Искатель. 1997. Выпуск №3 - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 10

Как много ей удавалось выразить интонацией! В этих, казалось бы, бесстрастно сказанных словах «господин Антонов» слышались и ненависть ко всем неправедно разбогатевшим, и гнев из-за того, что они тратят бешеные деньги, чтобы потешить свое самолюбие, хвастаясь подлинными, а чаще мнимыми предками. А главное, в ее словах чувствовалась глубоко запрятанная горечь человека, обладающего интеллектом, знаниями, опытом и поставленного за черту бедности.

Нет, не было охоты у Фризе осаживать свою собеседницу. Он улыбнулся доброй, открытой улыбкой. Как улыбался, когда хотел понравиться женщине.

— Вы правы. Господин Антонов — человек упрямый. Не захотел отступать от задуманного. И прибег к моей помощи.

— Ну и отлично. — Исчерпав запас сарказма, заведующая еще раз деловито перебрала документы, которые принес ей Владимир, достала из стола несколько бланков.

— Заполните. Не забудьте указать номера телефонов — своего и господина Антонова. Ученого звания у вас нет?

— Кандидат юридических наук.

Заведующая оторвала взгляд от бумаги, подняла глаза. Фризе обнаружил, что они у нее серые.

— Батюшки! Обязательно укажите в анкете.

Поистине она была гением по части интонаций.

Заведующая выписала Владимиру пропуск — крохотный кусочек технического картона. Как показалось Фризе, она с удовольствием шлепнула печатью по его фотографии.

— С чего начнете? Кстати, меня зовут Таисия Игнатьевна.

— Начнем с начала. С тех же документов, которые заказывал Леонид Павлов.

Таисия Игнатьевна метнула на Фризе заинтересованный взгляд:

— Это несложно. Я подниму прошлые требования. Вам даже не придется перелистывать описи.

Заведующая поднялась со стула и легкой стремительной походкой удалилась в большую комнату, где на стеллажах громоздились пачки архивных дел и коробки с микрофильмами, доставленные из хранилища по заказам исследователей.

Таисия Игнатьевна оказалась высокой стройной женщиной. Длинная юбка из серой толстой шерсти скрывала ноги, но Фризе был уверен, что заведующая читальным залом прячет их напрасно.

Он быстро заполнил анкеты, прочитал и подписал инструкцию о правилах работы в архиве. Окинул взглядом читальный зал.

Почти все столы были заняты. Большинство посетителей сутулились, листая пожелтевшие страницы, сосредоточенно крутили пленки микрофильмов, вставленные в малоудобные громоздкие проекторы. Кое-кто из исследователей прилежно переписывал документы в свои тетрадки и блокноты.

В зале работал очень пожилой мужчина, довольно чудной по обличью. Две женщины неопределенного возраста вполне соответствовали представлению Фризе об архивных крысах. Одна из них, читая документы, смешно шевелила губами и постоянно кивала головой. Наверное, соглашалась со всем, что было в них изложено.

На столах рядом с дамами лежали горы папок.

Перещеголяла их в этом только молодая брюнетка, сидевшая рядом с Таисией Игнатьевной. Она время от времени выглядывала из-за нагромождения папок, словно солдат из окопа. И, как показалось Фризе, сочувственно ему улыбалась. А еще он подумал, что улыбчивая брюнетка наверняка могла бы порассказать ему о Лене Павлове. Приветливое миловидное личико и любопытные глаза говорили о том, что ей никогда не приходится страдать от отсутствия общения.

Мысленно Владимир занес ее в список посетительниц архива, с которыми следует поговорить в первую очередь.

Заказанные Фризе материалы доставили из хранилища через два дня. Когда от стремительных каллиграфических записей, сделанных синодскими писцами, у Владимира зарябило в глазах, он, разузнав у заведующей, где находится буфет, отправился пить кофе. На лестнице его окликнули:

— Господин Фризе!

Оглянувшись, Владимир увидел брюнетку. Пробивавшиеся сквозь пыльное окно солнечные лучи эффектно высветили ее фигуру, облаченную в минимум одежды. Смотрелась молодая женщина вполне прилично. Про таких обычно говорят: «Все при ней».

— Вы спрашивали про буфет… Я как раз туда иду.

— Мне повезло.

Фризе подождал, пока брюнетка не спеша спустилась по ступеням.

— Генриетта. — Она протянула руку и дружески улыбнулась.

— Владимир.

— Владимир Петрович Фризе. Я слышала, как вы представлялись Таиске.

Они двинулись по узкому коридору, заставленному старинными, красного дерева, книжными шкафами. Шкафы были пустые и невольно наводили на мысль о мерзости запустения.

— У вас, Генриетта, прекрасный слух.

— Имеющий уши… — Она засмеялась. — А все — вредная Таиска. Посадила меня перед своими злыми очами. Только не думайте, что это большое удовольствие — слушать ее наставления новичкам.

— Отключаться не пробовали?

— Пробовала. Но когда приходит интересный мужчина… Вот и наша корчма.

— Салют, Алена! — поприветствовала новая знакомая Фризе худенькую, молодую буфетчицу. У буфетчицы было усталое, бледное лицо. А улыбка, которой она ответила на приветствие Генриетты, показалась Фризе неискренней.

Кроме сухонького старичка с породистым лицом и с румянцем на щеках, пившим чай с лимоном, других посетителей в буфете не было. Перед старичком лежала промасленная бумажка и на ней пирожок с капустой, от которого он отламывал кусочки и отправлял в рот.

— Привела тебе нового едока! — сообщила брюнетка буфетчице.

Владимир поздоровался, удостоившись лишь легкого кивка.

— Вам, Генриетта, как всегда?

— Да, радость моя. И кофе.

«Как всегда» означало четыре здоровенные сарделька. За них и за кофе Генриетта выложила довольно большую сумму, и Фризе подумал о том, что молодая исследовательница архива недостатка в средствах не испытывает.

— А вы что будете кушать? — спросила Алена. — У меня есть винегрет, тушеная капуста. Бутерброды.

— Черный кофе… — Владимир секунду поколебался. — И пару сарделек.

— Вид у вас вовсе не архивный, — сообщила ему новая знакомая, внимательно, без стеснения, рассматривая Владимира, подсевшего к ней за столик.

— Эго серьезный недостаток?

— Вы на меня не обижайтесь! Мелю все, что в голову взбредет. — Генриетта ловко содрала шкуру с сардельки, густо намазала ее горчицей и с аппетитом принялась за еду. Уже по острому запаху, от которого пощипывало в носу, можно было определить, что горчица — крепче не бывает! — Я с вашим предшественником подружилась. Приятный был меланхолик. И как старался!

— А с предшественницей?

— С Леной? С нашим братом, с женщинами, у меня дружба не вытанцовывается. Молодые все с претензиями. И жуть какие ревнивые. А со старушками общаться — тоска заедает. Так что я — специалист по сильному полу.

Она так ловко «ошкурила» еще одну сардельку что Фризе улыбнулся.

— Большая практика?

— Сардельки — мол слабость. Кстати, вы, наверное, голову ломаете — почему Таиска меня посадила рядом с собой? Не напрягайтесь по пустякам. Она бы с радостью не пустила меня и на порог архива. Дай ей волю. Видели, сколько на моем столе макулатуры? Таиска просто боится. Боится, что я вынесу какой-нибудь том под юбкой.

Отметив, что Владимир расправился только с одной сарделькой, а тарелку со второй отставил в сторону, Генриетта разочарованно бросила:

А едок-то вы слабосильный! — и подцепила вилкой отодвинутую сардельку. — Не возражаете?

— На здоровье! Может быть, вам еще парочку взять?

На иронию Генриетта внимания не обратила:

— Спасибо. На сегодня пяти хватит. А в будущем я не прочь принять и такой презент. Сардельки предпочитаю цветам.

Буфетчица поглядывала на Генриетту с неодобрением.

Покончив с последней сарделькой, брюнетка посмотрела на Фризе:

— Перекурим?

Вообще-то Фризе курил только трубку. Да и такое случалось не часто — когда была нужда над чем-то крепко поразмыслить или успокоиться. Фризе помогала сама процедура — неспешное, обстоятельное набивание трубки табаком, раскуривание. Наблюдение за тем, как плывут по комнате первые сизые колечки.

Но когда он уходил из дому, всегда опускал в карман пачку хороших сигарет. Владимир называл их «представительскими». Очень часто вовремя предложенная собеседнику сигарета помогала завязать с ним тесный контакт. Поэтому, согласно кивнув Генриетте, он достал из кармана «Кэмел».