Земля войны - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 2

– Стреляйте, мать вашу! Огонь! – заорал Чебаков.

Янгурчи, оторопев, глядел на мечущуюся по балкону женщину.

Она, видимо, ожидала пожарную корзину, но корзины нигде не было, и тогда женщина перегнулась через балкон, держа ребенка на руках. Балкон этажом ниже был весь заставлен какой-то рухлядью, а на ограждении стояли широкие ящики с землей, и женщина видимо рассчитывала бросить ребенка на эти ящики.

Тут же на балкон выскочила молодая и довольно полная девушка, тоже в ночнушке. Она перелезла через балкон и спрыгнула на этаж ниже. Однако, вместо того, чтобы броситься внутрь квартиры, она протянула руки вверх, чтобы забрать у своей товарки ребенка. Первая женщина выпустила ребенка, и он стал падать. Ему надо было пролететь меньше метра.

Где-то слева от Янгурчи сухо кашлянул выстрел, и полную молодуху, ту, что уже слезла на этаж ниже, отбросило вглубь балкона. Янгурчи стоял достаточно близко, чтобы увидеть, как выстрел превратил всю правую половину ее лица в разорвавшийся кровавый арбуз. Треснул второй выстрел, и ребенок завертелся в воздухе от попавшей в него пули. Его уже никто не подхватил на третьем этаже, и он падал дальше и дальше, и пока он падал, в него всадили еще две пули.

Женщина на балконе издала отчаянный крик и раскинула руки крестом. В следующую секунду в основание балкона ударил выпущенный из танка фугас.

Через час все было кончено. Квартиру, в которой засели боевики, разнесли прямой наводкой из танка. Весь четвертый этаж прогорел и обвалился, и по фасаду до самого подъезда прошла черная смердящая трещина. Квартиру на первом этаже раздолбали «шмелем». Пожар кое-как потушили, и двое спецназовцев отнесли на носилках к подъехавшей «скорой» крошечный сверток с мостовой.

К «скорой» вскоре выстроилась очередь. Все менты, стоявшие в оцеплении, подходили к машине и смотрели на маленькое тельце, лежавшее у самых дверей.

Янгурчи подошел к «скорой» и увидел, что ребенок лежит в «скорой» не один. Рядом с ним на носилках лежала женщина в ночной рубашке, а у ее изголовья сидели двое: глава МВД Магомед Чебаков и полковник Хаджиев. Янгурчи стоял и смотрел на женщину, и вдруг заметил, что она шевельнулась. Чебаков заметил это тоже.

Он откинул черный полиэтилен и увидел, что пальцы женщины скребут по носилкам. Тогда глава МВД вынул пистолет и выстрелил женщине в лоб.

– Поехали, – сказал он водителю «скорой».

Дверцы машины захлопнулись, и она тронулась, покрякивая и вертя синим маячком.

Янгурчи остался стоять во дворе. После восьми часов на холоде он совсем замерз.

Спецоперацию на Южной показали по телевизору в новостях. Глава МВД республики Магомед Чебаков снялся на фоне разрушенного дома и сказал, что все террористы кончат, как собаки. Рядом с ним стоял пожилой и очень полный человек в камуфляже. Это был заместитель генерального прокурора РФ, назначенный в республику главой новоучрежденного Чрезвычайного антитеррористического комитета. Тр и месяца назад в республике Северная Авария-Дарго был совершен дерзкий теракт: по дороге в Шамхальск бандиты взорвали машину полномочного представителя президента РФ в Кавказском федеральном округе, Владислава Панкова.

Расследование не дало никаких результатов, и два дня назад Москва прислала в республику целый ворох федералов. И тут же результаты были налицо: главарь террористов был уничтожен.

Магомед Чебаков сухо сказал, что слухи о том, что при штурме дома погибла полуторагодовалая дочь Арсаева, распространяются сепаратистами и лицами, идущими на поводу у врагов власти, и пообещал в кратчайшие сроки выплатить компенсации жильцам разрушенного дома.

По телевизору показали фотографии погибших. Имена женщин еще не были установлены, а труп Арсаева сняли крупным планом. Он валялся под батареей, одежда на нем обгорела вместе с кожей, и от этого было такое впечатление, что кожа на трупе присыпана песочком. Видимо, его убили тогда, когда он под обстрелом переползал вдоль окна на другое место, и он так и сгорел, на карачках, чуть оттопырив зад и уперев локти в пол.

Мэр города Бештоя, находившегося в двухстах сорока километрах от Торби-калы, смотрел десятичасовые новости вместе с тремя своими замами.

Мэра звали Заур Кемиров; это был человек лет пятидесяти, чуть полноватый и немного ниже среднего роста. У него было лунообразное желтое лицо, такое плутоватое, что его фотографиями можно было иллюстрировать сказки про арабских купцов, и на его пухлых, тщательно подстриженных пальцах сияли два кольца с бриллиантами. Мэр был одет в дорогой темно-синий костюм с подобранным в тон галстуком, и его подвижное лукавое лицо выражало так же мало, как его галстук, пока он смотрел новости.

Мэр досмотрел выпуск до самого конца, включая прогноз погоды и даже рекламу, – кстати, это была реклама мебели, производившейся на его собственной фабрике и пользовавшейся огромной популярностью и в самой республике, и в Чечне, – а потом жестом попросил замов выйти.

Улыбка сползла с лица мэра, как шкурка с обваренной сосиски. Он сидел несколько секунд, глядя в полированный стол, а потом взял сотовый и набрал номер главы МВД. Кемиров не представился и не поздоровался, а просто сказал:

– Когда я могу забрать тело?

Голос в трубке отозвался с секундной задержкой.

– Тела террористов не выдают родственникам, Заур Ахмедович.

– Триста тысяч, – сказал мэр города, ничуть не заботясь о том, что линию прослушивали полдесятка спецслужб и не уполномоченных на то любителей.

– Подъезжай. Обсудим вопрос, – предложил Чебаков.

Заур Кемиров сидел еще несколько секунд, а потом набрал другой номер. Гудок колебался в трубке, на пределе связи: после четырех гудков трубку взяли. Заур облегченно вздохнул: он боялся, что абонент будет в горах и вне зоны доступа.

– Джамалудин? – спросил Заур. – Ты слышал новости?

– Да.

– Срочно возвращайся в город. Не смей ехать в Торби-калу. Я решу все вопросы. Ты понял? Возвращайся.

– Заур, я тебя не слышу.

– Срочно приезжай ко мне.

– Заур! Алло, где ты?

Связь заколебалась и прервалась, и сколько бы Заур ни набирал после этого телефон, абонент значился вне зоны доступа.

Кирилл Владимирович Водров, зам руководителя Чрезвычайного Комитета по расследованию террористических и диверсионных актов на территории республики Северная Авария-Дарго, и первый заместитель начальника контрольно-ревизионного управления администрации президента Российской Федерации, прилетел в Торби-калу спустя несколько часов после ликвидации Вахи Арсаева.

Кирилл Водров был невысок и так тощ, что сбоку его можно было принять за подростка. Вблизи, разумеется, впечатление улетучивалось. Любой, кто глядел в его лицо, видел зеленоватые усталые глаза, раннюю седину и двойную колею складок на высоком лбу, – и давал ему куда больше, чем было Кириллу на самом деле. А было ему тридцать пять. Одевался Кирилл всегда очень тщательно, и сейчас под распахнутым, тонкой кожи плащом, на нем был серый костюм из тонкой шерсти и галстук в крупную клетку, завязанный аккуратным узлом под белым, как зубная паста, воротничком.

В аэропорту его встретила бронированная машина с автоматчиками и охраной, и когда Кирилл узнал, что глава комитета находится на улице Южной, он велел отвезти себя туда.

Возле разгромленного здания стояло плотное оцепление, но когда Кирилл поднимался вверх по лестнице, он заметил, что двери большинства квартир распахнуты, и не то чтобы в этих квартирах много осталось. На втором этаже ему попалось кем-то брошенное и застрявшее в пролете пианино. Видимо, его изымали в качестве вещественного доказательства.

В выгоревшей квартире трупов уже не было, а у батареи стояли два ящика с брусками тротила.

Прямо на одном из ящиков, равнодушно постукивая по доскам прутиком рации, сидел смуглый седой чеченец с изуродованным лицом и пустым левым рукавом. Он очень изменился с тех пор, как Кирилл видел его в последний раз.