открылись скачущие дома, деревья, автомобили. Фургон летел через двор, мимо деревьев, по площадке. Впереди маячил выезд.

Я схватил лежащий в специальном ложе автомат Калашникова. Хорошая машинка, любимая – нет ничего лучше на земле. Вот теперь повоюем!

С треском бампер развернул еще одну машину – перекрывающий дорогу «жигуль». А вон полицейский фургон в стороне, оттуда лупят по нам. Я выдал длинную ответную очередь, загнав стрелков в укрытие.

Не хочу вас, ребята, убивать. Если в кого и попал – не обессудьте. Но моя жизнь сейчас важнее.

Все, вырвались со двора. Улица – прямая, с супермаркетом и автобусными остановками. Народу, слава те господи, немного. Авось вам сегодня повезет, граждане, не зацепит шальная пуля…

Еще одна полицейская машина. Метрах в пятидесяти в стороне. Трогается нам навстречу.

Посылаю привет – две короткие очереди. Результат – развороченный капот. Пробитое колесо.

Опять замелькали улицы. Еще одна пуля пробила борт. Еще одна ответная очередь.

Водитель бросил машину в какую-то лесополосу, закрутился между промышленными корпусами и глухими заборами. И мы вырвались!

Фургон замер около заброшенного длинного складского здания. Вокруг все поросло бурьяном. Везде валялись пустые ящики, в асфальт вросла черная цистерна. Мы вышли из салона. Вика пришла в себя и с трудом могла двигаться.

Здесь резервная точка эвакуации. Просчитали мы варианты заранее. И оставили тут эвакуационный транспорт – невзрачный «ВАЗ-2110».

– Я довезу ее, – сказал шофер, помогая Вике усесться в «Жигули».

– Хорошо. – Я сменил рубашку, напялил бейсболку, залез в сумку ныне покойного полковника Гаврилова. Там были пистолет-пулемет «Клин», компьютер, несколько лазерных дисков и флэшек. Пистолет-пулемет я бросил в салон фургона. А сумку прихватил.

– Уходим каждый своим маршрутом, – приказал я. – Прижмут – не геройствуйте. Сдавайтесь. Потом разберемся.

– Живым меня не возьмут, – сказал оперативник.

– Это приказ. Главное, сохранить ваши жизни.

В машине была пара мин на такой случай. Я активировал взрыватель.

Когда отошли метров на триста – за спиной рвануло. Взрыв уничтожил штабной фургон с оборудованием на пару сотен тысяч долларов.

Все это время в глубине сознания занозой ныла мысль – как там Роб и Шатун? Не должны ребята так глупо пропасть. Если их возьмут живыми – это еще ничего. Я на свободе и рано или поздно вытащу их. Только бы не убили.

«Жигули» с Викой и шофером скрылись из виду. А я и оперативник отправились в разные стороны пешком.

Теперь остается раствориться в Москве. Человек в мегаполисе – как песчинка на пляже, не различишь и не найдешь. Так что мы опять выкарабкались.

Когда я вышел из метро на станции «Белорусская», на мобилу сбросили сообщения Роб и Шатун. Все в порядке. Они оторвались!

Сказать, что я испытал чувство эйфории – ничего не сказать. Мои черти живы! И, как всегда, прикрыли нам спины! Тяжелый камень, даже бетонная плита с плеч!

На Остоженке мы пересеклись с Куратором. Я сел к нему в машину. Он был мрачнее тучи – вот-вот грянет гром и молния. Он уже знал, что операция провалилась.

– Ты опять все запорол. Ты профнепригоден, Сережа.

– Соглашусь. Если вы мне покажете хоть одного человека, который бы не запорол ничего в данной ситуации.

– Не покажу. Нет у меня таких людей.

– Думаю, нигде нет. Так что придется работать дальше.

Куратор угрюмо кивнул, трогая машину с места.

– Мы не волшебники, – сказал я. – Нас опередили.

– Кто – вот вопрос.

– Возможны варианты. Наша «НК» избавилась от предателя. Или хозяева ликвидировали его, как потенциальную угрозу.

– Ерунда! «НК» взяла бы его живым. Его хозяева? На него переведено слишком много ниточек. От таких сотрудников перед большими событиями не избавляются… А ты не думаешь, что ликвидировали свидетеля?

– Свидетеля чего?

– Интересно узнать. Хотя теперь это уже не имеет никакого значения.

– Думаете?

– Все, время наше истекло. До начала события остаются дни, если не часы. Мы потерпели фиаско. Исчерпали возможности. Завалили все дело. Решено, я иду на поклон к генералу Панасенко.

– Мы же решили, что приближаться к руководителю «НК» опасно.

– Сережа, нам теперь уже ничего не опасно. Время вышло… А тут пятьдесят на пятьдесят – то ли генерал крыса, то ли нет. А это в нашем положении большой шанс.

– Когда пойдете сдаваться?

– Созвонюсь сегодня. А дальше как получится.

– Только сначала посмотрите вещички Гаврилова. – Я ему протянул сумку.

Он бросил ее на заднее сиденье, даже не соизволив посмотреть. Остановил машину и произнес как-то вяло, безжизненно:

– Давай. Связь по варианту три.

– К генералу пойдете – свистните.

– Контролировать контакт не надо. Я дам инструкции на все случаи.

– На все случаи обычно не получается.

Я вышел из салона. И машина, чихнув нездорово мотором, устремилась вперед.

То, что собирался делать Куратор, мне не нравилось.

Но он был прав. Нам уже все равно. Эту партию мы проигрывали. И выхода не было.

*

В Москве бурление все росло. Президент выступил перед представителями СМИ и пообещал ввести в течение ближайших дней чрезвычайное положение, внести соответствующие изменения в законодательство и дать указание о привлечении лиц, занимающихся дестабилизацией обстановки в городе, к суду за государственные преступления. По телевизору было видно, что он изможден, раздражен и растерян.

Я залег на квартиру, которую снял в тот же день. На старую я возвращаться пока не собирался – мало ли…

Куратор исчез. Не вышел на связь на следующий день. Не объявился и через день, обрубив все доступные каналы связи. Меня это тревожило.

Что-то случилось. Или нет?

Бездействие душило меня. Хотелось бежать, кого-то бить, стрелять. Но я мог только ждать.

Я слонялся по комнате, лазил по Интернету. Пытался понять, куда все идет. Нашел сайт «Прикладная конспирология», на главной странице которого было изображение долларовой купюры, начиненной масонскими символами – тут и пирамида, и глаз в треугольнике. Над долларом мигала красным надпись: «Внимание! Опасность».

Конспирологи пророчили пришествие нового планетарного технотронного рабовладельческого строя, который окончательно и бесповоротно закроет все перспективы для развития человечества. Этому посвящена деятельность мирового закулисья.