Вольный рыцарь - Стюарт Пол - Страница 24

Я начал карабкаться вверх по круче. Я решил, что если мне удастся добраться до вершины горы, перелезая через нагроможденную свалку торчащих во все стороны валунов, то я смогу сориентироваться и определить, где нахожусь. Конечно, если раньше я не сломаю себе шею. Поэтому при тусклом свете луны, то и дело пропадавшей за тучами, я упрямо лез на гору, а ветер продолжал завывать, и туман клубился, обволакивая меня.

Тяжело дыша, как ослик, везущий на спине жирного монаха, я наконец добрался до вершины горы. Колени у меня подогнулись, и я рухнул ничком. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я отдышался и встал на ноги, чтобы оглядеть окрестности.

Вокруг меня раскинулось бескрайнее горное плато, плоское, как шутка циркача. В эту секунду луна снова выглянула из-за облака, и ее бледный свет упал на высокий штабель каких-то белесых камней, находившийся не более чем в ста шагах от меня. Пока луна опять не скрылась за тучами, я поспешил к этому странному сооружению.

Ветер хлестал меня по лицу, завывая на разные лады. Туман клубился у моих ног, поднимаясь все выше: до пояса, до самого подбородка. Во рту у меня появился горький привкус, как от вчерашнего эля. Мне еще повезло, что хотя бы луна продолжала лить свой неверный свет.

Вскоре странная пирамида нависла надо мной. Лучше бы я не приближался к ней!

Белесые шары пялились на меня черными провалами глазниц. Нет, это был не выветренный массив, а светлые кругляши — вовсе не камни! Это были черепа! Сотни, тысячи черепов, сложенных в кучу, и все они глядели на меня в упор! А на самом верху я увидел то, что искал: череп, увенчанный золотой короной!

Да, неприятно, если на тебя уставятся тысячи пустых глазниц, но, если подумать хорошенько, Лорд Долгонос был не так уж не прав. Для такого рыцаря, как я, работенка эта была самая что ни на есть заурядная. Я даже пожалел, что сокровище досталось мне слишком легко. Однако если вспомнить, какое у меня выдалось лето, такая служба оказалась благословенной передышкой от серьезных дел.

Я полез вверх по груде черепов. Они осыпались подо мной, скатываясь на землю и ударяясь друг о друга.

Я уже был на полпути к вершине, когда носок моего сапога застрял в пустой глазнице одного из черепов. Я уцепился за череп повыше, чтобы не потерять равновесие, и челюсть, выломавшись из кости, осталась у меня в руке. Хорошо еще, что я не из пугливых. Мертвецов нечего бояться: живые могут принести тебе гораздо больше вреда.

Итак, я полз все выше и выше, перебираясь через черепа всех возможных оттенков: от коричнево-желтоватых до молочно-белых, сверкающих; во тьме. Подумав о перемене цвета, я поежился: те, что слагали основание, почернели от времени, — они, возможно, пролежали здесь не один десяток лет, а то и столетий. Но чем выше я забирался на эту пирамиду, тем свежее были кости. У самой вершины я даже обнаружил череп с полуистлевшими клоками волос. А на другом болтались лоскуты еще не сгнившей дотла кожи.

Тут я вспомнил о лошадях, стоявших на конюшне у Хитрого Лиса. Быть может, я глядел на останки их владельцев.

Я добрался почти до самого верха. Казалось, только руку протяни — и корона моя!

Я сделал последний рывок, чтобы дотянуться до золотого обода. Черепа трещали и скрипели у меня под ногами, когда наконец кончиками пальцев я дотронулся до блестящей металлической чешуи!

Ну! Еще чуть-чуть!

Я ухватился за золотое кольцо и аккуратно подцепил его. Корона легко снялась с черепа. Не менее легко череп слетел с кучи и, громыхая по сваленным грудой черепам, как хромая лошадь по булыжной мостовой, скатился вниз. Звонкое эхо разнеслось по всей округе, когда он упал на острые камни у подножия горы. Теперь череи лежал на земле, насмешливо скаля зубы.

В тот же миг гробовую тишину окутанного туманом острова огласил неистовый вопль. На секунду мне даже померещилось, что этот душераздирающий звук исходил от черепа. Но буквально на секунду.

Подо мной, у основания груды черепов, я увидел огромное волосатое чудовище. Судя по нечленораздельным завываниям, оно было вне себя от ярости. Это страшилище, двигаясь огромными прыжками, быстро подскочило к кладбищу костей. Теперь мой преследователь стоял внизу и злобно пялился на меня полными ненависти глазами.

Я обомлел. Таких массивных и таких обросших шерстью ведьм я еще не встречал! На голове у нее возвышалась копна спутанных, никогда не чесанных грязных волос, из вонючей пасти торчали острые клыки. Она была очень сильной и очень безобразной! И чем ближе она подступала, тем крупнее и уродливее она мне казалась! Покрепче зажав корону, я спрыгнул с другой стороны кручи и побежал прочь, петляя меж валунов.

Ведьма заголосила пуще прежнего. От ее воплей у меня кровь застыла в жилах. Этот звук был чем-то средним между воем насмерть раненного медведя и ревом огнедышащей плавильной печи.

Заткнув корону за пояс, я бросился к высокой скале, стоящей по правую руку от меня.

На секунду укрывшись в ее тени, я метнулся влево, к тому месту, откуда начинал подъем. Если мне повезет, решил я, то под прикрытием клубящегося тумана, при еле брезжу щей луне, я смогу добраться до лодки. А там налягу на весла — и поминай как звали!

— Ах ты, дрянь! — воскликнул я, останавливаясь на бегу.

Ведьма, должно быть, срезала путь, метнувшись наперерез через скалы, и теперь стояла прямо передо мной, загораживая дорогу.

Злобно ухмыляясь, она смотрела прямо на корону. Из ее рта, полного острых клыков, плотоядно капала слюна. Она не сводила глаз с короны и грозно помахивала серпом.

Я тоже попытался выдавить улыбку.

— Лично против вас я ничего не имею, — сказал я. На лице ведьмы не отразилось ничего. О взаимопонимании говорить не приходилось. — Я просто выполняю поручение одного лорда, — продолжал я. — Может, вы слышали о нем: небольшого роста, с большим носом…

Внезапно новый приступ ярости исказил физиономию ведьмы, и, взмахнув острым серпом, она набросилась на меня. Я обнажил меч, и мы со звоном скрестили оружие. От сильного удара дрожь прошла по моему телу, и я, потеряв равновесие, упал навзничь.

Испустив звериный рык, ведьма снова бросилась в атаку, желая перерезать мне горло кривым лезвием. Мне с трудом удалось увернуться, — лежа на земле, я был похож на рыбу, выброшенную на берег. Острие серпа вонзилось мне в плечо, я был на волосок от гибели. Я почувствовал смрадное дыхание ведьмы, когда она наклонилась надо мной. Еще секунда — и мне конец!

Но тут я перекатился по грязной земле и перевернулся на спину. Я хотел применить старый трюк — «Гамбит Шута», к которому не прибегал с тех самых пор, как служил оруженосцем. Это был удар правой назад. Я поднял меч, волочившийся по земле, и, сделав кувырок назад, направил его прямо в голову мерзкому страшилищу. Но я встретил сопротивление, наши клинки снова скрестились. Ведьма сделала шумный вдох, и в горле у нее забулькало от ярости. Я рухнул на землю, но одновременно с этим серп вывалился из ее костлявой руки и с лязгом упал на острые камни.

К тому времени облака рассеялись, и на небе засияла яркая луна. Я увидел ведьму, стоявшую передо мной во всей своей красе. Глаза у нее злобно горели, клыки блестели, черная, как смола, кровь текла по груди. Я знал, что нужно покончить с нею раз и навсегда. Как-то раз я не добил раненую нечисть, и мне дорого пришлось заплатить за свой промах. Я не собирался повторять свои ошибки.

Застонав от напряжения, я поднял свой двуручный меч и, раскрутив в воздухе, метнул в цель. Лезвие со свистом рассекло ночную мглу. Ведьма замерла. Секунду она стояла как вкопанная. Но в следующее мгновение тело гнусной твари рухнуло на землю передо мной, а отрубленная голова откатилась в сторону.