Клятва верности - Лавендер Вирджиния - Страница 17

– Да ладно тебе, в самом деле… – проворчала смущенная модель. – Они, бедняги, и так не живут, а мучаются. Гормоны, понимаешь ли, тестостерон всякий… Буря эмоций в стакане минеральной воды… К мужчинам надо проявлять понимание и терпимость, иначе человечество просто-напросто вымрет. Должен же хоть кто-то оказаться умным. Пусть это буду я.

– И какая только муха тебя укусила? – продолжала допытываться Эрика. Потом ее осенило: видимо, апельсиновый сок оказал свое целительное воздействие. – Ты что, влюбилась?

– Ничего подобного!

– Нет уж, меня на мякине не проведешь, – оживилась дизайнерша. – Ну-ка, сознавайся сейчас же, с кем у тебя роман! Достойный человек?

– А мне казалось, что мы обсуждаем сейчас сложные перипетии твоей личной жизни, – подчеркнула Рози, не имеющая никакого желания посвящать подругу в то, что ей кажется, будто Сэм Коллинз… Причем, «кажется» – ключевое слово в этом предложении. Просто настроение такое…

– Рози!

– Ах, отстань, еще сглазишь. – Молодая женщина прибегла к испытанному средству. Один из немногих недостатков ее подруги заключался в жутком суеверии.

– Ладно, потом расскажешь, когда захочешь. – Эрика сразу же пошла на попятный. Однако любопытство, видимо, сильно допекало ее. – Ну хоть намекни!

– Потом. Давай-ка я лучше съезжу за Питером и привезу его сюда. А то он там сидит в компании Сэма, трясется, как будущий отец перед родильным отделением. Давай скажем ему, что ты уже родила пару слов прощения, а? Утешим парня?

– Знаешь, лучше ему сейчас не приезжать, – мгновенно помрачнела Эрика. – Как-нибудь потом. И вообще, я думаю, надо расторгнуть помолвку. Я, похоже, совершила большую ошибку, согласившись на подобный шаг.

– Ты что, с ума сошла? – Такого поворота событий Рози никак не ожидала.

– Вот именно, – с обреченным видом ответила подруга. – Ты даже не представляешь, насколько права.

– В смысле?

– Понимаешь, мне такая реакция на ничтожные события совершенно несвойственна. Но на том злополучном приеме у меня словно в голове помутилось. Представь себе, я даже не могу толком вспомнить, что за эти несколько дней происходило. Помню только, что без конца рыдала, бродила по этой огромной пустой комнате, литрами пила успокоительное и проваливалась в забытье.

– Ну и что? – продолжала недоумевать Рози. – Переживала, ясное дело.

– А теперь представь себе, если я выйду замуж за Питера и случится что-нибудь действительно ужасное… Мне же тогда конец придет.

– Знаешь, Эрика, ты, по-моему, все еще слегка не в себе, – сказала Рози после непродолжительного раздумья. – Ты полежи, отдохни, приди в себя, а потом мы все это обсудим. Мне кажется, что не стоит совершать необдуманных шагов. Тем более так поспешно.

– Ты просто не понимаешь! – в полном отчаянии воскликнула подруга. – Для меня измена – это самое страшное, что может произойти в браке! Я думала с этим справиться, но, как видишь, не смогла. Во всем виноват, наверное, мой отец…

– Он-то тут при чем?

– А при том, что моя мама пыталась смириться с его многочисленными романами, пока в сорок лет не переборщила с успокоительным. Ты же знаешь, она рано умерла… И я до сих пор не знаю, было ли это самоубийство или же она просто оказалась не в состоянии вынести груза боли, который взвалил на нее мой отец.

– Я не знала, извини… – пробормотала Рози, всегда считавшая, что родители Эрики были кем-то вроде олимпийских божеств: совершенные существа без единого недостатка. По крайней мере, судя по обычно восторженным рассказам их дочери.

– Такое не рассказывают, не правда ли? Кому хочется вспоминать весь этот ужас… Отец крутил романы с моделями, модистками, продавщицами его магазинчиков. Каждый месяц находил себе новую пассию. А мама… мама была не очень хороша собой, да и здоровьем особым не отличалась…

– Эрика, ты не должна…

– Нет, почему же не должна? – Подруга сосредоточенно вытерла вновь появившиеся слезы краем полотенца и продолжала рассказ: – Нельзя передать словами, как я его ненавидела. Мама все время плакала, страдала, без конца глотала таблетки и ходила к психоаналитику, но ничего, ничего не могла поделать со сложившейся ситуацией. К концу жизни она больше всего походила на замученную крысу, без конца срывалась на всех…

– Почему бы ей было не развестись? – удивилась Рози, никогда не понимавшая, как это многие женщины позволяют безнаказанно издеваться над собой своим мужьям.

– О, разве это возможно? У нее же были принципы! Непоколебимые…

– Что нельзя разводиться?

Что нельзя врагу дать торжествовать над собой. Понимаешь? Они жили вместе, мама родила меня и при этом считала мужа злейшим врагом! Хотя деньги тоже сыграли свою роль, нас содержал отец. Потом я все время думала: может быть, ей стоило просто заняться собой, начать нормально питаться, успокоиться, прекратить в конце концов эту бесконечную войну, в которой не бывает и не может быть победителей?

– М-да, теперь мне понятно, почему ты так набросилась на беднягу Питера.

– Я выросла среди нескончаемых попреков и истерик. Неудивительно, что я болезненно отношусь к подобным ситуациям.

Что ж, теперь Рози с большим пониманием взглянула на некоторые стороны характера закадычной и, казалось бы, давно и хорошо знакомой подруги. Стали понятны и тяга к одиночеству, и постоянное, почти болезненное стремление следить за собой, ужас от каждой съеденной калории, и неожиданные приступы депрессии, и чудовищная неуверенность, тщательно скрытая под внешним лоском.

– Знаешь, Эрика, по-моему, ты все-таки не права, – решительно сказала Рози. – Сама посуди, ты независимая молодая женщина с собственным состоянием, немаленьким, заметь. Ты реализовалась как личность, получила прекрасное образование…

– Кому оно нужно! – безутешно всхлипнула Эрика.

– Да тебе же самой! Чтобы не страдать так, как, ты говоришь, страдала твоя мама.

Мне было ее не жаль! – истерично выкрикнула подруга. – Совершенно! Я знала, что должна бы ее пожалеть, потому что она несчастна, но способна была только на презрение! Отца я ненавидела, это так, но и мать никогда не любила. Своим вечным нытьем, придирками, постоянными поклепами на отца она разъела мою душу. А теперь мне приходится жить со всем этим. И я начинаю вести себя точно так же, как она!

– Просто тебя, как и всех нас, терзают призраки прошлого. Можно прожить остаток жизни, блуждая среди теней. Им только того и надо! А можно открыть окна или зажечь свет. Тогда эти твари сразу разбегутся, – принялась утешать подругу Рози. – Подумай сама, что мешает тебе позабыть всю эту дрянь и жить самой по себе? Только твои собственные поступки имеют значение, уж поверь.

– Ты так думаешь?

– Уверена. А все остальное – выдумки психоаналитиков, которые они старательно поддерживают, чтобы содрать с клиентов побольше денег. Наплюй на все и сходи с Питером в парк аттракционов. Мы с Сэмом можем… – Рози осеклась, но было уже поздно.

– Ага, так это Сэм Коллинз сразил тебя наповал… – с интересом протянула Эрика, разом позабыв про все свои невыносимые страдания. – Ясненько… Ну что же, этого следовало ожидать. Неотразимчик Сэм…

– Почему ты его так зовешь? – удивилась модель.

– Питер рассказывал, что у него в колледже было такое прозвище. Проныра Пит и Неотразимчик Сэм, неразлучные друзья. Потому что девушки из команды поддержки регбистов…

– Ничего не хочу об этом знать, – тут же перебила Рози. – Ничегошеньки!

– А как же твои собственные слова насчет того, что к мужчинам надо проявлять понимание и терпимость? – не утерпела Эрика.

– Не до такой же степени!

8

В дублинском парке в воскресенье царила оживленная суета. Возбужденные краснощекие дети волокли родителей к разным заманчивым аттракционам, верещали клоуны со слегка потекшим от жары гримом. Куда ни глянь, с зеленых тележек, запряженных смирными осликами в соломенных шляпах, продавали сахарную вату, клубничное мороженое и прохладительные напитки.