Берег Скардара - Корн Владимир Алексеевич - Страница 61

Фер Груенуа опять кивнул, на этот раз уже ничего не сказав.

С планом ночной атаки брандерами я и выступил перед собравшимся на борту «Доблести Скардара» командованием флотилии. Нам с Фредом и Иджином казалось, что мы предусмотрели все, что только возможно. Но самое главное — мы нашли достаточное количество исполнителей. Возможно, проблема решилась так легко потому, что слова «патриотизм» и «долг» в этом мире не стали еще ругательными. Наверное, неплохим стимулом было и то, что все добровольцы должны были получить награды, золотом или в виде знаков отличия.

Мы с Иджином стояли на мостике «Мелиссы», моля небеса о том, чтобы ветер подул с моря на берег, а небо нахмурилось. Внезапно дир Пьетроссо улыбнулся и не смог удержать смешок. После моего вопросительного взгляда он сказал:

— Ситуация, Артуа. Мы стоим и молимся, чтобы ветер подул с моря. Тогда мы полезем в пекло, и сто к одному, что нам не удастся выбраться из него живыми. Если же ветер задует с берега, да еще станет сильным, нам придется убираться отсюда, потому что времени ждать больше нет, эскадра на подходе. Но ведь тогда мы останемся живы!

И он хохотнул снова.

Я пожал плечами:

— Знаешь, Иджин, на моей родине говорят: «Дураков не пашут и не сеют, они сами рождаются, и урожай всегда неплохой».

Невдалеке отирался Прошка, стараясь попасться на глаза. Проухв, мы это уже обсуждали, нет и еще раз нет. В любой другой ситуации, но не сейчас. Ты мне давно уже почти как брат, и мне без тебя придется тяжело, но…

Пловец я хоть и не чета топору, но все же доплыть до берега надеюсь. За то время, что мы вместе, ты научился очень многому, в чем-то и меня превзошел, но плаваешь ты… Так что будешь ждать меня на берегу.

Дир Пьетроссо в очередной раз взглянул на небо:

— Пора, Артуа, ждать больше нельзя. И хранят нас все боги!

Голос Иджина прозвучал ровно и все-таки на последнем слове чуть дрогнул. А может быть, мне просто показалось.

Я занял место за румпелем утлого суденышка, всего-то пару десятков шагов в длину. Его основательно разгрузили, убрав все лишнее, чтобы быстро пройти четыре морские лиги. Затем уложили на палубу груз, от которого сильно воняло дегтем, смолой и скипидаром. Когда брандер вспыхнет, огонь мигом перекинется на изнердийский корабль. Правда, до него еще предстояло добраться.

Моя цель — флагман. Но это в случае удачи, а так сойдет любой из изнердийцев, которые находятся в глубине бухты. Всего мы подготовили пять брандеров, и задача трех из них — прорваться в гавань, остальные два должны поджечь корабли, охраняющие вход в нее. На одном из двух последних, критнере, которым пришлось пожертвовать, — Иджин.

Его задача самая трудная, ведь первых непременно заметят и, когда его критнер будет подходить к своей цели, уже объявят тревогу. Хотя и в центре гавани тоже будет далеко не сахар.

Экипаж у Иджина самый большой, на буксире болтается шлюпка. На моем кораблике всего четыре человека: я, Бронс с Трендиром да Оливер. Шлюпки у нас нет, до берега придется добираться вплавь. Вдоль бортов приготовлены абордажные крючья, потом заниматься ими будет некогда.

Ветер все же переменился, и хотя он подул не на берег, но сильно посвежел, что очень даже хорошо. Мы шли первыми, а по корме, почти вплотную за нами, следовал точно такой же кораблик, как и наш. Чуть левее и дальше виднелся еще один.

Брандер набрал неплохой ход, пока все шло хорошо, и лишь ветер иногда срывал с гребней невысоких волн россыпь крупных капель и швырял их на палубу. Я опасался за жаровню с углями. Зальет ее — чем тогда груз поджигать? Кремнями и кресалами нас снабдили, хоть лавку открывай, но попробуй под вражеским огнем искру высечь. Орудийного огня противника в тесноте бухты опасаться нечего, легко и в своих угодить, но ружейного избежать не удастся.

Скорость была приличной, и берег рос прямо на глазах. Проскочить вход в бухту я не боялся, слишком много огней светилось на стоящих там кораблях. К тому же на берегу в глубине бухты находилось селение, где, несмотря на глубокую ночь, продолжали гореть огоньки.

Паруса предательски белели даже в ночной мгле, и нам не удалось миновать незамеченными стоявшие у входа в бухту корабли, но помешать они уже не успели. На палубе одного из них зазвучали частые удары в колокол, играя тревогу. Теперь держись, Иджин, держись.

Вот он, флагман изнердийской эскадры, выделяющийся своими размерами даже среди соседей, тоже имевших по три батарейные палубы. Ветер задувал справа, флагмана на якоре развернуло к нему носом, и мы заходили под острым углом. Опускать паруса было некогда и некому. Лишь бы успеть на ходу зацепиться за борт вражеского корабля абордажными крючьями.

Когда мы подошли совсем близко, я немного повернул румпель влево и заорал в полный голос: «Давай!» От волнения я закричал на родном языке, но Оливер меня понял, сорвав с жаровни покров и глубоко погрузив в нее сразу два факела. Подходить к изнердийцу нужно с уже запаленным грузом, потом будет поздно. Бронс с Трендиром стояли с крючьями наготове, и я бросился к ним, подхватив с палубы еще одну кошку.

«Надо было раньше поджигать, — промелькнула в голове запоздалая мысль. — Не успеет толком разгореться, потушат, и тогда все наши усилия пропадут даром».

Уже перед самым бортом врага на палубе брандера показался огонь. С флагмана раздались первые выстрелы, затем с мостика грохнул фальконет, угодив зарядом в корму, где я был еще мгновение назад. Кричал Бронс, крутя над головой крюк и примериваясь к броску, страшным голосом выл Оливер, держа в каждой руке по кошке, сквозь плотно сжатые зубы рычал Трендир, и что-то орал я.

Когда брандер ударился о борт изнердийского флагмана, а затем прошелся вдоль него, удерживаемый линями, и резко затормозил, на ногах не устоял никто. От толчка Бронса бросило в уже разгоревшееся пламя, и он закричал от жара. На коленях я добрался до него, потянул за ноги и перекинул за борт. Оливер вскрикнул, пуля попал ему в спину в тот момент, когда он переваливался через фальшборт. Но мы успели зацепиться за борт флагмана, а брандер уже весь охватило огнем.

Удар пули в левое плечо я почувствовал, когда греб под водой, чтобы как можно дальше удалиться от изнердийского корабля. Вода поглотила большую часть энергии пули, но и той, что оставалась, хватило с лихвой. Заорав от боли, я успел пару раз хлебнуть морской воды. И пришлось всплывать, потому что весь воздух вышел вместе с моим криком и кашлем.

Когда я высунул голову из воды, первым, что увидел, был горящий корабль, но не флагман. А что наша цель? Флагман тоже горел, горел так, что сразу становилось понятно: его уже ни за что не потушить.

И снова я заорал, на этот раз от радости. И плевать, что меня могли услышать, да и кому я сейчас нужен, у них сейчас одна задача — спастись. Я плыл, уже не пытаясь скрыться под водой, потому что всем было не до меня и не до тех парней, которых я не видел, но которые тоже пытались добраться до берега. Когда флагман с грохотом рассыпался на огненные куски, я нырнул, потому что было бы очень обидно получить по голове одним из обломков.

Изнердийский флот горел, и огонь перекидывался с одного корабля на другой. Несколько кораблей попытались вырваться из огненного ада, лихорадочно выбирая якоря и поднимая паруса. Но в тесноте гавани паруса вспыхивали от близкого жара, а затем огонь добирался до палубы.

У входа в бухту слышалась частая орудийная пальба — это флот Скардара стрелял по стремившимся покинуть бухту кораблям. А я все не мог сообразить, где же он, левый от входа в гавань берег, на котором меня должен ждать Прошка. Руки и ноги налились свинцом, левое плечо рвала резкая боль, а я все плыл и плыл.

Вокруг сновали шлюпки со спасающимися изнердийскими моряками, и на одну из них меня даже пытались поднять. И мне пришлось отбиваться от тянувшихся ко мне рук, что-то мыча при этом, чтобы меня приняли за тронувшегося умом от всего этого огненного ужаса и оставили в покое.