Тройной переплет - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 16

– Несомненно, – подтвердил Атриэль, не видя ничего странного в своем рассказе.

– Стало быть, проблема с клумбами только усугубила его романтичную печаль, превратив в черную меланхолию! А как меняется шевелюра? – уточнила Элька.

– Осенью цвет волос цветильца голубой, как выцветающее небо, зимою белый, словно снега, укрывающие землю, весной зеленый, будто первый листок, а летом алый, точно спелая грановика, – поэтично объяснил Атриэль метаморфозы волосяного покрова начальника, которые явно не обошлись без магии эльфов. Он говорил так обыденно, как растолковывал бы малому ребенку элементарные понятия, что вода мокрая, а камень твердый.

– Здорово, а я вот зимой и летом одним цветом, как елка, может, тоже покраситься? Вот рыжей я чего-то давненько не была.

На заднем плане, у зеркала, кто-то тихо не то вздохнул, не то простонал. Элька хихикнула и заметила для друзей:

– Нет, не буду, рыжий у нас уже есть. Красивей, чем у Лукаса, не получится! – И не успел еще кто-то там, в доме, выдохнуть с облегчением, как проказница закончила: – Если менять цвет, то только на кардинально фиолетовый!

Рэнд прыснул, оценивая шутку, Макс простодушно заметил, что светлые волосы подруги ему очень нравятся, а Элька уже почти серьезно заключила, подводя итог беседы с Атриэлем:

– Если у вашего начальника такие сезонные перепады настроения, тогда остается лишь радоваться, что Лучнитэль ушла осенью. Если б вашему цветильцу хотелось летнего веселья, а нужно было по-осеннему горевать, он мог и свихнуться от противоречивых чувств.

И, несмотря на мрачность ситуации, молодой эльф снова не удержался от короткого смешка, видно, слишком явно представил сходящего с ума босса…

Вскоре тропинка вывела путников к огромному дереву. Это был не клен – типичный представитель флоры Эннилэра, на которых гости насмотрелись уже предостаточно, а здоровенный, мало кому доводилось видеть такие, валисандр. Огромное дупло внизу служило распахнутыми настежь вратами, ведущими во чрево древа. Пожалуй, двери в дом компании были поменьше раз эдак в пять. Живой, здоровый, дышащий жизнью и властной красотой великан был Лесным Храмом. У самых корней великого дерева, окружая его, стлался гигантский разноцветный ковер цветов. Кажется, самых разных видов, но, приглядевшись повнимательней, Элька поняла, что растения здесь одной-единственной разновидности, похожие на бордюрные розы, только всевозможных, воображаемых и даже невообразимых, расцветок. Именно эти культовые растения и украшали вышитый этнический пояс высшего цветильца.

«И что их не устраивает? Кто тут вянет, кроме наших ушей, от эльфийских вздохов?» – удивилась Элька, хлопая глазами на великолепную клумбу, каковой не видела даже на картинках с выставок всяких там цветоводов-фанатов из Голландии. Однако, подойдя ближе и приглядевшись внимательнее, сообразила: дивнорожденный цветилец в своем скорбном листке не соврал. Мелкие розочки и впрямь имели слегка усохший вид, несмотря на то что земелька под ними была влажной и вполне даже плодородной, с точки зрения Эльки, провозившейся в отрочестве немало часов на производственной грядочной практике отнюдь не в добровольном порядке.

Мирей, не дожидаясь особого приглашения или разрешения, прошла к грандиозной клумбе, опустилась на корточки, отложила посох и зарылась обеими ручками прямо в грунт под цветочками. Прикрыла глаза, застыла на несколько секунд, потом медленно промолвила, вероятно пребывая в жреческом трансе единения с природой в целом или священной клумбой в частности:

– Эти цветы особые, им нужна не только влага, земля и свет солнца…

«На свету и в хлоропластах из воды и углекислого газа…» – некстати всплыло из запасников Элькиной памяти определение фотосинтеза, а Мирей продолжала:

– Они нуждаются в иной силе, и запасы ее на исходе! Бедняжки! – Эльфийка от всей души пожалела растения и зашептала: – Ирилия всеблагая, снизойди к Очам своим, даруй силы, в коей нуждаюсь, пусть прольется она целительной влагою и напоит страждущую землю!

Руки эльфийки, читавшей молитву, окружило золотое искристое сияние. Оно стекало, будто вода, на подвядшую клумбу и распространялось кругами, все дальше и дальше вокруг древа по цветущему ковру. Под действием живительной силы цветы, будто в убыстренной съемке, поднимали головки, расправляли листочки, наливались свежим соком. Восторженные вздохи цветильца и молодого хранителя раздались слева от Эльки. Клумба снова сияла свежестью и красотой! Легкий, едва уловимый прежде запах тоже обрел новую силу, разливаясь в воздухе ароматом изысканных духов: свежим, легким, увлекающим нюансами полутонов. Этот аромат хотелось вдыхать и вдыхать, его хотелось пить, обернуться им вместо плаща и навсегда забрать с собой на память.

Мирей прошептала благодарность своей богине, откликнувшейся на зов, и встала. Сознание выполненного дела было на прекрасном лице целительницы, но не радость.

А руки ее, между прочим, как подметила хаотическая колдунья, оставались совершенно чистыми, без всякого следа почвы на коже и под длинными ноготками. Вот Эльке на прополке никогда не удавалось такого фокуса. Даже через два слоя перчаток (резиновые и матерчатые) земля умудрялась пробраться внутрь какими-то партизанскими тропами и накрепко обосноваться в лунках ногтей. Причем – вот зловредный парадокс! – чем свежее и красивее был маникюр, тем больше земли оказывалось под ногтями.

– На какое-то время цветам хватит силы моей богини, но сей храм не единственное Цветилище вашего мира, – промолвила Мирей, не вопрошая, но утверждая, может, почерпнула эти сведения через общение с храмовой растительностью.

– Благодарим тебя, жрица Ирилии, за помощь! И глоток для умирающего от жажды – щедрое подношение, – поклонился цветилец, демонстрируя руками очередную фигуру «чашечка цветка». – Признательность наша безмерна, но речи твои правдивы. Скорбью полнятся наши сердца при мысли о неминуемом увядании великолепных Цветилищ – знака божественной милости к нашему миру, нашей великой радости и отраде.

– Значит, все-таки надо поискать того духа, который отправил письмо. Если нет идей у вас, вдруг у него есть какой-то план спасения драгоценных цветочков на всем Эннилэре? Жалко, конечно, что вы спутниц Лучнитэль видеть и ощущать перестали, но должен быть способ их найти, если даже не они зелененький листик в Совет богов переправили, то, наверное, знают того, кто это сделал, – предложила Элька, озвучивая поданное в более изысканной форме настойчивое предложение Лукаса.

– На молитвы спутницы-опечительницы Цветилищ более не откликаются, иного способа воззвать к ним нам неведомо, – расстроенно констатировал высший цветилец. Атриэль лишь вздохнул, в знак солидарности с боссом на предмет отсутствия гениальных идей по поиску духов и возрождения Цветилищ. Все песни-молитвы он знал наизусть, но не места, где обитают духи до и после своих танцев у цветочных клумб.

Впрочем, Элька даже не надеялась на конструктивные предложения от местного населения, она рассчитывала на куда более сообразительных коллег. И не прогадала! Мосье маг, щадя потрепанную чередой потрясений нервную систему эльфов, звук убрать не забыл, так же как и не позабыл навести чары отвлеченного внимания, когда обратился к девушкам с речью.

– Мадемуазели, у меня есть некоторые соображения касательно закономерностей явления духов, – поделился информацией маг. – Вероятно, уход богини лишил притока благословенной энергии не только священные цветы, но и самих духов-опечителей. Именно поэтому они утратили возможность влиять на мир материальный и более не являются зримо в Цветилищах.

– А не могли они просто уйти с Лучнитэль? – подкинул вопрос Фин.

– Нет-нет, мосье, эфирные создания такого рода привязаны к миру, их породившему, чрезвычайно редко они осмеливаются пересекать его границы и неизменно возвращаются, – убежденно возразил Лукас, и поскольку являлся единственным в команде экспертом по ду?хам, впрочем, по духа?м тоже, ему поверили безоговорочно.