Связанный честью - Браун Сандра - Страница 27

Глядя ему в лицо, Эйслин поняла, что все попытки его переубедить бесполезны. Он говорил совершенно серьезно. Он хочет знать своего сына и чтобы сын знал его. И попутно Лукас собирался превратить ее жизнь в ад.

Она подумала, что лучше бы ей больше никогда не встречаться с Лукасом Грейвольфом. Ей представлялось, что он может считать то утро на горной вершине тем же, чем его отец считал свидания с его матерью. Незатейливым кувырканием в сене. Легкой добычей.

Хотя, как ни удивительно, он так не считал. А если раньше и думал, то переменил мнение, когда увидел Тони. Проще говоря, ее разоблачили. Она намеревалась сохранить от него эту тайну навсегда. Так не должно было случиться. И теперь ей ничего не оставалось, кроме как сделать хорошую мину при плохой игре.

– Так что ты предлагаешь, Лукас? Чтобы Тони поочередно жил с нами обоими? Ты не думаешь, что это только создаст неразбериху? Пройдет несколько лет, прежде чем он начнет что-то понимать. Что за жизнь у него будет – полгода там, полгода здесь. – Ей даже говорить было больно о таком соглашении. – Разве это жизнь для маленького ребенка?

– Я имел в виду не это.

– Тогда что?

– Мы поженимся. И вы оба будете жить со мной.

Это не было предложением. И даже не темой для обсуждения. Это был приказ.

Когда до нее наконец дошел смысл его слов, Эйслин прикрыла грудь рукой и тихо засмеялась:

– Ты это серьезно.

Но его каменное лицо и немигающий взгляд говорили, что он убийственно серьезен.

– Ты что, спятил? Это невозможно!

– Это жизненно необходимо. Мой ребенок не будет расти с клеймом ублюдка.

– Не произноси этого слова.

– Неприятное, правда? Я хочу быть уверен, что Тони никогда не услышит его в свой адрес.

– Но мы не можем пожениться.

– Я и не рассчитывал, что ты скажешь иначе, – сказал он с некоторой досадой. – Но мы поженимся, как только все будет готово. Я вернусь завтра.

Он наклонился, похлопал Тони по попке, нежно улыбнулся ему и произнес несколько индейских слов. Потом, словно все уладив, он повернулся и вышел из детской.

Эйслин побежала за ним, поймала за рукав у входной двери:

– Я не могу выйти за тебя.

– Ты уже замужем? – выстрелил он вопросом.

Эйслин ошеломленно застыла:

– Нет. Конечно нет.

– Тогда у нас нет препятствий к браку.

– Не считая того, что я не хочу за тебя выходить.

– Ну я тоже не жажду на тебе жениться! – зло рявкнул он и для убедительности наклонился к ее лицу почти вплотную. – Но нам придется забыть о своих чувствах ради нашего сына. И если я смогу смириться с женой-англо, то ты уж точно переживешь мужа-индейца.

– Как великодушно с твоей стороны! – рассердилась Эйслин. – Только мое нежелание этого брака не имеет никакого отношения к нашим расам. Ты что, больше вообще ни о чем не думаешь?

– Редко.

– Ладно, тогда сделай на этот раз исключение. Учитывая, каким образом мы познакомились, тебе не кажется, что мысль о нашем браке чуточку смехотворна?

– Ты имеешь в виду, что похитить – не означает ухаживать?

– Точно.

– И чего ты от меня хочешь? Чтобы я пал перед тобой на колени?

Она бросила на него испепеляющий взгляд:

– Я только хотела сказать, что мы друг друга даже не знаем. Мы зачали ребенка, но… – Она прервалась, испугавшись собственных слов. Она не хотела воспоминаний о том утре. И не хотела, чтобы он тоже вспоминал о нем.

Эйслин стояла перед Лукасом, уперев руки в бока, и сейчас быстро опустила их, вдруг осознав, что воинственная поза натягивает рубашку на груди. Она нервно облизнула губы и отвела взгляд. Смотреть куда угодно, только не на него.

– Да, мы зачали ребенка, – спокойно сказал Лукас. – В этом и суть, не так ли? Тони не имеет отношения к тому, что между нами случилось, так что он, черт побери, не будет всю жизнь за это расплачиваться. Мы с тобой, – он махнул рукой, показывая на себя и на нее, – поддались вожделению. И теперь уже ничего не можем с этим поделать. Но мы обязаны нести ответственность за созданную нами жизнь.

Он пальцем поднял ее голову за подбородок, вынуждая смотреть на него.

– И Тони будет меня знать – это абсолютно точно. Как тот факт, что именно я оставил тебе свое семя. – Он отпустил ее и отстранился. – Я вернусь завтра. Согласна ты выйти за меня или нет, но завтра я заберу с собой своего сына.

– Нож на меня наставишь? – язвительно поинтересовалась она.

– Если понадобится.

Его взгляд ясно подтверждал слова. Она поверила ему и от ужаса потеряла дар речи. При полном молчании Лукас вышел за дверь.

Эйслин нервничала. Она подскакивала от каждого звука и ругала себя за идиотское поведение. Когда позвонили в дверь, она чуть Богу душу не отдала. Но это оказался почтальон. Он принес каталог, который не влезал в почтовый ящик. Эйслин чувствовала себя по-дурацки, но ничего не могла с собой поделать.

Она пыталась убедить себя, что нервничает понапрасну. Может, Лукас Грейвольф вообще не вернется. Да, посмотрев на Тони, он решил, что хочет взять на себя обязанности по его воспитанию. Но за прошлую ночь он мог хорошо подумать и изменить мнение.

Хотя она так не думала. Лукас – как странно легко приходит на ум его имя – не из тех, кто легко загорается и быстро гаснет. И не похоже, чтобы он давал обещания, не собираясь их сдерживать. Сегодня он снова появится у нее на пороге. И что ей тогда делать?

К ее услугам все возможные средства убеждения.

Эта проблема всю ночь мучила ее. Лукас Грейвольф теперь часть ее жизни, это уже свершившийся факт. И ей придется как-то с этим справляться.

Она уже в общих чертах обдумала справедливую, с ее точки зрения, договоренность на посещение Тони. Лукас конечно же должен понять, что это разумно. Ребенку нужна мать, по крайней мере первые несколько лет. И не будь Лукас таким упертым, он бы с ней согласился. Она знала, что он не испытывает желания на ней жениться. Не больше, чем она сама.

Эйслин так нравилась ее размеренная жизнь. Будучи на шестом месяце, она наняла в свою студию еще одного фотографа, который принял на себя ее обязанности. А потом, с головой погрузившись в переоборудование гостевой спальни в детскую, она наняла еще и бухгалтера-администратора. Обе молодые женщины отлично справлялись со своими обязанностями, и студия процветала как никогда.

Она периодически заходила проверить, как идут дела. Но ее главная обязанность состояла в том, чтобы заботиться о Тони и любить его. И это было совсем не обременительно. Тони было всего месяц от роду, а он уже стал частью ее самой, и теперь она не представляла себе жизни без него.

Для полного счастья ей не хватало только одного – чтобы родители оставили ее в покое. Оказавшись перед фактом, что дочь родила ребенка вне брака, они направили всю свою энергию на то, чтобы найти ей мужа, который взял бы ее с ребенком. Брак с респектабельным мужчиной стер бы позорное пятно с их семьи.

Эйслин ничуть не обманывалась насчет благосклонности этих потенциальных мужей, представленных ей при таких неловких обстоятельствах. Они смотрели на Тони и ее неблагоразумный поступок с удивительной терпимостью. Но Эйслин знала, что все они хорошо помнили о банковском счете ее отца и надеялись на его щедрость. Они желали компенсаций за свою снисходительность к своенравной дочке.

Но справиться с упрямыми родителями, желавшими управлять ее будущим, было проще, чем отвязаться от Лукаса Грейвольфа. Эйслин в этом не сомневалась.

Во второй раз в дверь позвонили около полудня, и она сразу поняла, кто пришел. На мгновение она стиснула руки, зажмурилась и сделала глубокий вдох. В дверь снова позвонили, и она не стала испытывать терпение своего властного гостя. На деревянных ногах она поплелась к двери.

Эйслин вдруг пожалела, что поддалась тщеславию и оделась цивильно. Она до сих пор носила одежду для беременных, дав себе время вернуться к исходным размерам. Как раз сегодня она примерила свою прошлогоднюю юбку и с удовольствием обнаружила, что та застегнулась на талии.