Наемник Его Величества [Другая редакция] - Зыков Виталий Валерьевич - Страница 37

— Ты заметил, что у него слишком большие для человека зубы? — вполголоса шепнул Терн.

К'ирсан не стал уточнять, что он успел разглядеть еще и черты лица, больше присущие хищному зверю, поэтому всего лишь кивнул в ответ. На этой последней стычке и закончился ночной бой. Для Двенадцатого легиона пришла пора считать потери.

Утро для Скиррит узЗамра и приближенных офицеров едва ли можно было назвать удачным — никак не меньше половины зданий в лагере сожжено, число погибших уже перевалило за три сотни и продолжало расти. Если это не разгром, то как это тогда называть? Подобные мысли были написаны аршинными буквами на лицах штабистов и самого генерала, мрачно вышагивавших по лагерю в окружении полуроты Скорпионов. Схожие настроения царили и в умах простых солдат. Влетающие в бойницы магические заряды, свирепый посвист простых стрел и шипение пьющей кровь стали, заживо сгорающие товарищи, которым повезло меньше, чем тебе, — воспоминания были слишком свежи.

Наибольшие потери понесли Львы и Грифоны, как обычно первыми встречавшие удар врага. Казалось, что противник задался целью нанести наибольший урон именно этим полкам.

Вообще система лагеря пехотного легиона, сформированная столетия назад, была отшлифована временем и выверена до мелочей. В центре размещаются командиры легиона с охранной ротой Скорпионов, а вокруг два кольца охраны. Внешнее кольцо обороны состоит из традиционно легковооруженных Львов и панцирной пехоты Грифонов, внутреннее — из Скорпионов и Василисков. Постоянные гарнизоны окружены каменными стенами, временные полевые лагеря — бревенчатыми частоколами, хотя последнее выполнялось не всегда.

Напавшие во время ночного рейда всадники промчались через весь город, с помощью магии взорвали южные и северные ворота, после чего двумя отрядами ворвались внутрь стен лагеря. Одни рассыпались тучей хищной мошкары по внешнему кольцу обороны и начали последовательно жечь спящих легионеров, второй же отряд плотным клином пошел к центру лагеря, выбрав своей целью командование и магов легиона, также поджигая все на своем пути.

— Стервецы, все продумали! — прикладываясь к фляге с разбавленным красным вином, рассуждал Терн. Рядом, тяжело развалившись на покрытых копотью камнях, расположились остальные выжившие товарищи по десятку. За их спинами потерянно чернела провалами бойниц выжженная изнутри казарма, еще вились струйки едкого вонючего дыма, но люди словно бы и не замечали этого уже успевшего стать привычным запаха гари. — Одни, значит, жгут нас, а другие захватывают лэров офицеров еще в постелях, после чего город можно голыми руками брать. — Заметив скептические ухмылки, Согнар поправился: — Ну или почти голыми. А нам так вообще повезло: из расположенных рядом с воротами казарм только мы и выжили.

Солдаты согласно забормотали: дескать, если бы не капрал, то уж ждали бы они аудиенции у Кали, как пить дать ждали…

— Говорят, у Василисков их наши чародеи встретили, а у этих свои маги были, — в разговор неожиданно вступил что-то жующий Рвач.

— Ну и?

— Чего замолчал-то?!

На Рвача, увлекшегося тщательным пережевыванием очередного гигантского куска, посыпались со всех сторон вопросы, но тот лишь многозначительно играл бровями и натужно сопел. Наконец, шумно сглотнув и вытерев рот тыльной стороной ладони, продолжил:

— Ну и… понеслась у них драка. Лэры маги так увлеклись, что четыре казармы разбили в щебень. Правда, к командирам этих так и не пропустили…

— Сколько погибло магов? — Голос капрала заставил всех вздрогнуть. До этого молча игнорировавший солдатский треп о сражении, он вдруг заинтересовался.

— Лэр, вроде как двоих подстрелили лучники и одного зажарили баронские выкормыши. — Рвач поскреб под рубахой и радостно мотнул головой: — Ах да! Тот ублюдок, ну, который с головой, так он убил еще одного. Накинул свою петлю и уволок прочь. А что с этих магов возьмешь?? Шея хлипкая, ее один раз сжал и все…

Дальше Рвач пустился в размышления о телосложении магов и магичек, особенно уделяя внимание последним, но К'ирсан его уже не слушал, вновь погрузившись в размышления. На странно задумчивого капрала обратил внимание только Терн, но промолчал.

Весь день прошел в нешуточных хлопотах по устройству выживших в непострадавших зданиях, кроме того, К'ирсану пришлось выдержать настоящую битву с местным интендантом, закончившуюся боевой ничьей — его солдаты получили новые одеяла взамен сгоревших, но вот насчет всяких полезных мелочей вроде заплечных мешков тыловая крыса уперлась намертво.

Остальные младшие командиры занимались тем же самым, что заставляло каждого из них прилагать все силы, чтобы разместить своих солдат с наибольшим комфортом. Рансными и убитыми легионерами занялись добровольцы из числа сердобольных горожан и горожанок под предводительством лекарей легиона, а отряженные магистратом наемные рабочие — разборкой завалов и восстановлением ворот, что в свете произошедших событий выглядело сущей бессмыслицей. В общем, все оказались заняты делом и отвлечены от пустых размышлений о поражении.

К вечеру десяток К'ирсана расположился в старинном здании, доселе пустовавшем, теперь же в нем разместили почти два полных взвода десятой роты Львов. Лежать на тонком одеяле поверх холодных камней и хлебать из глиняных плошек холодную бурду, которую только и успели сообразить повара легиона, радости добавляло мало, но Кайфат был счастлив — он наконец-то смог спокойно посидеть и отдохнуть. Судя по отсутствию открытого недовольства, его солдаты были с ним полностью согласны.

— Знаешь, капрал, — при товарищах Терн старался соблюдать хотя бы видимость субординации, — я чего-то не пойму, а с чего это нас так легко взяли-то? Словно обожравшуюся землеройку?

— Маги! У этих выкидышей Бездны оказались очень неплохие маги, которые запасли для нас парочку сюрпризов. — К'ирсан начал загибать пальцы. — Подобрались к нам, минуя патрули — это раз, использовали эти хфурговы стрелы — это два. — Продемонстрировав Терну два загнутых пальца, Кайфат заметил: — Очень грамотный рейд: подожгли магистрат, чем отвлекли на какое-то время силы городского ополчения от суматохи в лагере, и замечательно проредили наши ряды. Так что минимум один день они выиграли — легион пока просто не готов к сражениям.

— И зачем им этот день? — почему-то хрипло поинтересовался Согнар.

— Например, чтобы быстро подтянуть сюда войска. Потому я думаю, что генерал уже разослал во все стороны разведку. — К'ирсан вдруг замер, озаренный догадкой. — Или чтобы не дать уже нам куда-то выступить… Ведь не зря же прибыл тот пузырь, ведь так? Уж больно настораживающее совпадение выходит: прибывает тот франт, и тут тебе ночное нападение, ты не находишь?

К ночи гарнизон напоминал замок в осаде — то же кольцо огней на вышках, многократно усиленные патрули, несколько дежурящих магов над воротами. Повелевай генерал Скиррит временем, то сделать все это следовало сутки назад, но генерал магией не владел, потому и готовился к новому нападению по всем правилам современной военной науки.

Десяток К'ирсана в патрулировании не участвовал, и его солдаты рассчитывали на спокойный сон. Хотя спать могли далеко не все, кое-кто с удивлением для себя узнал о наличии такого чувства, как смутная боязнь неизвестности, какой-то особенно злой магической закавыки обнаглевших баронств, чего-то такого в духе безумного ночного налета, ранее казавшегося невозможным. Люди боялись, осознав, что не все такие уж и крепкие и смелые, как казалось, многие только сейчас поняли, что они смертны. Капрал им не препятствовал, разумно решив, что все нужные слова он уже сказал при свете дня, а остальное каждый сам должен разделить на Свет и Тьму. Что до К'ирсана, то он завернулся в одеяло и мгновенно провалился в мутное забытье сна, уже давно для себя уяснив, что спать надо всем, даже пострадавшим от драконьей магии вроде него…

…И ощутил жуткое и ни с чем не сравнимое ощущение бестелесности. Это ничуть не походило на погружение во Тьму хаоса у Шипящего, сейчас он словно бы лишился чего-то неизмеримо важного, лишился навсегда… Разом накатила паника и ужас. Вокруг агонизирующего сознания мягко пульсировала жадная до жизни Тьма. Она словно бы жила собственной жизнью, недоступной как человеческому, так и нечеловеческому пониманию. Чуждостью и чем-то запредельно иным, агрессивным и испытывающим ненависть ко всему существующему миропорядку веяло от нее. Глубинная жуть Торна, помнящая еще его детство и юность, проснулась и теперь смотрела на человеческую букашку.