Черный тан - Лау Миллер - Страница 42

– Нож, – сказал он в пустоту комнаты. – Эй, Эстер, посмотри-ка…

Его голос затих, когда взгляд остановился на ноже. Нокс думал об Эстер весь день, эти мысли не уходили из его подсознания, причиняя боль, даже когда он читал. Обнимать ее, когда девушка плакала о Даниэле… было ужасно. Что бы она подумала о своем утешителе, если бы знала, как он поступил с Даниэлем? И что бы сказала, если бы узнала, что предложение о поддержке вызвано появившимся шансом контролировать ее? Девушка возненавидела бы его. Нокс знал, желание обладать Эстер было не такой уж безоблачной вещью, потому что любовью назвать это чувство нельзя. Так что красивого в нем ничего не было. Эстер пробуждала в Ноксе самые темные стороны его сущности. Ту самую мерзкую, перепуганную часть, которую никто не мог любить, даже он сам. Беспомощность девушки, когда он обнимал ее хрупкие плечи, только разжигала огонь отвращения к самому себе.

Нокс обхватил правой рукой свой стакан с виски, не отводя глаз от ножа, как будто опасаясь, что этот неодушевленный предмет вдруг окажется живым. На сей раз виски не затуманило его взгляд, он со стуком поставил стакан на стол, не расплескав ни капли, и вытер рот тыльной стороной ладони. Когда Нокс ощутил на коже слабое пощипывание от алкоголя, ему в голову внезапно пришла мысль. Эстер не сделала бы этого, она не стала бы его осуждать, даже если он и заслуживал быть наказанным. Наказанным за все, даже за те преступления, о которых не знает: за Даниэля, за свою ложь, за то, что получил от него в наследство…

Не переставая анализировать свои пьяные фантазии, Нокс неожиданно схватил нож и полоснул себя по внутренней поверхности руки. Он не издал ни звука, даже не вскрикнул от боли, потому что ее не было, просто какое-то странное, острое движение адреналина. Нокс уставился на линию бисеринок крови, выступившей из раны. Почему она так слабо течет? Он полоснул еще раз, более сильно. На этот раз кровь полилась сильнее, буквально потекла ручьем, теряя свой красный цвет в полумраке комнаты, больше похожая на обычную темную жидкость. Нокс еще раз провел ножом по руке, но действие адреналина снизилось, и горячая волна боли застала его врасплох.

– А-а-а!

Собственный крик оказался для Нокса такой же неожиданностью, как и боль, он ахнул, как будто пытаясь загнать звук назад. Оттолкнув стул, Нокс кинулся к окну, распахнул его и выставил руку на свежий воздух. За окном шел дождь, шум его проникал в сознание. Инстинкт заставил Нокса поступить так же, как и в случае с ожогом, когда спешишь подставить обожженное место под открытый кран с водой. Дождь стучал по крыше старого дома и попадал в открытое окно, он намочил белую рубашку Нокса и прилепил мокрые волосы к щекам и лбу.

Казалось, все вокруг замедлило движение. Нокс смотрел, как прохладная вода смывает кровь, отчего казалось, будто к руке прикасается холодный огонь. Капли скатывались по лицу и груди, оставляя следы, словно маленькие серебряные кометы. Рот Нокса все еще был открыт, как будто он продолжал кричать от боли, хотя теперь из него не вырывалось ни звука. Нокс убрал голову обратно в комнату, потому что холодная вода попадала ему в горло, одновременно охлаждая и обжигая. Пока Нокс стоял у окна, обдуваемый ветром, на несколько коротких мгновений ему показалось, что он летит.

– Поговори со мной.

Сначала Ноксу показалось, что голос раздался у него в голове. Несмотря на то что он был пьян, частица здравого смысла все-таки осталась, достаточная для понимания, что в таком состоянии может показаться все, что угодно. Он вернулся к кровати, взял полотенце со спинки и стал наматывать его на рану, не обращая внимания на то, что ткань тут же промокла. Нокс задыхался и истекал кровью, прислушиваясь, не раздастся ли опять этот голос. Ничего.

Налив себе еще виски, он пробормотал:

– Кто это… кто…

– Поговори со мной. Я знаю, что ты здесь.

Возможно, если бы он был трезв, то еще дольше отказывался бы верить, что слышит голос. Нокс осмотрел комнату, пытаясь найти кого-то, спрятавшегося в тени. Но в комнате было пусто. Он опять взял стакан, испачканный кровью, и когда поднес его ко рту, рука начала дрожать. Обхватив стакан обеими руками, Нокс поднял его и поднес к губам, как спасение. И как только собрался сделать глоток, он увидел это.

На подушке лежало ожерелье, украденное им у той женщины, Беатрис. То была просто прихоть, потому что ожерелье показалось ему достаточно ценным, чтобы обеспечить роскошную жизнь, которая представлялась в виде удовлетворения его пагубной привычки. Если продать, денег может хватить на то, чтобы купить кокаина на целый год… Сейчас ожерелье переливалось зеленым светом. Когда Нокс, пошатываясь, направился к кровати, ему издали показалось, что один из камней отражает свет от настольной лампы, но он тут же отбросил эту мысль. Свет распространялся изнутри одного из камней, как будто вокруг него образовалась некая рассеянная сфера. На внешней ее границе возникли лучи, похожие на усики, которые выходили за пределы сферы, словно вопрошая о чем-то. Нокс остановился у кровати.

– Вы… вы что-то сказали?

Он чувствовал себя глупо уже только потому, что громко задал такой дурацкий вопрос. Может быть, кто-то из Детей пытается разыграть его или даже свести с ума. Возможно, они даже знают о Дэнни…

– Да, я разговариваю с тобой. Как тебя зовут?

— Нокс.

У него шла кругом голова, от алкоголя тошнило, рана на руке ужасно болела. Но, несмотря на все это, теперь Нокс был уверен, что на самом деле слышит голос. Погруженный в апокалиптические видения Вознесения, в которое не верил еще несколько минут назад, теперь он не сомневался, что голос мог иметь только один источник. Нокс упал на колени у подножия кровати, осознав, что нож, которым он терзал свою плоть, признан недостаточным наказанием. Божественная кара стала реальностью.

– Вы… вы Бог?

– Бог?

Голос, казалось, некоторое время осмысливал вопрос. Во время этой паузы Нокс вообразил, что будет наказан за свое нахальство. Наконец, после того как ему показалось, что он ждет почти год, пришел ответ.

– Да.

— Я очень сожалею. На самом деле сожалею обо всем, что натворил. Я имею в виду, что раскаиваюсь в своих грехах… – врал Нокс. – В случае с Дэнни, вы же и сами видели, что этот фальшивый пророк вел Ваших Детей в…

– Да, да… — Голос звучал абсолютно равнодушно. – Встань с пола. Я не требую, чтобы ты падал ниц. Подойди ближе.

Нокс выполнил приказ и присел на край кровати. Потом стал потихоньку двигаться ближе и ближе, пока не оказался около подушки. Не отводя взгляда от зеленого света, он спросил:

– Вы можете видеть меня?

– Да.

Без предупреждения камень выпустил длинные зеленые лучи, которые протянулись к лицу Нокса, изучая его. Тот дернулся, когда лучи коснулись его щеки. Нельзя было сказать, что ощущение показалось приятным – теплое, но саднящее, похожее на то, как болели раны на его руке.

– Сиди спокойно, — предупредил голос. – Я просто хочу проверить, что в твоем сердце и мозге. Так…

Несколько секунд голос молчал, а Нокс почувствовал странное спокойствие, пока зеленые лучи скользили по его голове и согревали мокрое, испачканное в крови лицо.

– Не понимаю, — вдруг заговорил голос. – Откуда ты, Натан Трей?

— Ты знаешь мое настоящее имя… конечно, ты знаешь. Откуда? Эдинбург. Шотландия.

– Конечно. Не имеет значения. Послушай меня, Натан. Когда ты проснешься, твоим первым побуждением будет усомниться в моем существовании. Не делай этого. Жди моего слова. Ты меня понимаешь?

— Да.

– Это напомнит тебе обо мне.

Пламя вспыхнуло внезапно, и как Нокс ни пытался отвести взгляд, ему это не удавалось. Потом появился острый запах паленой кожи, он упал на подушку, и наконец наступило блаженное забвение, о котором Нокс мечтал целый вечер.