Саранча - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 31

— А? Нет… отец был музыкантом. А я медицинский кончал… Впрочем, какой я теперь врач — бизнесмен от медицины…

Из кухни доносился упоительный запах блинов: судя по всему, Виктория Львовна хлопотала по хозяйству. Валерий неопределенно пожал плечами.

— Ты, как я понял, какое-то отношение имеешь к заводу? — спросил Валерий.

— Да. Мы закупаем для них сырье. Субстанции и все такое прочее. Собственно, они просто перерабатывают наше сырье…

Валерий слегка поднял брови.

— И где вы берете сырье?

— По правде говоря, в НИИ «Биопрепарат».

— Который через дорожку от главных корпусов?

— Да. НИИ принадлежит «Фармэкспорту». Если вы знаете, что такое толлинг, вы поймете смысл операции.

— Я не знаю, что такое толлинг.

— Это когда «Заря», вместо того чтобы получать прибыль от экспорта лекарств, получает только деньги за переработку сырья.

— Почему?

— С прибыли надо платить налоги. А денег на переработку хватает ровно столько, чтобы заплатить за электроэнергию и зарплату.

— А куда девается та прибыль, с которой не заплатили налоги?

— Инвестируем в завод. Вон, пятый цех реконструировали. Институту новый ферментер купили за двести тысяч баксов. Капитальное научное открытие профинансировали, между прочим, за которое Игорь премию получил. В общем, глубоко непорядочно поступаем, с точки зрения губернатора. Потому как мы должны отдавать деньги за лекарства в региональный бюджет, где их разворуют на дотацию сельскому хозяйству, и в федеральный бюджет, где их разворуют под предлогом выборов президента. А мы, гады такие-то, пол-лимона баксов отдали на исследование каких-то нейроактивных веществ. Которые при правильном применении даже из вас, Валерий Игоревич, могут сделать талантливого математика.

— Кому принадлежит контрольный пакет «Зари»? — спросил Валерий.

— «Фармэкспоргу».

— А кому принадлежит «Фармэкспорт»?

— Вопрос для младшего школьного возраста, Валерий Игоревич. Неужели вы думаете, Демьян и Фархад работают на чужого дядю?

Этого Валерий не думал. Но странное дело — ни Гаибов, ни Санычев не походили на «новых русских», настоящих хозяев жизни, которые были готовы идти по трупам, рвать головы и раздавать взятки. Было в них обоих что-то от «красного директора», от технического интеллигента. В меру хитрые, в меру жесткие, они все же не дотягивали до стандартов российской конкуренции. Чердынский, несмотря на очки и фраерскую привычку играть Брамса, — дотягивал.

— И много вы лекарств экспортируете?

— Прилично.

— А разве нас на Запад с лекарствами пускают?

— Нет. Есть такая штука — GMP. Good manufacturing practice. Нормы чистоты производства, до которого наши заводы просто не дотягивают. Даже, представьте себе, «Заря».

— Почему представьте себе?

— Потому что на «Заре» производилось бактериологическое оружие. Уж на ней стерильность такая, что стерильней только незачатый ребенок. GMP — это полное фуфло. Для западной компании вроде «Ланки-Гештальт» или «Новонордекса» это просто способ не пустить чужаков на рынок. А все стандартные тесты на обсеменение любой препарат «Зари» выдержит не хуже «Ланки».

— Так как же вас пускают?

— А у нас нет поставок в США. У нас есть страны третьего мира. Мы продаем им супердорогие генноинженерные препараты втрое дешевле, чем та же «Ланка». И при этом можем откатывать чиновникам вдвое больше. «Ланке» это, надо сказать, очень не нравится. И она руководствовалась не только человеколюбивыми соображениями, когда сманивала Игоря в Штаты.

— А внутри страны продукцию «Зари» тоже распространяете вы?

Чердынский помолчал.

— «Заря» довольно мало лекарств продает внутри страны.

— Почему?

— Неохота в дерьме мараться.

Чердынский резко встал, отошел от рояля. За окном, по белому насту, пробиралась тощая серая кошечка, а вслед за ней крались двое: шофер Чердынского и Лешка Муха. Два больших человека в кожаных куртках, видимо, не хотели сделать кошке ничего плохого, и она это чувствовала, но все-таки боялась незнакомых людей и потому отпрыгивала от них каждый раз, когда они приближались.

— Вас ведь не было на похоронах? — спросил Валерий.

— Нет. Я в командировке был, в Бразилии, мне никто ничего не сказал. Вдруг звоню на завод и… В общем, я только ночью прилетел в Москву.

— Вы друг Игоря? — уточнил Валерий.

Чердынский печально улыбнулся.

— Я бы не сказал. Я друг Яны. Ее старый друг, — с вызовом подчеркнул коммерсант.

— А Игоря?

Губы коммерсанта задрожали. Потом он решительно засопел носом и уставился на своего собеседника.

— Нет, я не друг Игоря, — спокойно сказал Чердынский, — трудно быть другом после того… после того, как у тебя уводят женщину.

— Вы женаты?

— Нет. Я развелся. Я развелся год назад, после того, как повстречал Яну. Вас такой ответ устраивает?

Валерий молчал. Чердынский беспокойно обернулся к роялю. Махнул рукой.

— Вам этого не понять, — сказал Чердынский. — Вы молоды. Вам тридцать с чем-то, вы не весите центнер и не носите очки. Наверное, вы меняете женщин чаще, чем белье в постели… А на человека, который любит женщину, вы смотрите, как на сумасшедшего. У вас такая профессия. Вы не понимаете, что это такое, если вам сорок пять и вы любите, любите безумно, до дрожи в руках, а потом приходит сопливый мальчишка на двадцать лет тебя моложе, и она уходит к нему.

Чердынский помолчал.

— Вы знаете, что Яна кололась?

Валерий промычал что-то неопределенное.

— Я впервые встретил ее пять лет назад. Тарск — город маленький. Я пришел в гости к своему другу, старому школьному приятелю. Он тогда в каком-то черном ящике работал. Потомственный технарь-интеллигент. Мне открыла девочка лет четырнадцати. Она была в очень короткой красной юбке и с белым бантом в волосах. Я влюбился. Представьте себе, я влюбился именно тогда. Я тогда работал здесь, в Тарске, в НИИ. Вроде как чего-то курировал. Мне как-то по чину не полагалось совращать четырнадцатилетних, а? Потом я уехал. В Москву на повышение. Потом ушел в коммерцию. Мы работали с «Зарей», собственно, я много сделал, чтобы Санычев получил этот завод. Полтора года назад я был в командировке в Тарске, ехал по улице Мира. Если вы еще не в курсе, это та самая улица, где собираются… Стоит кучка девочек, и я узнаю Яну… Она подняла руку, и я остановился. Сначала я думал, что она совершенно пьяная, а потом понял, что она просто под кайфом. Она зарабатывала так деньги на наркотики. Насколько я понимаю, бандиты это делают специально. Так легче заставить проститутку отрабатывать деньги. Впрочем, это ваша специальность, что я вам объясняю…