Искатель. 1980. Выпуск №1 - Щербаков Владимир Иванович - Страница 11

Вот наконец снова интерферограмма. Нельга, я узнал его но описанию Янкова... Аквариум. Крупный, очень крупный план. Песок, видна каждая песчинка. Ямки, рытвины на дне. Следы? Размыто водой, не совсем понятно. Как будто следы. А вот капля на стекле, она уже совсем сползла к моменту возобновления записи. Так... Ветви неподвижны. Я пристально всматривался... Вег-ви шелохнулись! Да это она. Деревья с длинными узкими листьями... ветви не укрыли ее. Она выходит: волосы, лицо, белый халат с короткими рукавами. (Чей халат ей под руки попался — уточнить потом!) Движения быстрые, легкие... ноги босые. Рука взметнулась вверх: поправляет волосы. Смотрит на Янкова.

27

Глаза темные, большие, прозрачные. Ладонь на мгновение задержалась у мокрых прядей. Что это? Браслет! Он был прикрыт ее волосами. И вдруг засиял, открылся. Нитка с изумрудными цветами. А по ней как будто пробегает зеленое электричество. Удивительная соразмерность с линиями рук, шеи... настоящее украшение. Браслет — украшение? Ну нет! Как это Янков и Нельга не заметили его? Это же о нем... в той книге. Вот оно что! А цветы на браслете? Эталон, матрица? Глупости... Рано об- этом.

Дальше что? Она уходит, уходит... Теперь этот чудак задает вопрос Янкову. А она вдруг скрылась! Ее нет в кадре.

Вот Нельга побежал туда, где примята трава ступнями ее ног. Удаляется... Исчез. Пустота. Аквариум. Тропическая зелень. Янков. Вызывает Нельгу. Тот заблудился! Перепутал знаки. Возвращается. Уходят вместе. Через минуту Янков снова в кадре. Поспешно проверяет запись. Все в порядке, дорожка изображения не стерта. Могло быть хуже... Надо бы догадаться, с кем имеете дело, дорогие биологи. Нельга, Янков. Вместе. Говорят о чем-то. Выражение лиц озадаченное, даже растерянное. Еще раз обходят аквариум. Нажимают какие-то кнопки, клавиши, с кем-то говорят по фону... Интерферограмма — конец записи.

Легенда, записанная на камне, перестала быть сказкой. По крайней мере для меня. Я не смог бы, пожалуй, с уверенностью назвать имя женшины, оказавшейся в фитотроне. Кэма? Аира? Имена эти, недавно ставшие известными мне, еще принадлежали легенде. Но не было уже цветка с двадцатью тремя лепестками и двумя узелками на каждом из них. Недаром, наверное, вышитый узор из сорока шести узелков соответствовал полному набору хромосом человека. Я мысленно продолжил разговор с Янковым.

Потом вызвал его.

Что же произошло дальше? — произнес я как можно есте

ственнее.

Не думай, что происшедшему можно дать какое-то объясне

ние. Для нас это загадка. Вот почему я не спешил тебя посвя

щать во всю эту историю, но ты настаивал... Что произошло

дальше? — повторил он мой вопрос. — Если бы что-то произо

шло, а то ведь нет, ровным счетом ничего... Просто исчез цветок

и больше не появлялся. Сегодня утром обнаружилась и еще одна

пропажа: исчез халат препаратора Ракитиной, но это как раз

легко объяснимо. Что ты думаешь об этом?

О пропавшем халате?

Да... и о нем тоже.

Думаю, что халат пропал, точнее — украден. На большее,

извини, моей проницательности как будто пока не хватает. Что

ты решил?

Есть правила для выбора решения, но нет правила для вы

бора этих правил. Похоже, что все наши труды пропали даром.

Одного не пойму: нелепый случай виноват или какая-то законо

мерность. Ну кому, скажи на милость, нужен был этот цветок?

Тебя ведь интересует истина. Журналист рассказывает о но

востях, а истины не новость... А ты не знаешь о последних рабо

тах по исследованию грунта? Может, тебе поговорить в инсти

туте?

К чему? Тем более сейчас,

28

И все же. Вот координаты. Там нашли, как мне передали,

любопытную вещь — запись легенды на камне.

Неужели? Я ничего не знаю об этом.

Уверен, что тебя это заинтересует.

Я свяжусь с ними.

И на прощание еще одно напоминание о том давнем времени, когда мы бегали по отмелям за отступавшей с отливом водой или перебирали речной песок—искали золото, а находили слюду, обманчиво блестевшую на солнце.

Есть хороший принцип: ничему не верить, пока не отвергнуты самые простые и правдоподобные предположения. На нашей планете около десяти миллиардов женщин, половина — молоды, четверть из них — красивы, как предполагаемая Аира.

Итого, миллиард с лишним.

Браслет... Нетрудно прикинуть, что к этому украшению небезразлична примерно каждая десятая женщина. Остаток поверий, смешанных с очаровательным дикарством, но красиво. Природа устроила так, что женщины склонны к деторождению, магии,и колдовству. Вспомним "теперь про теорию вероятностей — несомненно, мужское начало, рожденное и окрепшее за карточном игрой и во время безотрадных размышлений о судьбе и фортуне. Что она подсказывает? А то, что среди ста миллионов красивых женщин с-браслетами наверняка найдется десяток миллионов именно с зеленым браслетом. Цвет не редкий. Светится как от электричества или тепла — значит, вкраплены энергоносители. Вероятность уменьшается, но цифра остается внушительной: около миллиона. В доброе старое время пришлось бы исключить из рассмотрения тех из них, кому долго добираться до фитотрона, то есть почти всех. Ныне же поездка для любой из этого миллиона не превышает пяти часов из любой точки земного шара. Все они знали о фитотроне и звездном цветке. Неужели из миллиона не нашлось ни одной, которая захотела увидеть его? Пробраться в фитотрон и удостовериться? Зачем?.. Простое любопытство, стресс... что-нибудь в этом роде. Нить рассуждений была тонкой, но вполне правдоподобной. Как она достала цветок? Элементарная техника и даже телекинез — все подходило для этого. На песке, на дне аквариума угадывались следы, рядом с ним — тоже Объяснение годилось. Выходит, это могла быть вовсе не Аира из легенды инопланетян.

А если она?

Наверное, кое-что послужило как бы сигналом к превращению, может быть, долгий анабиоз в камере космического зонда? Они предвидели такую возможность. И все, что они успели сделать,— это подготовиться к ней. Гены цветов несли двойную информацию. На них был как бы вышит узор — невидимое даже в самый сильный микроскоп изображение, в нем, допустим, и хранилось человеческое начало. Рисунок хромосом, полный набор генов. В подходящих условиях рисунок «проявлялся». Гены начинали управлять превращением. Рождался человек. Но какие это условия?

Я на минуту задумался. Мне трудно разобраться во всем, гипотеза вела меня слишком далеко. Вдруг я понял: одним ич условий мог быть анабиоз! Ведь это значило, что цветок взят на космический корабль. Но главное не в этом. Не сам анабиоз,

29

конечно, вызывал превращение. Что же? Понять нетрудно: то, что следовало за этим. Если анабиоз прервался, значит, долгое з.везд-ное путешествие кончилось. Это и было сигналом. Стало быть, тут все и началось. Но где взять строительный материал, так сказать, материальную первооснову жизни? И машинально, без всяких усилий я вспомнил об океане. Разве не этой могучей стихни мы обязаны своим рождением — в эволюционном, конечно, плане? Вода, может быть, азот воздуха, атмосфера. Вот почему изменился состав среды в фитотроне! В тот вечер, когда Янков услышал вызов автомата...