Наемник Его Величества [Другая редакция] - Зыков Виталий Валерьевич - Страница 27

Единственное, что смущало, так это возраст Насти — разница чуть ли не в шесть лет вызывала море шпилек от недоброжелательниц, не понимающих, зачем к ним попала «старуха». Иногда женщины относятся друг к другу гораздо хуже мужчин, и тут уж все зависит от того, сломаешься ты или нет! Настя не сломалась. Она близко сошлась с двумя шестнадцатилетними девочками — Рильмой, из рода богатого торговца из Джуги, купившего дворянский титул и теперь старавшегося дать детям настоящее образование и воспитание, и Тригатой, чей отец, будучи потомственным дворянином, опустился до торговли зерном — недопустимого для настоящего дворянина промысла. Их отцы считались богачами у себя дома, но оказались недостаточно богаты по меркам Нолда, да и дочерей своих старались держать в строгости…

Так втроем они и ходили, посещая все обязательные светские рауты, присутствие на которых едва ли не вменялось в обязанность каждой слушательнице как, впрочем, и слушателю Университета. Опыт живого общения с посещавшими эти званые обеды, балы и вечеринки вельможами, именитыми сановниками, магами и просто влиятельными людьми считался очень серьезным подспорьем как в карьере, так и в личной жизни. Не зря же большинство талантливых выпускниц выходило замуж уже к пятому году обучения! Так вышло и у Насти. В вихре происходящих вокруг событий, ярких и непостоянных, подобно стеклянному детскому калейдоскопу, чувства к Олегу блекли и отодвигались на задворки памяти. Слишком необычными оказались каждодневные впечатления, иные интересы и цели замаячили за ближайшим поворотом ее жизненного пути… А потом как-то незаметно и ненавязчиво в мыслях и чувствах поселился другой мужчина.

С льером Вензором, своим будущим мужем, она познакомилась на балу в честь столетия старшего сына Мастера Дитрима. Будучи одним из влиятельнейших лордов, как говорили в мерзком Тлантосе, он не мог не устроить это со всей доступной пышностью, демонстрирующей величие его рода. Туда же пригласили и отпрыска одного из богатых родов Нолда, потомственного мага Вензора из рода Регнар… Для Насти тогда это был далеко не первый бал, но, наверное, самый яркий. Все слилось в слепящую круговерть новых лиц, богатых одежд, слов завзятых обольстителей и крепких жарких рук партнеров по танцам. А потом ее на танец пригласил Вензор, и ироничный, начитанный, в меру остроумный маг заставил обратить на себя внимание. Олег был так далеко и, что говорить, уступал обаянию молодого мага, чья дворянская кровь чувствовалась в том, как он говорил и смотрел, как относился к женщинам и противникам. Шаг за шагом дворянин покорил сердце девушки, а к концу года предложил пройти с ней под аркой из крыльев Феникса, и, прислушавшись к себе, она не смогла сказать «нет».

Потом был тяжелый разговор с Олегом, когда она окончательно поняла величину той пропасти, что возникла между ними в этом мире. В глазах ее бывшего возлюбленного разгорался огонек страсти к чему-то запредельному, к сферам, недоступным обычным смертным. Этот огонек грозил вот-вот перерасти в бушующий шторм всепоглощающего огня, в жертву которому безо всякой жалости приносятся былые привязанности, чувства и интересы, когда прошлая жизнь становится оковами на пути к утолению смертельной жажды знаний и власти. Все это она поняла сердцем, теми таинственными глубинами женской души, где таится любовь. Именно тогда она окончательно осознала, что любовь к Олегу бесповоротно умерла. Говорят, глаза — зеркало души, и зеркало глаз ученика мага жило своей жизнью, уже не в состоянии отразить и возвратить сторицей чужое чувство. Любовь ушла. К концу того последнего свидания Настя вела себя по-женски непоследовательно — облегчение от удачного завершения прежних отношений тесно переплелось с легкой обидой на грустную радость, испытанную уже Олегом.

А потом была свадьба! Дрожащие языки необжигающего пламени, рубины глаз статуи пламенеющего Феникса, под распростертыми крыльями которого застыли влюбленные, мощный глас старшего жреца и играющие под сводом храма голоса служек, затянувших прославляющий жизнь и бессмертного Феникса гимн, — суровая торжественность момента слилась с радостным ощущением счастья в восторженном танце теней, кружащем голову и пьянящим сильней вина…

После свадьбы молодожены почти сразу уехали в столицу Гарташа, куда Вензора направили помощником посла. Настя, или теперь уже Лакриста Регнар — имя она сменила перед свадебным обрядом, — поначалу немного заволновалась из-за отъезда за пределы Нолда, все-таки ей хотелось окончить Университет, но тут же выяснилось, что в силу особого влияния рода мужа ей будет позволено заниматься самостоятельно по конспектам, выданным преподавателями, лишь для сдачи зачетов прилетая в Муар. Ее довольно состоятельный муж всегда обставлял эти поездки с невиданной помпой, превращая обыденный перелет на пузыре в яркое, незабываемое путешествие.

Кроме занятий учебой, у свежеиспеченной Лакристы иных дел не оказалось, что постоянно навевало тоску и скуку. Прошло уже два года, как молодожены поселились в вилле на окраине Пильмы, но обжитым их дом так и не стал. Вензор постоянно пропадал в посольстве, утрясая какие-то дипломатические неувязки между Нолдом и Гарташем, а Настя — Настя скучала. Лишь прогулки в сказочно прекрасном парке спасали от приступов черной меланхолии. Мечта о блаженном ничегонеделании может прийти в голову только вконец заработавшемуся трудяге, исступленно жаждущему блаженного глотка свободы от забот, лентяй же знает, что нет ничего страшней безделья, которое, как страшный наркотик, привязывает тебя к себе и иссушает муками никчемности.

Возможно, Лакриста и нашла бы себе развлечение, но Вензор постоянно ожидал перевода, поэтому супруги жили в ожидании переезда, боясь пускать корни в Гарташе. Некоторым развлечением для девушки стали местные газеты, в которых вовсю шли словесные баталии о судьбах мира, соседствующие с глубокомысленными сентенциями о качестве нижнего белья очередной любовницы короля Гарташа. К осени все газеты запестрели заголовками о пограничном конфликте Зелода с Вольными баронствами. Везде одинаковые газетчики торжествующе взвыли, чуя наживу. Валом посыпались предположения о причинах новой войны, вспоминались причины предыдущих и активно выдвигались гипотезы о грядущем конце мира.

Когда Настя наткнулась на первую статью о войне в Зелоде, сердце ее предательски екнуло — вот оно, именно сейчас, когда в мире льется кровь и гибнут люди, мужа и решат послать в эту проклятую страну. Уж лучше она поскучает, лишь бы не ехать в эту начавшую закипать кровавую купель! Благо, осталось каких-то два года, и с дипломом выпускницы Университета Культур она легко сможет получить в посольстве должность если и не секретаря, то уж его помощника точно.

Сердце не ошиблось, и к сороковому дню осени по дальней связи пришел приказ вылетать помощнику посла Вензору к новому месту службы. Не желая огорчать мужа, грасс Лакриста не стала говорить о своих смутных опасениях, и теперь боязнь неизвестности диким зверем тоненько подвывала в глубинах души. В этот день она в последний раз вышла погулять в ставшем близким другом парке, прощаясь с ним перед отъездом — посольский пузырь «Невеста ветра» отправлялся следующим утром.

Сбежав по ступеням террасы, дробно стуча маленькими каблучками по малахитовой зелени каменных плит, Лакриста приветливо кивнула Ти'ренгу — личному охраннику Вензора, который почему-то не ушел вместе с мужем и теперь задумчиво щурился на свет закатного Тасса около статуи каменного грифона, — и не спеша заскользила по дорожкам. Мягкая свежесть уже поблекшей осенней зелени этого мира вечного тепла окутала тело, даря радость и блаженное спокойствие. Настя старалась не спешить и обойти каждое дерево, подарившее свое дружелюбие и поддержку…

Все изменилось в один миг. Мирная атмосфера парка оказалась нарушена тайфуном исступленной ярости и первородного огня — неведомая сила подхватила ее и неласково зашвырнула в любимый прудик с резвящимися зверьками. Вода, соперничающая по чистоте с лучшим гномьим хрусталем с далеких Калассов, взметнулась вверх фонтанами мелких брызг и тут же накрыла упавшую девушку с головой. Смешная глубина в полсажени ненадолго задержала Лакристу, и через несколько секунд она уже стояла по пояс в воде, прислушиваясь к доносящимся звукам и стараясь разглядеть происходящее сквозь клубы сгустившейся мглы. Вообще над этим прудом с романтическим названием Туманная лужа вечно плясали язычки невесомого марева, теперь же оно обратилось в вязкий кисель, скрывший происходящее вокруг, лишь вспышки красного света раскрашивали его мутно-белый фон.