Связанный честью - Браун Сандра - Страница 41

– Я не знаю. Джин осмотрит его, когда они с Элис вернутся. Ой, чуть не забыла, – вдруг спохватилась Эйслин, когда они вернулись в спальню. Она взяла с комода конверт и отдала Лукасу. – Это сегодня пришло тебе по почте.

Тот несколько секунд разглядывал письмо и затем открыл. Эйслин изображала полную незаинтересованность, хотя ее разбирало любопытство. Обратным адресом числился офис Диксона, начальника тюрьмы, где сидел Лукас.

Грейвольф прочитал письмо, свернул его и снова убрал в конверт. По его лицу невозможно было что-то понять, и Эйслин не выдержала:

– Что-то важное?

Лукас небрежно пожал плечами:

– Начальник тюрьмы считает, что меня можно реабилитировать. Он знает, кто именно ответствен за насилие на той демонстрации. Эти люди сейчас в тюрьме за похожие преступления. И он считает, если ему удастся получить от них показания под присягой о моей невиновности, то судья может снять с меня все обвинения.

– Лукас, это замечательно! – воскликнула Эйслин. – Значит, тебе могут вернуть и адвокатскую практику.

Он сорвал с талии полотенце и залез в постель:

– Меня научили не доверять ничьим обещаниям. А особенно обещаниям англо.

Эйслин легла в постель рядом с ним. Его резкие слова ее не одурачили. Прежде чем он выключил свет, она успела увидеть его лицо. Он мог сколько угодно притворяться, что его не волнует этот неожиданный лучик надежды. Но это была неправда.

Глава 11

Эйслин уже знала, где самые глубокие выбоины на дороге, и умела их объезжать. Джонни и Линда Диринвотер недавно ездили в Скоттдейл и предложили пригнать на обратном пути ее машину. Они с Лукасом постоянно спорили насчет пикапа, так что она с удовольствием пересела в свою машину.

Но, возвращаясь сегодня домой по неровной дороге, она почти не замечала толчков и тряски. Она радовалась сразу по нескольким поводам, а выехавший навстречу Лукас на чалом мерине стал дополнительным приятным сюрпризом. Эйслин затормозила и вытащила Тони из автомобильного креслица. Лукас перекинул длинную ногу через седло и спешился.

– Тебя не было дольше, чем я рассчитывал, – сказал он.

Значит ли это, что он о ней волновался? Или его волнует исключительно Тони? Эйслин хотелось думать, что о ней он тоже беспокоится.

– У Джина в клинике столпотворение. По резервации ходит какой-то вирус. Они с Элис работают не покладая рук.

– И как там молодожены?

Эйслин усмехнулась, в голубых глазах вспыхнули озорные искорки.

– Сияют от радости. Я всегда знала, что твоя мать красивая женщина, но вот подожди, посмотришь на нее теперь. Она просто лучится счастьем. А у Джина с лица не сходит глупая улыбка.

Лукас улыбнулся и пощекотал Тони под подбородком, другой рукой придерживая под уздцы лошадь.

– И что Джин сказал насчет Тони?

– У него небольшая простуда. На самом деле Джин назвал это как-то иначе… респираторное заболевание верхних чего-то там. Он дал ему отхаркивающую микстуру, она должна помочь на несколько дней.

– Он поэтому так сильно плачет?

– Не только. Есть и другая причина.

– Какая? – Лукас приподнял бровь.

– Он голодный.

– Голодный?

– Да. – Эйслин покраснела под новообретенным загаром. – Он не получает достаточного количества молока. Джин предложил перевести его на искусственное питание и начать вводить в рацион кашу и фрукты.

Лукас переступил с ноги на ногу.

– Значит, ты больше не будешь кормить его… грудью?

Эйслин покачала головой, не отрывая взгляда от пуговиц на его рубашке.

– И как тебе это? – спросил он.

– Я буду скучать по грудному кормлению. Но я, естественно, хочу для Тони самого лучшего.

– Конечно.

– Я уже заезжала в магазин, купила баночек и бутылочек с детским питанием.

– И ты считаешь, что все это под силу съесть такому маленькому ребенку? – недоверчиво поинтересовался он.

Эйслин проследила за его взглядом и засмеялась, поняв, что он смотрит на стоящие на заднем сиденье коробки.

– Не все. Там по большей части фотореактивы. Я забрала на почте заказ.

– И теперь твоя темная комната уже будет в рабочем состоянии?

– Да. Мне не хватало только реактивов.

Больше он ничего не сказал на эту тему. Она приняла его молчание как согласие и продолжила переделывать кухню бесхозного трейлера под свои фотонужды.

А однажды утром, к своему удивлению, она увидела, что Лукас его красит. Упреждая ее вопросы, он ворчливо пояснил:

– Краска осталась от отделки. Чего ей зря пропадать?

Кроме покраски, он потом еще кое-что отремонтировал, чтобы в передвижном домике стало уютнее.

– С цветной пленкой я работать не смогу, – сказала Эйслин, – только с черно-белой. Наверное, я начну со снимков, которые я делала на свадебном приеме твоей матери. Если с ними все в порядке, я сделаю увеличенные фотографии для Джина и Элис. Я пригласила их к нам в ближайшие дни.

– Хорошо.

– И еще я сегодня снимала в городе. Ну знаешь, в том плохом районе?

Лукас мрачно кивнул:

– Слишком хорошо знаю.

– Там были маленькие девочки, игравшие под бельевыми веревками. По-моему, получилось неплохо, но все равно мне потребуется время, чтобы восстановить квалификацию.

– А где был в это время Тони?

– Висел у меня за спиной в слинге. – Она улыбнулась мужу. – Как настоящий маленький индеец.

Его губы дернулись. Лукас сдерживался, сколько мог, но в конце концов сдался, и на его отстраненном лице расплылась ослепительная улыбка. На смуглом лице сверкнули ровные белые зубы.

– Я не хочу, чтобы внук вождя стал маменькиным сынком. Дай-ка мне его.

Он принял мальчика из рук Эйслин и направился к лошади, что послушно стояла на привязи.

– Лукас, что ты делаешь? Лукас, ты же не…

– Давно пора научить Энтони Джозефа Грейвольфа верховой езде.

– Не смей! – закричала Эйслин.

Невзирая на ее протесты, Лукас положил Тони на правую руку, левой схватился за луку и вскочил в седло. Одно плавное движение, и они с Тони уже сидели на лошади. Малыш радостно размахивал ручками.

– Лукас, отдай мне ребенка, пока вы оба не свернули себе шеи, – твердо сказала Эйслин. Чтобы удержать его, она, сама того не замечая, положила руки ему на бедро.

Тот дразняще ухмыльнулся ей с высоты:

– Кто быстрее домчится до дома?

– Лукас!

Он развернулся на лошади и ударил ее коленями по бокам. Мерин поскакал прочь легким галопом. Эйслин уперла руки в бока и раздраженно посмотрела ему вслед, правда, ее гнев был не вполне искренен. Сердце ее как никогда было полно любви.

Отняв от груди ребенка, Эйслин несколько дней ощущала дискомфорт, а Тони капризничал. Но готовое детское питание он полюбил. Он подходил к процессу творчески, плевался жидкой кашей и протертыми фруктами не только в них с Лукасом, но и все вокруг умудрялся забрызгать на несколько ярдов. Но ел он с жадностью, и вскоре Эйслин заметила, что он хорошо набирает вес.

Лукас получил еще одно письмо от Диксона. Тот активно общался с судьей и заметно продвинулся в вопросе реабилитации. Эйслин приободрилась, но Лукас держал свои чувства при себе.

Он работал не покладая рук, и ранчо процветало. Ему удалось почти целиком вернуть впечатляющий по своей численности и качеству табун лошадей с клеймом Грейвольфов, которые разбрелись по округе после смерти старого Джозефа. Несколько кобыл забеременели. С остальными он провел искусственное осеменение, против которого выступал в свое время его дед.

Грейвольфы были счастливыми обладателями ручья в одном из горных уголков их земель. Вода в резервации считалась наивысшей ценностью. Для Джозефа не торговать правами на воду было делом принципа, но Лукас считал, что все, что хорошо для одного, – хорошо для всех. И теперь за воду Грейвольфов платили несколько небольших ранчо – и индейцы, и англо.

При этом Лукас не позволял себе привязываться к лошадям, поскольку в противном случае не мог бы их продавать, как это случилось с дедом. Покупатели получали за свои деньги отличный товар. Из Лукаса получился честный и практичный продавец.