Берег Скардара - Корн Владимир Алексеевич - Страница 52

Когда мы прошли некоторое расстояние по широкому дворцовому коридору, по обеим сторонам которого стояли фигуры рыцарей в полных доспехах, опирающихся на длинные двуручные мечи, дир Мессу внезапно хлопнул себя по лбу. Сославшись на страшную забывчивость, связанную с многочисленными делами, он извинился и заявил, что этим путем покоев ондириера мы не достигнем: во дворце ремонт, и нам следует пойти в обход.

Путь наш почему-то проходил через подземелье, мрачное, освещенное редкими факелами. Пару раз мне даже послышались жуткие стоны, доносящиеся сквозь каменные стены.

Впрочем, и это не испортило мне настроения, ведь, чтобы заманить в узилища дворца, вовсе не требовался такой сложный алгоритм действий и событий, достаточно было вызвать дежурный наряд стражи.

Затем мы поднялись на два уровня выше и снова оказались на поверхности. Мне снова пришлось немного подождать, теперь уже у двери, за которой скрылся дир Мессу. Наконец он вышел и жестом пригласил меня в комнату.

Минур дир Сьенуоссо, ондириер Скардара, на фюрера не был похож абсолютно. Он походил на внезапно состарившегося лет на двадцать — двадцать пять своего сына Диамуна. Разве что манера держать себя отличалась, да еще глаза. Такие же темные, как у сына, но выражение у них было совсем другое. Они выдавали человека, привыкшего к тому, что подчиняются малейшему его слову или жесту. В остальном отец и сын были похожи: ростом, комплекцией, отсутствием растительности на лице, даже привычкой тянуть вверх правый уголок рта. Разве что волос на голове у отца было еще меньше, чем у Диамуна, что в большинстве случаев говорит о хорошем мужском здоровье.

О тонкостях этикета мне подробно поведал Иджин, и с этим ничего сложного связано не было. Представил меня дир Мессу, и мне осталось только изящно шаркнуть ногами, сделать руками сложное движение, более присущее мастерам кунг-фу, и на пару мгновений застыть в полупоклоне, прижав шляпу к груди.

Не знаю, чего хотел добиться правитель, вперив в меня тяжелый взгляд, но почувствовал я себя не очень уютно. Ответить ему твердым своим? Но это всегда вызов, так к чему мне это? Упереть глаза в пол — не дождешься, пусть твои подданные этим занимаются.

В моем мире достаточно много несложных и общедоступных методик, весьма эффективных, чтобы отразить такой взгляд и даже одержать победу. Но против этого человека я не мог их использовать, и мне срочно пришлось придумывать еще одну. Получилось нечто среднее между тем, что хотел увидеть он, и тем, чего желал я. Разве что очень хотелось зевнуть — нервы, наверное. Потому что бравируй не бравируй, результат будет один и тот же.

Хотя буквально день назад Иджин заявил мне своим обычным полушутливым тоном, что для него обычно, что, не будь конфликта между мной и Диамуном, я вполне мог бы получить награду Скардара, того же Белого волка — восьмилучевую звезду немалой величины, выполненную из золота, в центре которой имелось изображение волчьей головы.

Бывает он трех степеней, и высшей считается, никогда бы не подумал, первая. Не надо мне никаких наград, да и на награждаемых таким взглядом не смотрят.

Немного помолчали, и я смог наконец разглядеть комнату, в которой оказался.

Скромная в размерах, скромно обставленная и явно не предназначенная для приема высоких гостей. Но спрятать здесь незаметно нужное количество людей было бы проще простого.

Хотя бы за ширмой или за той резной панелью либо в темном углу у меня за спиной, отражение которого я видел в стеклянных дверцах бюро.

Видимо, недоработка. Или, наоборот, все продумано до мелочей.

Наконец дело дошло и до слов. Поначалу между нами завязался ничего не значащий разговор. Дир Сьенуоссо поинтересовался здоровьем ее величества Янианны I. Мне и самому хотелось бы это знать.

Затем последовали вопросы о знакомых и незнакомых мне людях. От Минура я узнал о поветрии моровой болезни в имперской провинции Караскер, к счастью, не обернувшейся эпидемией. Поговорили немного даже о моде. Светский разговор, не более того.

Снова помолчали, что дало мне возможность пригубить из бокала, стоявшего передо мной на столе. Минур коротко звякнул в колокольчик, призывая слугу, вполголоса отдал ему распоряжение, ни одного слова из которого я не понял, и вот тогда он заговорил о том, для чего меня, наверное, сюда и привели:

— Как вы считаете, господин де Койн, сможет ли Империя открыто выступить на стороне Скардара в войне с Изнердом? — Правитель тут же уточнил: — Это не значит, что Империи следует послать свой флот или хотя бы его часть к берегам Скардара. Но вы могли бы отправить корабли к Менисуайским островам, чтобы вернуть свои территории.

Острова эти когда-то принадлежали Империи, являясь ее единственной колонией. Потом случилось морское сражение, его так и называли — Менисуайским, с флотом Тетлиньера, государства, никогда не являвшегося дружественной державой по отношению к Империи.

Империя лишилась своей единственной колонии, и, например, тот же хлопок стал предметом экспорта. А ведь раньше им даже торговали. Время от времени вопрос о возвращении Менисуайских островов вставал на самом высоком уровне. Находились люди, достаточно весомые в масштабах Империи, чтобы его поднять. Их позиция была понятна: слишком много они потеряли, когда это произошло. Вот только что это даст Скардару?

Ответ Минура на мой невысказанный вопрос не заставил себя долго ждать:

— В морском порту Кенгуйо, расположенном на самом крупном из островов, находится морская база Изнерда, единственная в тех краях. Если бы Империя вернула острова себе, Изнерд был бы вынужден увести свой флот. Так вот, господин де Койн, могли бы вы мне пообещать убедить ее величество принять подобное решение? Ведь это в наших общих интересах, — многозначительно добавил он. — Кстати, через два дня из Абидоса отправляется торговый караван Абдальяра. Вы, вероятно, знаете, что наши враги пытаются блокировать морские пути к Скардару, и должен признать, что им это удается. Абдальяр единственный, кто продолжает с нами торговать, так что следующей возможности выбраться из Скардара вы можете ждать очень долго. Попасть из Абдальяра в Империю будет уже несложно. Представляете, три-четыре недели плавания — и вы дома.

Все это хорошо и замечательно, в моих планах на будущее присутствует и хлопок, много хлопка, но существует одна немалая проблема. Тетлиньер — давний союзник Трабона, королевства, граничащего с Империей. И Трабон вполне может ввязаться в эту войну.

В последние несколько лет только искусство имперских дипломатов удерживает Трабон от войны. Мир настолько хрупкий, что Трабону вполне хватит такой причины, чтобы разбить его даже не на осколки — в мелкую пыль. И тогда Империи придется вести войну сразу на два фронта, а возможно, и на три, поскольку неизвестно, как в подобных обстоятельствах поведет себя Изнерд.

И как вы себе все это представляете, многоуважаемый господин дир Сьенуоссо?

Я вернусь в Империю, мы сыграем свадьбу, и после этого заведу разговор о вашей просьбе. Скажу: такой хороший дядька, он мне очень помог, и еще я ему обещал. И всего-то нужно развязать войну.

Дело даже не в том, что императрица не принимает таких решений самостоятельно. Не сомневаюсь, если этот вопрос снова всплывет, то найдется много господ, двумя руками голосующих за то, чтобы послать флот к островам. Одни сделают это потому, что много потеряли, другие, наоборот, — потому что много приобрели, и, я так думаю, не без вашей помощи. Вполне возможно, что в этой ситуации мнение императрицы, навязанное мною, будет решающим.

Империя — держава могущественная, и оккупация ей не грозит в любом случае. Возможно, она потерпит поражение в этой войне и ей придется уступить часть своей земли. Но ведь мы можем и победить. Пусть морской флот у нас и не самый могучий в этом мире, но сухопутные войска вполне боеспособны. Только зачем все это нужно? Нет, только не сейчас. Пять лет мира, всего пять лет. Возможно, чуть больше.

В вашем мире еще не нашлось человека, который сказал, что у страны есть только два союзника — это ее армия и флот? Пусть эти слова были сказаны о моей родине, но родина у меня сейчас другая. И именно у нее только эти два союзника, а остальные так, к месту, по интересам.