Авантюрист - Габриэль Мариус - Страница 57

Тереза медленно кивнула.

— Может быть, так даже лучше, — прошептала она. Затем повернулась на бок и снова закрыла глаза. — У меня не было к ней ненависти, понимаешь.

— Понимаю.

— Все дело в том, что мама ни на минуту не забывала, что она нам не родная. Наверное, пока мы были маленькими, она нас любила. А когда мы начали расти и перестали быть ее игрушками, заскучала. Мы ей наскучили, понимаешь? В самом конце она нас почти ненавидела.

— Именно этому и посвящено большинство твоих стихов.

— Это правда. И правда то, что я часто думала о моей настоящей матери.

— И что же ты думала? — насторожилась Ребекка.

— Все время пыталась представить, какая она, как живет после того, как избавилась от меня. Мне представлялось, что она задвинула меня куда-то глубоко-глубоко внутрь, чтобы никогда не вспоминать, потом вышла замуж и теперь имеет желанных детей. Ее муж, наверное, про меня ничего не знает. Она ему не говорила. Зачем ворошить прошлое. Но все равно, мне кажется, бывает время, когда она обо мне вспоминает. Встречает какую-нибудь девочку на улице и думает, а вдруг это я. Наверное, размышляет, какая я стала, добрая или злая, думаю ли о ней, и все такое. И главный вопрос, какой она себе задает, смогу ли я когда-нибудь ее понять.

— А ты как думаешь? — хрипло спросила Ребекка.

— Может быть, и смогла бы, если бы мы когда-нибудь встретились, и она потрудилась бы мне все объяснить.

— Может быть, однажды такое случится. Кто знает?

— Нет, наверное. Папа говорил, агентством было поставлено специальное условие, чтобы мы никогда не могли встретиться. И я так думаю, что, если бы моя настоящая мама хотела когда-нибудь меня увидеть, она бы на такие условия не согласилась.

— Может быть, она была вынуждена согласиться. Откуда ты знаешь? — проговорила Ребекка, понизив голос. — Может быть, она была очень молода и не совсем представляла последствия. Может быть, она будет жалеть о том, что случилось, всю оставшуюся жизнь.

Наступила долгая тишина. Ребекка прислушалась. Дыхание Терезы стало ровным, девочка задремала. Она начала осторожно подниматься, когда Тереза вдруг произнесла сонным голосом:

— Может быть, теперь, когда той мамы уже нет, я смогу наконец найти свою настоящую. Может быть, это потому…

Ребекка не ответила. Потому что ничего не смогла придумать. Все как-то стало выходить из-под контроля. Непонятно было, начала Тереза о чем-то догадываться или нет. А что будет, когда она узнает правду? И самое главное, Ребекку очень встревожило содержание альбома Терезы.

Наконец девочка заснула. Чувствуя себя эмоционально истерзанной, Ребекка поднялась. Заботливо укрывая девочку, она тихо молилась.

Сон был беспокойным, а среди ночи ее разбудил какой-то тихий плач. Ребекка прислушалась. Спустя минуту звук повторился. На этот раз он больше походил на стон. Наверное, Терезе опять что-то приснилось. Ребекка встала с постели и направилась к ней в комнату. С тех пор как Тереза начала убираться, передвигаться в темноте здесь стало менее рискованно. Дыхание девочки было ровное. Ребекка тихо примостилась на постели и коснулась лба Терезы. Кожа прохладная. Девочка крепко спала и даже не пошевелилась под прикосновением Ребекки. Может быть, ей и приснился какой-то кошмар, но теперь он уже наверняка ее оставил.

Ребекка посидела некоторое время, легонько поглаживая кудряшки девочки. Затем поцеловала ее прохладный лоб и осторожно вышла из комнаты. Закрывая дверь, она снова услышала тот же звук. Как будто бы крик, который поднялся на высокой поте и быстро затих. Значит, это Девон.

Ребекка подошла к ее двери и долгое время не решалась войти. Во-первых, их отношения были не такими уж дружескими, чтобы можно было без приглашения запросто заходить в ее комнату, тем более ночью, а во-вторых, тот инцидент в холле. Забыть его было трудно. Наконец она решилась толкнуть дверь.

Включенная настольная лампа мягко освещала комнату. Постель Девон была пуста, одеяло откинуто в сторону.

Ребекка встревожилась. Сомнений не осталось: это кричала Девон. Но откуда? Снизу? Из кухни? Ребекка вышла в коридор и остановилась, прислушиваясь. Тишина. Вдруг скрипнула дверь.

Не успев даже как следует испугаться, она обернулась и увидела, что это дверь комнаты Майкла. Ребекку как будто что-то приковало к месту. Она не могла сдвинуться ни на миллиметр, каким-то образом уже зная, что сейчас увидит. А в голове тихо стучал тяжелый свинцовый колокол.

Девон была совершенно голая. Ее тело смутно вырисовывалось при слабом свете коридорного ночника. Настоящее зрелое женское тело, высокие груди, крутые бедра, темный треугольник внизу живота. Она задержалась, положив руку на дверную ручку, и посмотрела через плечо внутрь комнаты. Видимо, она что-то сказала, но разобрать, что именно, было невозможно. Потом она закрыла дверь, повернулась и… увидела Ребекку.

Больше минуты они стояли, окаменев, и смотрели друг на друга. Ребекке показалось, что сердце перестало биться, а легкие перестали втягивать воздух.

Девон оправилась первой. Она медленно двинулась по направлению к Ребекке, с высоко поднятой головой, нисколько не стесняясь своей наготы. Она двигалась упругой походкой с надменностью молодой женщины, гордящейся своим телом. Блики света оставляли на ее коже желтоватые следы, внезапно высветив пятна влаги на плоском животе.

Девон остановилась перед Ребеккой. Смутная улыбка играла на ее полных губах.

— Ждешь своей очереди? — спросила она тихо.

— Чего это вдруг? — услышала Ребекка свой голос.

Девон вертела пальцами эластичную резинку. Затем подняла руки, захватила сзади волосы и сделала хвостик. При этом ее груди как бы с вызовом поднялись в сторону Ребекки.

— Вот и хорошо, — сказала она. — Теперь ты знаешь.

— Да, — отозвалась сухим шепотом Ребекка. — Теперь я знаю.

— Но если папа узнает, что ты знаешь, он убьет тебя.

— От меня не узнает, — сказала Ребекка, а спустя несколько секунд добавила: — И давно это продолжается?

Девон отпустила свой хвостик и скользнула ладонями по грудям, захватив их. Очень нескромный, чувственный жест.

— Наверное, мне было лет девять. Теперь уж не помню. Но с каждым годом это становилось все лучше и лучше.

— А Тереза? — еле слышно проговорила Ребекка.

— Тереза? — повторила Девон и мягко рассмеялась. — О, ты имеешь в виду, что Тереза тоже его любовница? Нет. Я единственная. У него есть только я.

— О Боже, — прошептала Ребекка. Весь ужас происходящего только сейчас начал проникать в ее сознание.

— Я вижу, ты шокирована, — произнесла Девон спокойно. — Зря. Я же тебя предупреждала. И не раз. Ты здесь никто. А я буду здесь всегда. Поэтому просто не бери это в голову, и все будет нормально.

— Мне-то, может быть, и не надо брать в голову, Девон. А тебе? Ты что, считаешь это нормальным?

Девон решительно вскинула подбородок.

— Это не инцест. Мы не кровные родственники.

— Все равно…

Глаза Девон сузились, а все тело напряглось.

— Никто никогда не сможет отнять его у меня, — проговорила она очень тихо. — Я не позволю, чтобы такое случилось. Скажу тебе честно, Ребекка, ты мне нравишься. Так что можешь оставаться здесь до конца зимы. Если он трахнет тебя разок-другой, я не возражаю. Но не смей меня предавать. Иначе пострадают все, и больше, чем ты можешь себе вообразить.

Обдав Ребекку запахом своей кожи, она прошла мимо к себе в комнату. Дверь закрылась, и Ребекка осталась в коридоре одна.

Она стояла долго, опершись о каменную стену, не в силах пошевелиться, пока внезапный острый приступ тошноты не заставил ее ринуться в свою комнату.

Еле доковыляв до ванной, она склонилась над раковиной, но все ограничилось только позывами. Виной всему, кажется, был именно запах кожи Девон, этот аромат невинного девичьего тела. Он прилип к горлу, забил ноздри. Ребекка села на край ванны, уронив голову на руки.

В последнее время она редко думала о Райане, а сейчас вдруг вспомнила, и ей остро захотелось увидеть его, посмотреть в глаза и спросить: «Почему мы так поступили? Почему мы не сохранили ее? Отдали на поругание чужим людям. Неужели наши так называемые «жизненные планы» того стоили?»