Талискер - Лау Миллер - Страница 17

Когда первые лучи восходящего солнца осветили озеро, Талискер проснулся, совершенно окоченев от холода. Накануне они сделали ложа из огромных охапок папоротника и камышей. Хотя Чаплина положили близко к огню, оба сомневались, что инспектор протянет ночь. Талискер неохотно помог Малки снять промокшую одежду с бесчувственного тела полицейского и завернуть его в черное шерстяное пальто, которое почти высохло у костра.

Теперь Чаплин немного порозовел и дышал ровно. Малки не было видно — наверное, ушел в лес на поиски съестного. Огонь весело потрескивал; очевидно, перед уходом горец раздул его и подкинул дров. Дункан огляделся в поисках одежды и увидел, что она аккуратно расстелена на большом валуне, освещенном первыми лучами солнца. Похоже, друг и дальний предок разыгрывал из себя чуть ли не оруженосца. Неловко получалось. Талискер решил поговорить об этом с Малки, когда тот вернется. Тем временем стоило разбудить Чаплина и объяснить ему, что происходит. Дункан мрачно улыбнулся, предвкушая реакцию полицейского.

Малки сидел на дереве в лесу, пронизанном лучами утреннего солнца, и отчаянно проклинал свою судьбу. Спору нет, он успел вскарабкаться на дуб до того, как медведь его заметил, но зверь все же почуял запах человека и теперь терпеливо сидел внизу, то и дело лениво отмахиваясь от мошкары, летевшей со стороны озера. Гладкая коричневая шкура блестела на солнышке. Медведь тихонько сопел в такт лесному шуму. Поглядывая вниз с ветки, Малки заметил в ухе зверя серьгу. Не поверив своим глазам, горец прищурился. Все верно, толстую коричневую шкуру правого уха пронизывало серебряное кольцо, к которому было прикреплено белое перо. Малки едва не свалился от удивления.

Но прежде чем слезть, ему надлежало отогнать зверя от дерева.

— Эй, мишка, — проговорил он театрально-заговорщическим шепотом, — ты голоден? Я не очень вкусный, честно.

Малки умудрился поймать пару кроликов, и их еще теплые тушки лежали в большом заплечном мешке. Печально вздохнув, он вытащил одного из ушастых зверюшек и показал медведю.

— Смотри, косолапый, что у меня есть.

Зверь поднял голову, принюхался к новому, соблазнительному запаху. Малки размахнулся и швырнул свою добычу так далеко, как только смог, на другую сторону поляны.

Сначала казалось, что затея не удалась — медведь не сводил с него карих глаз.

Малки подмигнул.

— Ну, ты, зверюга. Смотри внимательнее. Давай, вперед.

Тот фыркнул и неуклюже потопал за добычей.

— Вот такие дела, Чаплин. Похоже, ты здесь навсегда. Если хочешь, можешь отваливать в лес — пусть тебя сожрут дикие звери, я не против.

Полицейский сидел у костра, съежившись под черным шерстяным пальто Талискера. В длинных густых волосах запутались водоросли и тина, лицо все еще было бледным. Он смотрел в огонь и даже взгляда не бросил на своего врага с тех пор, как проснулся.

— Чаплин, ты меня слышишь?

Инспектор тупо смотрел на пламя. Он поднял какую-то палку и сжимал ее в руках, не сознавая, что происходит вокруг.

— Я заметил синяки, когда мы тебя раздевали. Откуда они? — Талискер попробовал зайти с другой стороны. Ответа не последовало.

— Смотри, Алессандро. — Дункан приподнял рубашку, и Чаплин явно вздрогнул. — Когда я… когда мы дрались, ты сказал, что знаешь о Мирранон. Что ты имел в виду? Тебе она приснилась?

Инспектор резко поднял голову.

— М-мирранон, — с трудом проговорил он.

— Да? — подбодрил Талискер, но Чаплин смотрел на свои руки, которые начали кровоточить — палка оказалась острой и повредила кожу в нескольких местах.

Дункан мягко вынул палку у него из рук.

— Давай же, Алессандро. — Ему хотелось, чтобы давний противник наконец пришел в себя и можно было продолжить его не любить. — Странно…

— Мирранон, — повторил Чаплин. — Белая Орлица.

Это случилось, когда медведь почти дошел до тушки кролика. Малки уже начал потихоньку спускаться с дерева, и тут зверь заревел. Горец замер, не в силах пошевелить рукой от страха, но вскоре понял, что медведь нападает совсем не на него. Увиденное было так ужасно, что он оказался не в силах отвести взгляд, хотя поспешил снова вскарабкаться на дерево.

На другой стороне поляны возникла черная тень. В ясном утреннем свете трудно было разобрать ее очертания, чудились только усики и щупальца насекомых. От тени доносилось странное пощелкивание.

Медведь поднялся на задние лапы и снова заревел. На этот раз в рычании слышался отголосок страха, хотя огромный зверь достигал десяти футов в высоту. Тем временем форма тени изменилась — перед ними стоял черный медведь-тень, состоящий из насекомых: мух и тараканов. Эта тварь своим присутствием оскверняла лес.

Медведь бросился на противника, но тот и не попытался сопротивляться. Вместо этого он раскрыл объятия и обхватил врага. Обреченный зверь ревел в ярости и страхе настолько по-человечески, что Малки стало его жалко.

Горец спрыгнул с дерева и громко выругался — ноги подвели, и он рухнул в крапиву, потеряв надежду остаться незамеченным. Однако лесному медведю было не до того — его окутала черная тень. Потом тень медленно растаяла, и стало видно коричневую шкуру. Медведь лежал неподвижно.

Наконец он снова заревел от боли и заметался в агонии. Изнутри вырвались черные лезвия, и кровь заструилась на траву. Следом показались щупальца, которые принялись терзать еще нетронутую плоть. Медведь продолжал кричать. Больше всего удивляло, что он до сих пор жив.

Не в силах вынести это ужасное зрелище, Малки обнажил палаш и с боевым кличем бросился через поляну на подгибающихся от страха ногах. Добежав до погибающего животного, он поднял оружие двумя руками, стараясь не смотреть на безжалостные клинки и щупальца. В последний момент горец глянул в глаза медведя и прочел в них муку. С новым отчаянным криком Малки одним ударом отрубил зверю голову.

Талискер беспокойно оглядывал кромку леса. С рассвета прошло два часа, да и вряд ли Малки пошел бы на охоту один. Вдруг ночью какая-нибудь тварь подкралась и утащила его? Дункан вновь посмотрел на Чаплина, который не выговорил ни слова с тех пор, как произнес имя Мирранон.

Тревожные мысли оборвал далекий рев, донесшийся из леса. Через несколько секунд рев повторился, и Талискер выругался. Он не мог броситься на помощь Малки — какая от него польза с голыми руками? У горца по крайней мере был палаш.

Дункан подкинул последнюю палку в огонь и мрачно сел у костра.

Малки уставился на мертвое тело. Атака изнутри прекратилась, не осталось и следа того ужаса, который поглотил несчастного медведя, только кровь и мех. Одна лишь голова напоминала величественного зверя, с которым встретился горец.

В этот миг шкура на голове лопнула. Малки наклонился вперед, готовый раскроить и череп, а потом медленно выпрямился, изумленно вздохнув.

Шкура постепенно исчезла, и появилось лицо юноши с золотистой кожей, как у Деме, которая быстро стала просто бледно-желтой. Часть черепа все еще покрывал мех, но в остальных местах появились иссиня-черные волосы. Безжизненные голубые глаза смотрели спокойно, ничто не указывало на то, какой ужасной смертью умер несчастный.

Малки в ужасе опустился на колени. Единственным способом прекратить мучения медведя было отсечь ему голову, но он не поступил бы так, зная, что перед ним человек.

— Прости меня, — пробормотал Малколм. — Я не ведал, что творил.

Утреннее солнце коснулось юного лица, ветерок играл черными волосами. Малки представил, каким этот человек был в жизни, и решил, что все же поступил правильно. Он снял серебряную серьгу и надел ее на пояс.

— Прощай, мишка. Да пребудет с тобой Господь.

Горец поднялся и ушел с поляны, не оглядываясь.

Озеро было таким же спокойно-зеркальным, как и накануне вечером. Теперь, ближе к полудню, когда стало жарко, оно нестерпимо блестело, а плеск воды о прибрежную гальку радовал слух. Талискер сидел на большом камне и болтал ногами в прохладной воде. Ему все меньше нравилось это место, и, глядя на кружащихся черных птиц на другой стороне, он пытался понять, вороны это или грачи.