Как раздать долги - Болдырева Ольга Михайловна - Страница 10

Но ответить я не успел — академию ощутимо тряхануло.

— Что это? — посмотрел наверх, опасаясь, как бы потолок на голову не рухнул.

— Сегодня казнят кого-то. Видимо, сопротивляется, — пожала плечами Таня, будто казни были чем-то обыденным и приевшимся настолько, что не стоили чьего-либо внимания.

В этот момент раздался взрыв, и нас буквально подбросило вверх. Девчонку скинуло со стола, приложив об пол. Я же чуть ни прикусил язык, как раз в этот момент собираясь спросить что-то еще. И тут отвратительное ощущение заползло мне в сердце. Хаос… он был здесь — его проводник только что призвал своего господина. В академию, медленно перетекая по тончайшим каналам из междумирья, просачивался Хаос.

Совсем близко.

Но это ощущение продлилось всего несколько глухих ударов сердца. Раз, два… Казалось, что Хаос в одно мгновение сосредоточил все свое внимание на мне: оценивая, присматриваясь. Так обычно смотрят, когда пытаются вспомнить, встречался ли ты с этим человеком или же нет. Мир стремительно утрачивал свои краски, приготовившись рассыпаться серым песком. Но почему-то Хаос медлил и, словно разумное существо, взвешивал все «за» и «против». Но когда ощущение пристального и пустого взгляда стало невыносимым, спокойный голос шепнул: «Просто не называй его Девеаном. Договорились?»

Я кивнул.

И все исчезло. Угроза растворилась. Так быстро и легко, словно только что не заползала внутрь липким ощущением чего-то неминуемого. Миг — и нет. Академию перестало трясти в припадке, в окошко, около которого и пристроился мой столик, осторожно заглянуло солнце.

Я огляделся, пытаясь понять, что же только что произошло и надо ли что-то делать? Новая знакомая поднялась с пола, одергивая короткое платье и отряхивая ладони. Помотала головой, улыбнулась.

— Вот и все. Можно продолжать разговор, — заявила Таня, снова устраиваясь на столешнице.

— Ты хоть поняла, что это было? Оно бы нас развоплотило и не поморщилось. — По отсутствию у новой знакомой хоть какой-нибудь (желательно адекватной) реакции создалось ощущение, будто подобное происходило здесь регулярно.

Подумаешь, чуть не случился прорыв? Да и с кем не бывает, нам такое — раз плюнуть!

Брр.

Всегда знал, что тетушка живет в абсолютно сумасшедшем мире, для которого не может случиться ничего необычного. Все воспринимается как должное, с долей ироничного пофигизма. А некоторым и после всего происходящего не хватает острых ощущений. И кого мне Девеаном не назвать? Хорошо, договорились, когда у меня заведется воображаемый друг — такой маленький зеленый человечек, — я назову его как-нибудь по-другому. Что ж тут непонятного? Элементарно, веселого крестьянина! Хотя постойте. Кажется, Девеаном зовут брата (или кузена?) Анабель. Хм! Конечно, вероятность того, что я еще хоть раз решу лично навестить эльфийский лес, существует, и как мне тогда обращаться к нему, если нельзя по имени? Эй, ты, как тебя там?

Бред.

— Ладно тебе, они бы все исправили, — махнула рукой Таня, — что ты такой дерганый? Я представляла себе Отступника жестким и беспринципным красавцем с черным юмором.

— Ты явно ошиблась адресом. — Я поднялся из-за стола, махнув рукой, чтобы книжки разлетелись по своим местам. Вряд ли смогу найти тут что-то более информативное. Творцы постарались на славу, оставив ничтожно мало сведений о Гэбриэле, и этим существенно усложнили мне жизнь.

— До свидания, рад был познакомиться, — кивнул новой знакомой, надеясь, что на этом приставучее создание от меня отстанет.

Щазз!

У выхода из библиотеки Таня догнала меня, клещом вцепившись в рукав рубашки.

— Эй, ты что?

Я глубоко вздохнул, чтобы не брякнуть что-нибудь неприличное, зато точно характеризующее «эй, чего я».

— Хаос не игрушки. Он может уничтожить даже творца. Ты мне сама только что рассказала грустную и поучительную историю про то, как кто-то там ценой своей жизни запечатал Хаос. Думала, это сказка? Нет, Таня, это реальность. И если в первый миг среди творцов не найдется того, кто не задумываясь отдаст свою жизнь, все закончится весьма печально для всех.

— Да ладно? — Девушка опередила меня на несколько шагов и недоверчиво заглянула в глаза, словно искала надпись: «Нет, я просто шучу».

— А ты думала, они действительно всесильны и бессмертны? — Улыбка получилась явно грустной. — Нет, просто их сложно убить, однако они все равно, увы, уязвимы.

Девушка остановилась, явно задумавшись о смысле бытия, и, слава Тьме, забыла, что не собиралась от меня просто так отвязываться.

Лифтом я решил больше не пользоваться — и так столько ненужного внимания к себе привлек, что дальше просто некуда. Тетушка будет счастлива! Осторожно сполз по стеночке до первого этажа. И, старательно прикидываясь безобидным фикусом, прокрался к выходу. Люди, к сожалению, меня все равно замечали и предсказуемо шарахались в разные стороны, будто думали, что Отступник явился именно по их души и более важных дел у него нет. Смертные! Иногда кажется, что они одинаковы во всех мирах, что в магических, что в технологических, и уровень развития реальностей совершенно не важен.

Выбравшись на улицу, я наконец-то смог вздохнуть спокойнее. Особенно после того, как ступил за черту, маскирующую академию. Там я был Отступником, которого все боялись и ненавидели. Здесь же, в центре столицы, поток людей, спешащих с работы в уютные дома, подхватил меня, бодро потащив куда-то вперед, совсем не интересуясь моим именем, происхождением и родом деятельности. Разве что несколько девушек наградили меня задумчивыми взглядами. Самых пылких остудило мелькнувшее обручальное кольцо, пока я поправлял растрепавшиеся волосы и одежду, прочие растеряли интерес и того быстрее.

Из плотной массы выбраться удалось только перед входом в метро. Мельком посмотрев на название станции, я огляделся по сторонам и, отыскав взглядом жилую высотку, направился в ее сторону. Нужно было многое обдумать и составить хоть приблизительный план действий.

Несмотря на жаркое лето, властвовавшее в городе, ветер на крыше был резким и холодным. Он бил в спину, словно хотел скинуть меня вниз, на серое асфальтовое покрытие. Не понимая всю тщетность своих попыток, ветер раз за разом налетал, надеясь отправить меня с широкого парапета в недолгий, но увлекательный полет прямо на головы ничего не подозревающим парочкам, оккупировавшим старенькую детскую площадку с пустой песочницей и скрипучими качелями. Проходящие внизу люди больше смотрели себе под ноги, из-за груза смертных забот забывая просто жить. Некоторые все-таки поднимали глаза, окидывали меня задумчивыми взглядами, явно ставя неутешительный диагноз, и спешили дальше по своим людским делам. Попытку вызвать стражей порядка я пресек, создав простенькое заклинание равнодушия. Сидит себе странный мужик на парапете… и что?

Думать мне уже надоело, теперь хотелось только расправить крылья и чуть-чуть полетать над городом. Правда, за несколько часов усиленных размышлений я окончательно завел себя в тупик. Как разыскивать еще одно творение моего отца? Что делать, если оно меня само найдет? И какая выгода с этого будет Алевтине?

Пожалуй, последний вопрос волновал меня больше всего.

Знаете, бывают такие люди, которые все делают с оглядкой. Не просто так, от сердца и души, следуя секундному порыву или вдохновению, а только чтобы обязательно извлечь из этого выгоду. Похвалят, если будут знать, что получат комплимент в ответ, подарят что-то дорогое, чтобы человек чувствовал себя обязанным. В общем, моя милая тетушка относится именно к той категории гадюк, которые даже котенка погладят только после того, как просчитают все вероятности и пользу для себя. И причина, по которой она решила напомнить мне про долг, должна была быть очень веской.

Так что после нескольких часов мысленного перемывания косточек драгоценной родственнице я почувствовал себя крайне усталым. Посмотрев на подбирающееся к горизонту солнце, решил, что лучший вариант — размять крылья. Заодно выберу местечко, где можно устроить временное жилище. К тому же, несмотря на пыль, грязь и странности местных людей, мне нравился мир, который творцы называли своим домом. Такой же, как и они: противоречивый, бездушный, странный, на первый взгляд давно сгнивший, покрытый толстым слоем пепла и копоти, но где-то глубоко внутри прекрасный. И в то же время очень одинокий.