Случай Чарльза Декстера Варда - Лавкрафт Говард Филлипс - Страница 25

Кроме того, люди рассказывали о голосах, раздававшихся из-под земли.

Проверить такие слухи было значительно труднее, но они имели реальную основу. Когда слышались эти звуки, в доме было темно, значит, где-то в другом месте, может быть в подземелье, свершались какие-то тайные обряды, Все были убеждены, что под домом находится разветвленная сеть глубоких подземных ходов. Припомнив старинные легенды о катакомбах, вырытых Джозефом Карвеном, и не сомневаясь в том, что Чарльз выбрал этот коттедж именно потому, что он расположен на месте фермы, Виллетт мистер Вард обратили на эти слухи особое внимание. Они несколько раз безуспешно старались отыскать на крутом речном берегу потайную дверь, о которой упоминал старый манускрипт. В том, что касалось обитателей дома, общественное мнение было единодушно: к мулату чувствовали отвращение бородатого доктора Аллена в черных очках боялись, а бледного молодого ученого очень не любили. За последнюю неделю, может быть, две, Вард очень сильно изменился, бросил все попытки казаться любезным и общительным в тех немногих случаях, когда отваживался выходить из дома, и разговаривал лишь хриплым, внушающим непонятный страх шепотом.

Таковы были подробности жизни Чарльза Варда, собранные мистером Бардом и доктором Виллеттом, и они долго их обсуждали. Они пытались в меру своих сил применить индуктивный и дедуктивный методы, сопоставляли все известные факты жизни Чарльза за последнее время — в том числе его отчаянное письмо, которое доктор наконец решил показать отцу, — со скудными документальными данными, касающимися покойного Джозефа Карвена. Много бы дали они за то, чтобы хотя бы мельком заглянуть в найденные Чарльзом бумаги, ибо не сомневались в том, что причина безумия юноши — то, что он узнал о старом колдуне и его деяниях.

4.

Вскоре эта странная история приняла иной оборот, но в том нет заслуги мистера Варда или доктора Виллетта, которые бездействовали, столкнувшись с чем-то неопределенным. Чарльз писал родителям все реже. Наступило начало месяца, когда он обычно улаживал свои финансовые дела, и клерки некоторых банков в недоумении пожимали плечами и советовались друг с другом по телефону. Представители банков, знавшие Чарльза Варда в лицо, посетили его коттедж в Потуксете и постарались выяснить, почему все его чеки, которые он подписывал в последнее время, представляют собой грубую подделку. Они остались недовольны объяснениями, произнесенными хриплым шепотом. Молодой Вард уверял их, что нервное расстройство так повлияло на правую руку, что ему трудно писать. Он даже вынужден печатать на машинке все свои письма.

Однако банковских инспекторов поразило не столько это обстоятельство, поскольку в нем не было ничего необычного или подозрительного, и даже не ходившие в Потуксете разговоры, отголоски которых долетели до них. Главным образом их смутила бессвязная речь молодого человека, свидетельствующая о полной потере памяти во всем, что касалось важных финансовых вопросов и расчетов, которые пару месяцев назад он производил шутя. На первый взгляд, он говорил вполне связно и разумно, но проявлял полное невежество в важнейших вещах, которое тщетно пытался скрыть. И хотя никто из этих людей не был особенно близок с молодым Вардом, они поневоле замечали перемену в его поведении и речи.

Они слышали, что Чарльз Вард — любитель и знаток старины, но ни один самый заядлый поклонник всего старинного не пользуется в обыденной жизни устаревшими выражениями и жестами. И все вместе — этот хриплый голос, трясущиеся, словно пораженные параличом руки, провалы памяти, затрудненная речь и странное поведение — производило впечатление поистине тяжкой болезни, которая давала пищу для широко распространившихся странных слухов. Покидая Чарльза, инспекторы решили, что им совершенно необходимо поговорить с Вардом-старшим.

Шестого мая 1928 года в конторе мистера Варда состоялась длительная и серьезная беседа, после которой до крайности расстроенный мистер Вард вызвал доктора Виллетта и признался, что бессилен что-либо предпринять. Виллетт, просмотрев чеки Чарльза с неуклюже нацарапанными подписями, мысленно сравнил их с почерком, которым было написано последнее письмо. Разница бросалась в глаза, но такой почерк, как на чеках, доктор уже где-то встречал. Буквы были угловатыми и архаическими, их очертания и наклон разительно отличались от написания этих Букв Вардом. Необычный почерк, где он мог его видеть?

Совершенно бесспорно, Чарльз сошел с ума, в этом нет никаких сомнений, не правомочен распоряжаться своим имуществом и не должен общаться с внешним миром. Надо срочно взять его под наблюдение и лечить. Мистер Вард вызвал известных психиатров — доктора Пека и Вейта из Провиденса и доктора Лаймана из Бостона — и вместе с доктором Виллеттом подробно рассказал им о предыстории болезни Чарльза; Они собрались в бывшей библиотеке больного, просматривая оставленные Чарльзом книги и бумаги, чтобы получить представление о его наклонностях и характере. Изучив этот материал, а также письмо, написанное Виллетту, психиатры согласились, что столь интенсивные занятия Чарльза Варда могли разрушить или, по крайней мере, деформировать нормальный интеллект, и выразили желание увидеть прочие книги и документы, с которыми Чарльз работает в настоящее время, Но это можно была сделать (если бы Чарльз разрешил) только в его доме в Потуксете. Виллетт занялся случаем Варда с лихорадочной энергией, и именно в это время получил показания рабочих, видевших, как Чарльз нашел документы Карвена, а также обнаружил, просматривая комплект газеты «Джорнал», что Чарльз уничтожил заметки о «кладбищенских» происшествиях.

В среду, восьмого марта, Виллетт, Пек, Лайман и Вейт нанесли молодому Варду визит, не скрывая цель. Они задавали ему, уже официально признанному их пациентом, множество вопросов, интересуясь каждой мелочью.. Чарльз, которого им пришлось чрезвычайно долго ждать, наконец появился, источая странный и неприятный запах, и казался очень взволнованным. Однако он был настроен мирно и без всяких возражений признал, что его память и общее самочувствие сильно пострадали от непосильных занятий. Он не возражал, когда врачи настойчиво посоветовали ему сменить обстановку, и продемонстрировал поистине блестящие знания во всем, что не касалось современной жизни. Его спокойное и сдержанное поведение могло бы смутить врачей, если бы не общий архаичный характер его речи и высказанные им мысли, явно принадлежавшие по крайней мере прошлому веку, что указывало на явные отклонения в психике. О своей работе он рассказал врачам не больше, чем ранее сообщил родителям и доктору Виллетту, а письмо, написанное им в прошлом месяце, приписывал нервному расстройству, которое вызвало истерический припадок. Он утверждал, что в коттедже нет ни второй библиотеки, ни лаборатории, и объяснял временный уход из родительского дома нежеланием наполнять его запахами, которые прямо-таки пропитали всю его одеялу. Разговоры соседей он считал глупыми выдумками невежественных людей, терзаемых неутоленным любопытством.

Относительно нынешнего местопребывания мистера Аллена он, по его словам, не мог высказаться с полной определенностью, но уверял, что тот появится, когда в этом будет необходимость. Расплачиваясь с молчаливым мулатом, не ответившим ни на один вопрос непрошеных гостей, и запирая дом, казалось таивший неразгаданную тайну, молодой Вард не проявил никакой нервозности и лишь на очень короткое время остановился у дверей, словно прислушиваясь к каким-то очень слабым звукам. По-видимому, он отнесся к происходящему философски, решив покориться, словно его отъезд — временное и незначительное обстоятельство, и для него будет лучше, если все пройдет без всяких осложнений.

Было ясно, что он абсолютно уверен в том, что выдающийся ум и сообразительность помогут ему выбраться из неприятного положения, в которое его поставили пробелы в памяти, утрата голоса и изменившийся почерк, затворничество и эксцентричное поведение. Все сошлись в том, что миссис Вард не следует ни о чем сообщать, и муж посылал ей письма якобы от Чарльза.