Авантюрист - Габриэль Мариус - Страница 46

— Вы? Уговаривали ее отдать детей этому безбожнику?

— Они учились в католической школе, получали здоровое религиозное образование. И очень хотели жить не с Барбарой, а с отцом. Ей в это время было не до детей, я это видел. Почти алкоголичка плюс таблетки, которые она глотала дюжинами. Можете себе представить, что это была за мать. Но она даже обсуждать этот вопрос отказывалась. — Отец Тим покачал головой. — А он был любящим, заботливым отцом, готовым сделать для них все. Все, что угодно.

— Возможно, и они тоже могли сделать для него все, что угодно? — предположила Бианчи негромким голосом.

Поняв примерно через секунду, куда она клонит, отец Тим поморщился.

— Пожар мог, конечно, возникнуть из-за неосторожного обращения с огнем, или это была шалость, закончившаяся катастрофой. В таком случае можно, конечно, обсуждать и причастность Терезы, хотя мое сердце ни в каком виде эту версию не принимает.

— Отец, вы сказали, что ее родители постоянно находились в состоянии войны. Так вот, нельзя ли этот щедрый дар, который миссис Флорио намеревалась презентовать церкви, рассматривать как стратегическое ядерное оружие? Я хочу сказать, нельзя ли считать, что эти пожертвования были направлены в первую очередь против Майкла Флорио?

— Нет, детектив Бианчи, — твердо произнес отец Тим, — это не так. Я подразумевал только то, что в этой семье имело место трагическое расхождение во взглядах. Корень проблемы состоял в том, что Барбара поклонялась Богу, а Майкл поклонялся деньгам. Бог и золотой телец под одной крышей существовать не могут. Вот почему Барбара должна была умереть Она не сдавалась, не хотела предавать свою церковь, но и Майкл тоже не сдавался. Печально, но он оказался в этой войне сильнее. А когда вы называете ее дар церкви оружием, то рассуждаете примерно так же, как и Майкл Флорио.

— Отец, я просто пытаюсь рассуждать логически.

— Он обрек ее на мученичество, — настойчиво проговорил священник.

— Но и она тоже намеревалась обречь его на мученичество, верно?

Отец Тим расстроился.

— Детектив, вы путаете очень важные понятия. Да, действительно, потерпев финансовый крах, Майкл, возможно, и страдал бы. Но это не есть мученичество. Единственным преступлением Барбары была преданность церкви, и ее за это сожгли заживо. Вот настоящее мученичество.

Рейган снова заскучал. Чтобы обратить внимание своей напарницы, он откашлялся и вскинул брови. Бианчи вздохнула. Оказывается, современным отец Тим был только внешне, а внутри — чистый догматик, для которого полутонов не существовало. Только черное и белое. Она же была уверена, что правда лежит где-то посередине.

— Вы были очень откровенны, отец Тим, большое спасибо. Я думаю, у нас больше нет вопросов? — Она посмотрела на Рейгана.

— Пока нет, — ответил тот.

Детективы поднялись и сердечно пожали руку отцу Тиму. Он смотрел им вслед, чувствуя тяжесть на сердце от мрачных воспоминаний, которые пробудил этот разговор.

У выхода Карла Бианчи неожиданно обернулась и направилась к отцу Тиму. Он вежливо поднялся ей навстречу. По дороге она снимала колпачок со своей ручки.

— Извините, я совсем забыла. Эта фраза из стихотворения Йетса, что-то о пороке. Будьте любезны, повторите ее.

— Порок неистовый и необузданный, — сказал он.

— Порок неистовый и необузданный, — повторила Бианчи, записывая. — Спасибо. Мне это поправилось. Хочу запомнить. — Она улыбнулась отцу Тиму и пошла к двери.

Урбино

Ночью Ребекку разбудил какой-то звук, похожий на плач. Она села и прислушалась. Ей показалось, что кто-то тихо всхлипывает. Она нащупала рядом на столике спички и зажгла свечу. Желтое пламя оттеснило темноту, породив тысячи колышущихся теней. Ребекка слезла с постели и, прошлепав босыми ногами по ледяному полу, вышла в коридор.

Ночью в этом доме было темно, как в склепе. И так же тихо. Она остановилась у двери Терезы и прислушалась. Тишина. Услышав через несколько секунд какое-то бормотание, она мягко толкнула дверь и вошла.

Тереза лежала рядом с постелью на полу и тихо стонала. Ее голова была откинута назад. Вначале Ребекка подумала, что с ней опять случился припадок, но, приглядевшись, поняла, что та, должно быть, во время сна упала с кровати. Она тихо опустилась на колени и погладила лоб Терезы.

— Что с тобой, дорогая?

Глаза Терезы раскрылись.

— Мама? — пробормотала она испуганно.

— Успокойся, — тихо сказала Ребекка. — Тебе приснился плохой сон. Я здесь.

Услышав какое-то движение сзади, она похолодела и обернулась. Над ней смутно вырисовывалась фигура Майкла Флорио.

— Ой, — прошептала она, — вы меня напугали!

Лица Майкла видно не было.

— Что случилось?

— Я услышала, как она плачет. Наверное, упала с кровати. Теперь вот, кажется, успокоилась.

Он стал на колени рядом с ней и нежно погладил волосы Терезы.

— С тобой порядок, любимая?

Тереза кивнула. Майкл поднял ее на руки, как пушинку, и положил на постель. Сердце Ребекки все еще не могло успокоиться.

— Можно мне стакан молока? — попросила Тереза.

— Конечно, — ответил Майкл. — Я пойду принесу. Ребекка останется с тобой.

Ребекка села рядом на постель. Кожа у Терезы была холодной и влажной от пота. Она лежала, закрыв глаза. При мягком свете свечи ее лицо казалось ангельским. Сон смыл с него привычную хмурость. Оно было сейчас как озеро после бури, безмятежное, позволяющее заглянуть далеко в глубину. Ребекка склонилась над этим лицом, впитывая в себя его спокойствие. Только сейчас она смогла разглядеть в нем определенное сходство с собой. Правда, одни черты были резче, другие мягче, Тереза была похожа на мать и одновременно не похожа. И все равно Ребекка вдруг испугалась, не догадаются ли Майкл и Девон об этом сходстве. «Мой ребенок, но не моя дочка», — грустно подумала она и коснулась губами щеки Терезы.

Вернулся Майкл со стаканом теплого молока и помог Терезе сесть. Выпив молока, девочка повернулась на бок и поднесла ко рту кулак. Видимо, этот жест остался у нее от младенческой привычки сосать палец. Ребекка укрыла ее одеялом. Веки Терезы дрогнули, несколько секунд она беспокойно двигалась, а затем затихла, погрузившись в безмятежный сон.

Ребекка и Майкл постояли рядом примерно с минуту, глядя на бледное лицо на подушке. Почти как настоящие родители, подумала она.

Майкл повернул голову к ней.

— Я согрел молока и для нас тоже. Пойдемте вниз и попьем.

— Спасибо, но я не люблю теплое молоко.

Пламя свечи мерцало в его темных глазах.

— Это не обычное молоко. Вам понравится. Пошли.

Ничего привлекательного в этом предложении для нее не было, но она сочла, что отказываться неудобно.

Ребекка вздохнула.

— Пойду надену халат.

Она вошла к себе в комнату и надела тапочки и халат, поймав попутно свое отражение в зеркале — бледный, светящийся овал, обрамленный темными, неясно вырисовывающимися волосами. Сердце по-прежнему не унималось.

При свете керосиновой лампы Майкл в своем темно-красном халате казался величественным, похожим на какого-то короля с одной из картин старых мастеров. В кухне пахло спиртным. Он возился с какой-то большой бутылкой.

— Сейчас мы с вами попробуем ром с молоком, — сказал он, поворачиваясь к ней. — Я его всегда принимаю, когда не могу заснуть.

— Вы еще не ложились? — спросила она.

Он мотнул головой.

— Наконец закончил расчеты. Через пару дней хочу попытаться запустить турбину. Трудность состоит в том, что мельница очень старая и интенсивность водяного потока непостоянна.

— Это, наверное, очень сложно.

— Не сказал бы. Десять киловатт, то есть двадцать лошадиных сил. Вот такую мощность я хотел бы получить от турбины. Если вести расчеты в лошадиных силах, нужно высоту водопада в футах умножить на скорость движения водяного потока в кубических футах в секунду. Затем эту цифру следует умножить на 62,4 и поделить на 550. В результате получается приблизительная величина выходной мощности в лошадиных силах. Чтобы затем перевести ее в киловатты, необходимо поделить на 0,746. Дайте мне знать, когда перестанете понимать.