Ученик якудзы - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" - Страница 13

– Спокойной ночи, – кивнул Виктор стене. – И тебе приятных снов, – добавил он, обращаясь к мечу. – Надеюсь, что по ночам ты не ползаешь по комнате, не ловишь мышей и не кусаешь спящего хозяина за пятки.

Птица была назойливой и щебетала не умолкая.

Он взял палку, подкрался в дереву… Беззаботная трель птицы раздавалась прямо над головой. Над ней же была лысая ветка без листвы – но птицы на ней не было. Была трель, была ветка…

В недоумении он остановился, после чего от досады со всей дури шарахнул палкой по пустой ветке, взвыл от боли и… проснулся.

Он так и заснул на кровати, не выпуская из руки рукоять меча, который во сне стал палкой. Рукой он саданул по спинке кровати. А птицей был дверной звонок, который какой-то гад нажал и не отпускал, а тот заливался соловьиной трелью. Скорее всего, невидимый гад жал на звонок уже давно, потому что в электрических кишочках нехитрого прибора уже что-то начало заметно хрипеть.

Виктор отпустил меч и стал усиленно тереть глаза. Глаза разлипаться не хотели. И вообще, очень хотелось послать всё к чертовой матери, снова завалиться на кровать, накрыться подушкой – и пропади пропадом этот простуженный соловей вместе с гадом, который…

– Чтоб ты сдох! – с душой сказал Виктор и встал с кровати. – Достал, падла!

В воображении нарисовался вчерашний сосед из-за стенки, в семейных трусах и с обещанной битой.

– Ладно, – сказал Виктор, закипая. – Щас разберемся.

Он направился к двери. Звонок мгновенно перестал щебетать. Воображаемый сосед, устрашившись Викторова гнева, бросил свою биту и припустил по лестнице. Виктор усмехнулся, не заглядывая в глазок, повернул бобышку замка и резко распахнул дверь.

За дверью стоял японец.

То, что это японец, Виктор понял сразу. Сонная муть рассеялась, и как-то разом всплыло в памяти все, что было вчера. И не мог, по определению, невысокий человек со скуластым лицом и раскосыми глазами быть таджикским гастарбайтером или новым дворником туркменской национальности. Притом что ни те ни другие не носят дорогих антрацитовых костюмов. Да и потом, согласитесь, что, ежели в вашей квартире вдруг завелась пара старинных японских мечей, нет ничего удивительного в том, что однажды к вам в дверь позвонит настоящий японец.

Виктор вздохнул и посторонился.

Японец вошел и встал в коридоре столбиком. Руки по швам, лицо – как у Будды, без следа морщин и эмоций, словно из камня вырезанное. И глаза в лице словно глиняные шарики в узких бойницах дота.

Шарики шелохнулись, обозревая убранство Викторовой квартиры, и вернулись в исходную.

– Вы готовы? – спросил японец без малейшего намека на акцент.

– Всегда готов, – пробурчал Виктор. – Что, уже выезжаем?

Японец чуть повернул голову и внимательно посмотрел на хозяина квартиры. И от этого взгляда почему-то Виктор чуть ли не впервые в жизни почувствовал себя неловко.

– Машина внизу, – сказал японец, повернулся и вышел.

– А это…

Японца уже не было на лестничной площадке. Звука шагов по ступенькам Виктор тоже не услышал. Он специально высунул голову за дверь и прислушался.

Ни звука.

– Чудеса, – сказал Виктор, закрывая дверь. – Ниндзя-невидимки, зона второго внимания, Кастанеда без наркоты и все такое.

Однако, несмотря на экстраординарные способности гостя, баловать японского товарища и торопиться перед дальней дорогой Виктор не собирался. Тем более что часовая стрелка только-только перевалила за цифру «шесть».

– А обещали в восемь, – недовольно пробубнил Виктор, направляясь в ванную.

Он, не торопясь, принял душ, вскипятил чайник, приготовил яичницу с ветчиной, плотно позавтракал и только после этого, вытащив из шкафа фирменную спортивную сумку, начал собираться в дорогу.

Зубная щетка, паста, рулон туалетной бумаги (а фиг его знает, куда и зачем едем и сколько ехать будем, мало ли…), пара шоколадок «Натс» из холодильника, смена белья, запасная футболка, в карман куртки – паспорт, кредитка «Виза» и тысяча долларов заначки. Вроде все…

Его взгляд остановился на мечах. Черный валялся на кровати, катана висела на стене на прежнем месте.

«И когда успел повесить? Убей, не помню…»

Виктор призадумался.

С одной стороны, переть с собой два меча не пойми куда – дело неблагодарное, неудобное и, положа руку на сердце, тяжелое. Черный меч, после того как над ним поколдовал современный мастер, стал по весу едва ли не тяжелее катаны, на которой золота и камней считай кило под три, не меньше. Это так, в руку взять, повертеть, поиграться – ерунда. А ну как япошки заставят с ними марш-броски делать, как в армии? Да еще сверху РД с ОЗК и со всякими причиндалами навесят или что у них там при марш-бросках навешивать положено. Не возрадуешься.

Виктор представил, как он спускается вниз, как буддомордый японец посылает его обратно за мечами, плюнул, решительно отверг «родную» японскую сумку с завязками, расстегнул дополнительные молнии на своей фирменной, отчего та стала напоминать большую длинную сосиску, и засунул в нее оба меча.

Ну, вроде всё.

Виктор окинул квартиру взглядом.

Да… На многие лихие дела уходил он отсюда. И всегда возвращался. Удастся ли вернуться на этот раз?

– Увидим, – сказал Виктор.

И повернулся к двери.

Сквозь пробитую в паре стальных листов дыру струился слабенький лучик света. Виктор с уважением покосился на свою сумку.

– Однако…

Он вышел из квартиры, запер покалеченную дверь и спустился вниз.

Внизу стоял черный «Линкольн» длиной примерно от Викторова подъезда до соседнего. На почтительном отдалении от заморского чуда кучковался местный народ, вполголоса обсуждая неслыханное происшествие.

– Это за мной, – сказал Виктор, на прощание телевизионно-застойным жестом помахав народу.

Народ в ответ махать не стал, только обсуждение стало чуть громче.

– Ну и не надо, – сказал виновник происшествия, открывая дверь и влезая внутрь салона.

Внутри, как и ожидалось, сидел японец. Машина плавно тронулась.

– Долго ехать? – спросил Виктор, устраиваясь напротив японца.

– По такой дороге около семи часов.

– А куда едем?

– В аэропорт, – коротко, как плюнул, ответил японец – и отвернулся. Видимо, череда одинаковых облезлых пятиэтажек, проплывающих за окном, интересовала его гораздо больше, нежели общение с подопечным.

«В аэропорт? Это в Москву, что ли? Эх, почитать ничего не взял, – с тоской подумал Виктор. – С этим же общаться – все равно, что с пустым сиденьем. А ехать хрен знает сколько, со скуки подохнешь».

Когда японец не двигался – а двигался он очень экономно и строго по делу – он чем-то напоминал китайского болванчика, который в далеком детстве стоял у бабушки на шкафу. Щелкнешь по голове – та качается.

«Интересно, а если его по лбу щелкнуть, например, ногой, голова закачается?»

Словно что-то почувствовав, японец повернул голову и уставился на Виктора своими немигающими бойницами. Тусклые глаза японца не выражали ничего. Казалось, будто не на Виктора он смотрит, а куда-то сквозь его голову…

Внезапно Виктору стало беспричинно жутко. Он постарался взять себя в руки, но…

Страшная волна энергии, исходящая от японца, давила его волю, корежила и ломала все, что делало Виктора – Виктором, личностью, которая смогла выжить черт-те где и черт-те что преодолеть и многим – очень многим – показать, чего он на самом деле сто́ит…

Виктор отвел взгляд и уставился в окно.

За окном проносились поля, деревья, придорожные столбы, собаки, пишущие на этих столбах свои собачьи летописи, коровы, недоуменно глядящие вслед черной торпеде, на безумной скорости проносящейся мимо…

«Да уж… Такой сам кому хочешь по голове ногой щелкнет. Причем так, что больше качаться будет нечему…»

Виктор еще не пришел в себя после неожиданной безмолвной схватки.

«Как же это? Одним взглядом…»

Но дело было не только во взгляде.

Виктор чувствовал тот самый приток адреналина пополам с мурашками по телу, какой ощущаешь после того как на ринге или в драке пропустишь хороший удар противника. И лежишь себе после него тихонечко на полу, пытаясь понять, напрочь тебя вырубили или же еще имеются силы и возможности подняться и расквитаться с оппонентом.