Мы те, которых нет - Шахов Максим Анатольевич - Страница 27

– Мало времени для достижения элементарной слаженности, – отметил я.

– Больше нет, – сказал Афон. – С тобой, Чак, нам нужно провести рекогносцировку.

– Чего? – не понял Конан.

– Определиться на местности.

– У вояк какой-то язык обезьяний, – скривился Конан.

По моему мнению, Афон вел себя неправильно. Перед такой акцией нужно держать на коротком поводке каждого, а не отпускать на четыре стороны. То ли он так уверен в своих людях, то ли не привык перестраховываться.

Уже стемнело, когда я прибыл на свою квартиру и сбросил сообщение Куратору.

*

На большом щите с картой Ботанического сада был перечень запретов. Нельзя бросать мусор. Разводить костры. Рубить деревья.

– Смешно, – сказал я. – Но нашим подопечным хочется именно этого – жечь везде костры и бросать мусор. Государство виновато в том, что не дает этого делать.

– А еще им запрещают заплывать за буйки и переходить улицу на красный свет, – кивнул Куратор.

– А что, ныне в моде кривые зеркала. В них свобода – это освобождение от всего человеческого. Свобода взорвать мир. Свобода совать пальцы в розетку.

– Сергей, творцы зеркал прекрасно знают, что такое розетка. И науськивают всех – сунь туда пальцы. Когда людям это надоедает, затейники выдумают что-то новое, например, бить камнем по взрывателю бомбы – свобода же. Пока всех колотит электрическим током, ушлые ребята прибирают власть.

Ботанический сад – прекрасное место для неторопливых прогулок. Мощные деревья, сосны, березы, заросли экзотических растений, беззаботные птицы, шмыгающие по аллеям белки, велосипедисты, мамаши с колясками. И мы с Куратором – два угрюмых типа, от которых зависит, удастся ли удержать этот мир от падения в бездну.

Я довел до Куратора план террористической акции.

– Хорошо спланировал, – похвалил он меня.

– Пустое. Выполнять это не собираюсь! – произнес я твердо. – И вообще – не пора ли прихлопнуть эту гоп-компанию?

– Пора – не пора. – Куратор указал на пустовавшую беседку на окраине «Японского сада». – Присаживайся. Ты сам что думаешь?

– Допустить этого нельзя. Кавказ не вспыхнет весь, но начнется серьезное обострение. Ситуация станет раскачиваться. И в один прекрасный момент взорвется.

– Одно упускаешь, – Куратор раскурил длинную сигару и стал напоминать Черчилля. – Ставки в игре куда крупнее дестабилизации Кавказа.

– И что?

– А то, что вы отработаете акцию.

– Чего?!

– Отработаете. Постарайся продемонстрировать профессионализм. И вытащить этих кретинов из передряги живыми.

– Но…

– Сергей, так надо.

Конечно, Куратор гораздо больше информирован, чем я. У него могут быть любые резоны. Очень важные. Но все равно – есть же пределы.

– У тебя сомнения?

– И очень большие.

– Так отбрось их, капитан.

– Есть.

– Ну, вот и ладненько, – улыбнулся Куратор с безмятежным видом. Будто не обрек только что на смерть десятки человек.

С другой стороны, не так давно я принял примерно такое же решение, когда не доложил Куратору о готовящихся взрывах. Хотя тогда я был уверен, что это проверка. А сейчас Куратор велел мне собственноручно устроить кровавую бойню. Но это приказ. А приказы исполняются точно и в срок. И я его исполню. Решение принято – теперь поздно метаться.

– Не грызи себя. Иначе никак… Кстати, выясняются интересные подробности про вашего Афона.

– Он клон Гитлера с секретной базы нацистов в Антарктиде? Или сбежавший Чикатило? – из меня поперла неуместная ирония. – Внук Бен Ладена?

– Угомонись, Сергей… Афон был руководителем одной из боевых групп «Левой инициативы».

– Что за ядрен батон? – удивился я. – У СЛС объявились боевые структуры?

«Левая инициатива», она же СЛС – Союз левых сил, представляла собой объединение организаций и движений, ориентированных на восстановление российской государственности на основе умеренных коммунистических и социалистических идей. Последние полтора года СЛС набрал немалый политический вес. На парламентских выборах его кандидаты взяли немало голосов, которые позже различными махинациями были оттяпаны. Но все равно сегодня это третья сила в Думе. Объединившись с коммунистами, они могли оказывать влияние на принятие решений, хотя большинство все равно оставалось за партией власти.

Да, сегодня они третьи в Думе. А завтра?

Неангажированные аналитики считали, что за Союзом левых сил будущее. Деструктивные процессы в мировой экономике остро ставили вопрос о том, что капиталистический магистральный путь человечества неверен. И появлялась потребность в другой парадигме.

– СЛС заточен под выборные и парламентские технологии, – сказал я. – Экстремизм – не их конек. Они боятся обвинений в экстремизме, как черт ладана.

– Не скажи, – возразил Куратор. – Как бы ни позорили СЛС в прессе, как бы ни представляли их лидеров слабоумными страдальцами по безвременно почившему СССР, на самом деле там достаточно жесткие и умные прагматики. Они просчитали вариант нашего локального апокалипсиса.

– То есть начали создавать боевые ячейки на случай кризиса?

– И накапливают оружие. Мы работали по ним, но наработали немного.

– Вы намекаете, что «Альянс действия» – детище СЛС?

– Трудно делать такие выводы из одного факта.

– Факт убийственный. Лидер боевой группы СЛС руководит теперь террористической ячейкой «Альянса действия».

– Сергей, нам нужно больше информации. Все зашло настолько далеко, что разгром какой-то общаги и волна возмущений на Кавказе тут ничто. Пустое место. Понятно?

– Почти.

– Пошли по делам нашим скорбным, – Куратор поднялся со скамейки.

– Да. Мне еще надо подготовиться к массовому убийству, – горько усмехнулся я.

– Подготовься. Но не слишком там усердствуйте.

– Как получится…

*

Прохлада продержалась недолго. Жара вернулась еще более безжалостная, чем была. Опять дымили торфяники и горели леса. Опять люди купались в фонтанах, магазины срывали барыши на взлетевших в цене кондиционерах и вентиляторах. Вновь мутился у людей расплавленный дикой жарой разум.

Москва – прокаленный солнцем филиал ада. И мы, ячейка «Альянса действия», – черти, которые пришли подбросить уголька.

Общага представляла собой девятиэтажный дом, внизу располагалась двухэтажная пристройка столовой. На площадке стоят машины, типичный кавказский набор – красная «Альфа-Ромео» и белые «Мерседесы». Раньше дети гор с ума сходили по скакунам. Теперь их трясет от вожделения при виде шикарных автомобилей.

На моем плече дешевая матерчатая сумка, на голове парик, на носу черные очки, я бодро шагаю к общаге. За мной поодаль плетется наша боевая ячейка.

Плевать на острые взоры толпящихся у машин, сидящих на скамейке перед столовкой, выглядывающих из окон общежития горцев. Сегодня много кто здесь ходит – справляют получение дипломов группой горских товарищей, среди которых сын какого-то уважаемого эмира. От яств в столовой ломятся столы, к вечеру подтянутся стриптизерши и шлюхи, шампанское хлынет рекой – даром, что Коран запрещает вино, про шампанское, водку и виски там ничего не сказано.

По легенде мы идем в гости к главному спонсору Ахмеду – это если спросят на дистанции двухсот метров. Дальше вопросы кончатся.

– Э, ты к кому? – набычился горец около столовой. Поодаль изнывала от жары еще пара человек. Рубашки навыпуск, за поясом могут быть стволы.

– К Ахмеду на праздник, – небрежно бросил я.

– А ты кто? Он тебя приглашал?

– Приглашал.

– Подожди. – Горец ухватил меня за локоть.

Развернувшись, я нанес ему резкий удар в солнечное сплетение, а потом ребром ладони по шее. Ну что, если выживешь – тебе повезло. Другим сегодня повезет меньше.

К нам бросились несколько горцев. Ну все! Время сжалось, каждая секунда приобрела тяжелый, судьбоносный вес.

Теперь не зевать! Сознание мое фиксирует происходящее, как компьютер, выдавая список необходимых действий. Я автомат, нацеленный на убийство.