Талискер - Лау Миллер - Страница 57

— Да, у нас есть весь день, Сандро, — вздохнула Улла. — «Ур Сиол» должна быть закончена ровно в полночь.

— Если я закончу раньше, то тоже умру?

Она вроде бы и улыбнулась, но в ее глазах светилась тревога.

— Да.

На озеро Свет Небес надвигалась буря. Дольмены Фер Криг на фоне темного неба казались силуэтами великанов. В центре круга стоял Чаплин, набираясь сил, чтобы рассказать «Ур Сиол». Между камнями горели светильники, которые Макпьялута делал целый день. Они пылали, невзирая на ветер, и их пламя окрашивало небо в тревожный багровый цвет.

Улла с Чаплином целый день репетировали. Теперь девушка заняла место между камнями Конниера и Мауры, чтобы укрыться от порывов ветра, и готовилась подать сеаннаху знак. Макпьялута принял облик орла и сидел между Кентигерном и Маурой, топорща перья. В его глазах отражались светильники.

В голове у Чаплина царил полный хаос, и одна строчка поэмы никак не припоминалась. Стараясь не поддаваться панике, он пошел к Улле.

— Не двигайся! — крикнула она. — Почти время.

— Нам мешают, — крикнул он в ответ. — Может, внять предупреждению?

— Оставайся на месте, сеаннах.

Неожиданно ветер ворвался в каменный круг. Невидимые руки вытолкнули Чаплина на середину. Он споткнулся и упал на траву. Ветер не давал ему подняться.

— Нет! — закричал он. — Меня выслушают!

В его голове всплыли слова. Не «Ур Сиол», но не менее древние и могучие, на языке, известном только сеаннахам и бардам, непонятные ему самому. Повинуясь инстинкту, он произнес их вслух — губы сами формировали незнакомые слоги.

Ветер отступил за круг камней, и Чаплин вскочил на ноги, обнажая меч. Теперь к нему подползали ледяные пальцы тумана, и меч стал таким холодным, что он выронил его со вскриком.

— Боги, — прошептала девушка. — Это так…

— Улла? — Она исчезла за завесой тумана.

— Сандро, время пришло. — Голос доносился сквозь белесый полог, и он по-прежнему не видел ее. — Время, Сандро! Ты меня слышишь? Начинай!

Неожиданно Чаплина наполнила сила, пришедшая, видно, из земли, словно он и в самом деле стал голосом Сутры. Алессандро Чаплин, избранный сеаннахом, откинул голову назад и принялся читать «Ур Сиол».

Ему показалось, что время замерло. Сознание плыло, он словно переместился в мир богов и духов, куда ни один смертный не может ступить, надеясь вернуться. И все же губы произносили слова, которым его научила Улла, и каждый звук, каждое слово обретали силу, уносясь в небо.

Он не мог шевельнуться. Все вокруг изменилось. Остались только камни и светильники во тьме. Чаплин медленно повернул голову и увидел не только дольмены, но и души, заключенные в них. Ему казалось, что он становится все больше и больше, растет, сзывая к себе бессчетные поколения, впитывая силу мертвых. Где-то глубоко внутри вспыхнул маленький огонек страха, однако отступать было поздно. Он слишком далеко зашел. Чем большая сила наполняла его, тем меньше хотелось останавливаться.

Подойдя к последнему стиху, Чаплин почувствовал отклик, огляделся и увидел силуэт на фоне неба. Нижняя часть тела терялась в чернильном мраке, тем не менее по голове, на которой красовался рогатый шлем, можно было понять, кто это. Бог Сутры, лорд Кернуннос.

Вокруг падали камни. Улла закричала, но сеаннах не посмел остановиться. Его судьба — закончить «Ур Сиол» или умереть. Фигура Кернунноса протянула руку, будто желая что-то взять. Алессандро оставалось прочесть всего шесть, Господи, всего шесть строк… Он подошел к началу концовки. Имена пяти танов…

— Рано, Сандро! Еще рано!

Чаплин помолчал немного, сколько осмелился, но она не понимала — он должен продолжить, он не может останавливаться. И Алессандро не остановился. Когда слова кончились, он просто кричал, чтобы заполнить пустоту.

Тень Кернунноса исчезла с небес, и Чаплин потерял сознание.

ГЛАВА 18

Они встретились на перекрестке дорог у подножия Синих гор в самый короткий день года. Зимнее солнце мутным желтым шаром висело в воздухе. Чаплин опаздывал на три дня; Талискер решил ждать еще сутки, а потом отправиться на задание Мирранон. Он задумчиво смотрел в даль, прихлебывая принесенный Малки чай.

— А что, если он вообще не придет? Если я убил его в Эдинбурге? Стирлинг сказал, что и Алессандро, и Финн неизвестно где.

— Не знаю, — пожал плечами горец. — Думаю, он исчезнет из Сутры. И Макпьялута останется один. Кто знает, что будет делать принц?

Мужчины присели на пенек.

— И как же ты отнесешься к смерти Чаплина? — спросил горец.

Талискер нахмурился.

— Трудно сказать.

— Ты его никогда не любил.

— Ошибаешься, Малки. Мы знакомы с семи лет и были лучшими друзьями в школе.

— Что случилось? Должно быть, дело в женщине?

— Собственно говоря, в шести женщинах.

— Что?

— В убийствах. Сандро страшно мучился из-за нашей давней дружбы. Ему казалось, что я запятнал и его доброе имя, поэтому ненавидел меня больше, чем любой сторонний человек.

Оба тоскливо глядели в даль.

— Они придут, — тихо проговорил Малки, но уверенности ему явно не хватало. Трудно было представить, что могло задержать Чаплина больше, чем на три дня, кроме неожиданно напавшего отряда кораннидов.

Дул резкий холодный ветер, и красные флаги, которые велела развесить Мирранон, чтобы привлечь внимание Чаплина к маленькому лагерю, отчаянно хлопали. «В это время года вспышка алого в глуши подобна огню в душе», — сказала она.

Увы, кроме воя ветра, тишину нарушал только одинокий и печальный крик кроншнепа.

Неожиданно птица закричала куда более тревожно.

— Смотри, Дункан. — Малки указал на запад. Там летел огромный орел, легко паря в потоках воздуха. — Как ты думаешь, это Макпьялута? — Горец принялся возбужденно подпрыгивать на месте, отчаянно размахивая руками над головой. — Эгей! Эгей, Мак! Мы здесь!

— Малки, — произнес Талискер. — Что ты делаешь?

— Я просто…

— Он орел.

Малки смущенно переступил с ноги на ногу. Талискер не смог подавить улыбку — для мертвого в горце было очень много… жизни.

Макпьялута сделал еще один круг над маленькой стоянкой и сел на дерево рядом с флагами. Они с Талискером холодно посмотрели друг на друга, и у Дункана появилось нехорошее ощущение; тот словно размышлял, не разорвать ли непрошеного пришельца из другого мира серебряными когтями, зловеще поблескивающими на солнце.

— Он, случаем, не собирается… — начал Малки хриплым театральным шепотом.

Талискер не обратил на друга внимания.

— У меня его нет, принц. Мы отдали камень Мирранон. Бразнаир у нее.

При упоминании сидского названия изумруда глаза птицы сверкнули, и Талискер затаил дыхание, ожидая нападения.

— Смотри, идут! — Малки указал на запад. Вдалеке показалась маленькая группка медленно бредущих людей. Что-то в их облике встревожило Талискера.

— Они ранены, Макпьялута? Так медленно… Орел не шевельнулся. Дункан прекрасно знал, что принц может общаться телепатически, однако на сей раз он молчал.

— Раздуй костер, Малки, — быстро проговорил Талискер. — Мне это не нравится. Пойду выясню, что случилось.

Горец бросил взгляд на Макпьялуту.

— Не ловушка ли там? Если эта птичка решила переметнуться…

Талискер уже сидел верхом на коне, подаренном Мирранон. Он обернулся на принца сидов, и наконец тот ответил ему:

— Нет. Я не предатель. По крайней мере не предатель феинов.

Дункан кивнул и послал коня в галоп.

Подъехав по грунтовой дороге, ведущей в город-крепость Сулис Мор, Талискер сразу понял, почему герои так медленно бредут по землям, принадлежавшим им двести лет назад. Они напоминали Малки — такие же ходячие трупы, призраки. Пыльная грязная одежда, запятнанная кровью давних ран, усиливала гнетущее впечатление. Увы, они не напоминали горца ни быстротой движений, ни бодростью мысли: бывшие герои двигались как в трансе, тупо глядя в никуда.