Мастер дороги - Аренев Владимир - Страница 13

Дальнейшая история Ядословца коротка и печальна.

Вскоре после случившейся в Библиотеке трагедии по городу прокатилась волна зверских убийств. Один за другим погибали самые «зубастые» рецензенты – погибали на тайных квартирах, иногда – при попытке скрыться от душегуба.

Злодея в конце концов поймали. Вина Ядословца была очевидна, да он и не отпирался. Комиссия из лучших лекарей подтвердила, что убивца находится не в своем уме, поэтому неудачливого сочинителя вместо казни приговорили к пожизненному заключению в казематах замка Якбы. Там он и скончался, с блаженною улыбкою на устах, перебирая в уме так и не опубликованные сочиненья.

Услышав о его смерти, прежние приятели Ядословца вздыхали и резонно замечали: «Вот бы заниматься человеку своим делом. Так ведь нет – славы взалкал, в сочинители подался. А сочинительство – вредное занятье, и для тела, и для рассудка, оно и не таких обарывало. А все же, – добавляли, хмыкнув, – было в его сочиненьях что-то… этакое, чего и словами не выскажешь. Ну да что теперь…» – и переходили к обсуждению цен на новую марку ковров-самолетов, за которую пройдохи-ткачи дерут втридорога, и ведь нет на них никакой управы, на негодяев!

Должен сказать, что мне очень везет: рядом в необходимый момент всегда оказываются нужные люди, хорошие друзья и мудрые советчики. Многие рассказы возникают только благодаря им – составителям, редакторам, коллегам-писателям.

Так же вышло и с «Каморкой под лестницей». Когда-то Ольга Трофимова предложила мне принять участие в антологии «Новые легенды-2» – и мы решили с ней, что я напишу не рассказ, а цикл миниатюр. Две или три к тому времени уже были готовы и выходили в киевской газете «Просто фантастика», действие их происходило в неком волшебном Королевстве, чаще всего – в Королевской библиотеке.

Стоило только обсудить и найти решение – и остальные рассказы придумались довольно быстро. То есть совершенно из ничего, на пустом месте вырос целый цикл. А «Каморка под лестницей» – как раз один из рассказов этого цикла.

Мастер дороги

Лес походил на хран: стволы – колонны, кроны – кровля. Древний тракт уводил на запад, в самое сердце черной чащи…

«Возможно, – подумал принц, – к святая святых». И сразу же: «Но какая же “Книга” там хранится?»

Под сенью ветвей, сквозь солнца струны ехали молча. Копыт топот звучал глухо: ударами сердца.

Говорили мало.

– Все впустую, – бросил король. Обернулся: – Пора обратно. Что скажешь, мудрец?..

Стерх, седобородый учитель принца, почесал тонкий, острый нос тонкими, ломкими пальцами. Похлопал по шее начавшего было приплясывать коня, что-то шепнул ему на ухо.

– Думаю, – молвил королю, – нам по-прежнему нужен символ. Чтобы успокоить чернь… и не только ее.

Король отмахнулся. Солнечный зайчик метался по лабиринту из тончайших серебристых полос – венцу на королевском челе; сверкал, слепил.

– Сменные кони – вот что нам нужно, – отрезал король. – Тракт здесь целей, чем в иных баронствах. Значит, есть мастер дороги, значит, – и кони. А символ… давно пора уже было сыскать какой-нибудь камень, или шишку, или…

– Или птичку, – странным тоном произнес Ронди Рифмач. – Что скажете, мой принц, об этой вот птичке? А вы, ваше величество?

На широких, замшелых плитах дороги сидела малиновка.

Миг назад ее там не было.

Если бы принц не сводил глаз с Рифмача – решил бы, что тот и подбросил. Это было в его духе… хотя нет, сейчас разыгрывать короля не осмелился бы даже Ронди.

Путешествие к легендарному Темени Мира с самого первого дня не задалось. Отъезд сопровождался народными гуляньями и всеобщим восторгом, но гулянья были надрывными, восторг – истеричным. У ворот Льва королевский скакун вдруг захромал, пришлось сменить каурого на гнедого. Стерх, привстав на стременах, сообщил, что это добрый знак, грядут перемены.

«Если перемены – тогда, конечно, добрый, – шептались в толпе. – Хуже уже не будет. Некуда».

Дороги, проложенные самим Предчуром, тянулись от столицы во все стороны света. Через равные промежутки стояли вдоль дорог колонны с чашами-светильниками на верхушках. Чаши должны были сиять еженощно, освещать путь странникам. О том надлежало заботиться мастерам дороги – и королю. Прежде так и было, но теперь времена наступили скверные, хватало других забот.

С чего началось? – никто уже не помнил. Беда шла за бедой, каждая по отдельности вроде бы и не такая страшная. Три неурожайных лета. Зимы, которые становились все лютей. Слухи о том, что в лесах завелись диковинные твари: «ни копье, ни меч их не берут». Странные болезни. Мор, выкосивший всех собак. Самоубийства жрецов. Пожары в городах. Багровая луна. Ночи без звезд. Дождь из медведок.

И дальше: бунт на Вьюжных островах, ссора баронов под Златовратьем, осада Волчьего замка, казни, войны, хаос.

Ширились слухи о том, что Предчур солгал и после смерти люди не попадают на небо – просто уходят в никуда, испаряются каплей росы под рассветным солнцем.

А порой говорили: Предчур – выдумка, и легендарный потомок его, Крук Собиратель земель, – тоже. Говорили: вся прежняя вера – ложь.

Принц не знал, как относиться к этим разговорам. Стерх раздраженно пожимал плечами: «Значит, все мои уроки – впустую. – И добавлял, постукивая тонкими пальцами по столешнице: – На Пределе так и должно быть. И я не про уроки, не ухмыляйтесь. Я про веру: подобно заилившемуся источнику, она мелеет, иссякает. Люди терзаются сомнениями, но, хуже того, их сомнения могут изменить миропорядок. Расшатать устои, обрушить свод небес».

Только потом принц сообразил, что «Устои» и «Свод небес» не были иносказанием.

Сообразил – и испугался. Прежде помыслить о таком ему и в голову бы не пришло, ведь все знают, что Свод небес покоится на Устоях. На Заре времен эти Устои воздвиг Предчур, а потомки его, наследники – следили, чтобы отныне и впредь Устои оставались нерушимыми.

Но теперь потомки не верили даже в самого Предчура.

«Это означает только одно, – хмурился Стерх. – Королю пора собираться в путь. Пора выполнить то, для чего на самом деле существует его величество».

Отец даже выслушал его, не велел казнить. (Хотя за одно только «для чего на самом деле существует» – следовало бы.)

Отец сказал: «Меньше слов, мудрец. По-твоему, это спасет страну?»

Стерх невозмутимо хрустнул пальцами. Заложив руки за спину, прошелся по тайной комнате, куда вызван был для разговора с глазу на глаз. Сейчас больше, чем когда-либо, он походил на своего покровителя, журавля.

«Нет, – сказал он наконец. – Сама поездка никого не спасет. Спасти можете только вы, ваше величество».

Принц молча сидел рядом с отцом и, в общем-то, догадывался, каким будет его ответ. Король в Предчура верил, обычаи чтил, однако в первую очередь полагался на простые житейские истины. Взять те же светильники на дорогах: когда страну охватили беспорядки, король занялся усмирением бунтовщиков, велел накормить голодающих и бороться с мором… От мастеров дороги он требовал сохранности самих дорог и закрывал глаза на то, что многие чаши стояли пустыми.

Поехать на запад, к легендарному Темени Мира? Когда страна вот-вот распадется на отдельные баронства?!

Стерх, должно быть, сошел с ума.

«Ты, верно, сошел с ума», – сказал король. Он пригладил пальцами усы – и принц впервые заметил в червонном золоте прожилки соли. «Сошел с ума». Отец встал у окна и распахнул его настежь. В комнату хлынула ночь – прохладой и свежестью, тысячью огней за стенами замка, криками козодоев. «Но если мир обезумел, что остается нам, мудрец?»

«Истинно так, венценосный!»