Связанный честью - Браун Сандра - Страница 44

Его руки скользнули к ее груди. Лукас распустил пояс ее халата. Какая же она теплая, мягкая, женственная. Ее груди наполнили его руки, и он принялся их массировать.

Затем проложил дорожку поцелуев вниз от самой шеи. Эйслин с изумлением и нежностью смотрела, как он легонько касается ее груди языком, мягко ее похлопывая. Она вскрикнула от удовольствия. Его губы двигались взад-вперед, имитируя сексуальные движения.

Эйслин видела его гладкую спину, видела, как отражается на ней каждое его движение. Она погладила его обнаженную кожу, словно втирала лосьон.

Он все еще стоял перед ней на коленях, касаясь головой ее живота. Лукас поцеловал пупок, потом прижался лицом выше ее коленей, и Эйслин выгнула шею от сладострастной судороги. Она подалась к нему нижней частью тела, прерывисто выговаривая его имя.

Лукас медленно развел ее бедра и поцеловал.

Эйслин закрутил вихрь страсти, захлестывая ее с головой. Когда Лукас поднял ее на руки и понес в спальню, она едва сознавала, что происходит.

Он осторожно уложил ее на кровать, и она наконец поняла, где находится. Она услышала звук расстегиваемой молнии. Лукас снимал джинсы. Эйслин открыла глаза и успела заметить, как он через них переступает. В этот момент как по заказу вспыхнула молния, позволив ей увидеть его обнаженным во всем великолепии.

Против ее ожиданий, он не стал ложиться, а примостился на коленях между ее бедер. И опустил голову.

– Лукас, – слабо запротестовала она.

– Я задолжал тебе, Эйслин. Тот первый раз давним утром был для меня. Сегодняшний будет для тебя.

Его губы довели ее до крещендо, какого раньше она никогда не испытывала. Она металась по подушке, тщетно пытаясь вдохнуть, но волна за волной ее захлестывали волны экстаза. Лукас неустанно доводил ее до полного удовлетворения, но так оттягивал завершение, что Эйслин показалось, что она вот-вот умрет от непереносимого удовольствия.

Наконец он освободил ее из великолепной тюрьмы экстаза. Эйслин была совершенно мокрой от пота и вдобавок прикусила себе губу.

Он очень осторожно провел ртом по ее губам, нежно лизнул их, потом прошелся языком по ее лицу. И снова ее тело стали пронизывать стрелы удовольствия. Лукас медленно опустился на нее сверху.

Она чувствовала бедром его горячую и твердую мужественность. Она хотела его и приподнялась навстречу.

– Тебе не будет больно? – хрипло спросил он.

– Нет.

Его твердый член оказался гладким и бархатистым. Он заполнил ее всю, до отказа, и Эйслин вздрогнула.

– Я делаю тебе больно, – встревожился Лукас. Он попытался было выйти, но Эйслин сомкнула бедра.

– Я хочу получить тебя целиком.

Прижимаясь лицом к ее шее, он застонал от непередаваемого удовольствия – и от ее слов, и от того, какой тугой и гладкой она была. Она обхватывала его внутри, как перчатка. Он был готов так лежать вечно и сдерживался, сколько мог. Но его тело жаждало развязки, которую нельзя было больше откладывать. Едва он начал двигаться, как сразу испытал ее. Она обрушилась на него бурно и сильно, как недавний шторм.

Когда все закончилось, он какое-то время лежал на Эйслин. Они отдышались, и Лукас скатился с нее, лег рядом, по-прежнему лицом к лицу.

Всякий раз при вспышке молнии он с удовольствием наблюдал в зеркале на противоположной стене ее спину, попку, ноги. Такая соблазнительная картина: волосы рассыпались по плечам, кожа кажется совсем белой под его руками, скользящими по округлостям ее тела.

Он прикасался к ней удивительно смело, а она не произнесла ни одного слова протеста. Он вел себя дерзко, полностью удовлетворяя свое любопытство. От предоставленной свободы у него кружилась голова и перехватывало дыхание. Она не уклонялась даже от очень интимных прикосновений, напротив – довольно мурлыкала.

Лукас вспомнил, как в тот первый раз молил о смерти, считая, что в его жизни больше не будет ничего настолько прекрасного. Но сейчас ему было не менее хорошо, и он вовсе не хотел умирать.

Какой же он идиот, что отказывал себе в привилегии заниматься любовью с Эйслин. У нее уже несколько недель как все зажило после родов. И доктор Джин даже тайком дал ему разрешение на секс.

А он все равно упрямо отрицал, что хочет ее. Отрицал, потому что был в ужасе от сопровождавших его желания эмоций. Он хотел не просто женское тело, он хотел вполне конкретную женщину. Впервые в жизни он действительно нуждался в другом человеке.

Вялый и размякший в сладкой истоме, он медленно отстранился. Приподнял ее лицо пальцем за подбородок и поцеловал в губы. Он думал, что поцелуй будет целомудренным, как слова «Доброй ночи», но она своим языком превратила его в сексуальный и стала играть его нижней губой.

– В день свадьбы твоей матери… – прошептала она ему в губы.

– Да?

– Я знала, что ты смотришь, когда я раздевалась перед окном.

Он откинул голову и посмотрел на нее.

– Я хотела, чтобы ты меня видел, – призналась она. – Я хотела тебя соблазнить.

Его лицо оставалось отстраненно-неподвижным, но пронзительный взгляд приковал Эйслин к месту. После длинной паузы Лукас произнес:

– Тебе это удалось.

Он быстро откинулся на спину, посадил ее на себя и выдохнул:

– Оседлай меня.

Она повиновалась, принимая его в себя, и страстно понеслась за пределы самых ярких его фантазий. Это требовало огромных усилий, но Лукас не закрывал глаза, наслаждаясь белоснежной красотой ее волос и тела. Он ласкал ее груди, уделяя особенное внимание чувствительным соскам. Она выгнула спину от удовольствия. Он перенес ласки в другие места и ощутил, как затрепетали ее бедра.

Наконец она содрогнулась и рухнула ему на грудь. Он обхватил ее руками и ногами и отдал всего себя, насколько это было в его власти. Ее тело оценило этот дар по достоинству.

Усталые и опустошенные, они еще долго лежали в объятиях друг друга. В конце концов Лукас передвинулся на свою сторону, обнял ее со спины, и они оба заснули крепким сном, какого раньше никогда не знали.

Глава 12

– Я рада, что ты выбрал именно мою квартиру, чтобы вломиться той ночью.

Грейвольф нагнул голову и посмотрел на нее сверху вниз:

– Я тоже.

Она легонько ущипнула его за волоски на груди. Они всю ночь занимались любовью, подремывая в промежутках. Своими прикосновениями они быстро разжигали друг в друге страсть и сейчас валялись на простынях, ленивые и пресыщенные. Вчерашняя гроза давно кончилась. В окна заглядывал розоватый утренний свет.

– Я до смерти тебя боялась, – призналась Эйслин.

– Я тоже тебя боялся. До смерти.

Она засмеялась от удивления и оперлась на локоть, чтобы получше разглядеть его лицо:

– Меня? Ты боялся меня? Но почему? Ты думал, я могу одержать над тобой верх?

– Не в том смысле, который ты подразумеваешь, но в тот момент, если кто-то и мог положить меня на лопатки, так это красивая женщина. Ты меня полностью обезоружила. Думаешь, почему я тогда схватился за нож?

– Ты подумал, что я красивая? – Она невинно глянула на него из-под ресниц.

– Закидываешь удочку?

– Да, мой муж. Я никогда не устану от твоих комплиментов, хоть ты меня ими непрерывно забрасываешь. – Она смягчила иронию улыбкой.

Тот благосклонно улыбнулся в ответ:

– Я считаю тебя очень красивой. Но ты ведь спрашивала о другом? Что я подумал, когда впервые тебя увидел?

– Да. И что ты подумал?

– Дьявол все побери.

– Что?

– Это была моя первая мысль. Дьявол все побери. Почему ты оказалась такой потрясающей, настоящий ангел лицом и телом? Мне хотелось, чтобы тебя черти забрали за твою красоту. Была бы ты мужчиной, я бы съездил тебе по зубам и смылся. Или, будь мисс Эйслин Эндрюс уродлива, я бы связал ее, съел у нее хлеб и колбасу, выпил молоко, может, позаимствовал бы ее машину и потом удрал на всех скоростях.

– Ты все это проделал… только еще провел со мной ночь.

Он искоса глянул на нее:

– Да, хоть и понимал, что это увеличивает мои шансы быть пойманным.