Ничья - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 12

Московский банк «Мелос» купил Нарымскую нефтяную компанию на тендере 3 марта 1998 года, выложив за нее четыреста семьдесят миллионов долларов. Основными активами компании были «Нарымгеологоразведка» и Нарымский нефтехимический комбинат.

Московские менеджеры приехали в Нарым и пришли в здание «Нарымнефтехима», выкинув из окошек службу охраны Семина. Но когда они туда попали, выяснилось, что «Нарымгеологоразведка» и «Нарымнефтехим» больше компании не принадлежат.

Дело в том, что «Нарымгеологоразведка», как уже было сказано, экспортировала нефть через «Нарым Ойл Трейд», и в договоре «Нарымгеологоразведки» с «Нарым Ойл Трейд» было указано, что ежели нефтяники перестанут экспортировать добытое через «Нарым Ойл Трейд», то им придется выплатить наурийской фирмочке наличными все деньги, которые та инвестировала в месторождения и которые были, как мы помним, не чем иным, как деньгами, полученными от продажи нарымской нефти.

В начале февраля нефтяники разорвали контракт с «Нарым ойл», и, как следствие, «Нарымгеологоразведка» оказалась должна островной компании около четырехсот миллионов своих собственных долларов. Четырехсот миллионов долларов у нефтяников не было, и поэтому «Нарымгеологоразведка» передала обделенным наурийцам, в погашение долга, большую часть собственных активов, – всяческие там качалки, компрессоры, нефтяные вышки и, разумеется, сами скважины.

Что же касается акционерного общества «Нарымский нефтехимический комбинат», то по указанию Семина его имущество передали в аренду муниципальному предприятию «Нарымский нефтехимический комбинат».

Московские банкиры подумали-подумали, сели в арендованный по случаю «мере» и поехали прочь от заводоуправления. Спустя полчаса «мере» их остановился перед офисом Сергея Вырубова.

Через два дня Елена проснулась очень рано, от какого-то неясного ощущения тревоги. В квартире попискивали телефоны и раздавались невнятные шаги, постель рядом с ней была пуста. Елена накинула халатик и выглянула в коридор.

Семин, в домашних мятых брюках и без рубашки стоял, скрестив руки, у окна и смотрел вниз. Вокруг него бегал охранник.

– Виктор Иванович, ради бога, отойдите, – умолял он. – Неровен час…

Елена подошла и стала рядом. За окном зачинался серый мартовский рассвет: с неба, как из неисправного крана, сочился дождь, из оплывших сугробов прорастали пустые бычки, консервные банки, и весь прочий накопившийся за зиму сор, и окруженный домами двор напоминал высокий тюремный колодец, в котором прогуливают заключенных.

Во дворе стояли люди. Их было около двухсот человек. Все как на подбор крепкие молодые мужики в кожаных куртках и с короткой стрижкой. Далеко за ними, в глубине размыкавшейся подковы двора, были видны машины, на которых они приехали: черные с серебряным оскалом «лендкрузеры» и похожие на спичечные коробки «мерседесы» – внедорожники. Утренний туман был такой густой, а машин было так много, что конца их было не видно – дальние ряды истаивали в тумане, и белый пар от работающих двигателей мешался со струями утреннего дождя.

– Боже мой, – сказала Елена, – что это такое?

– Это московские банкиры. Они вчера встречались с Малютой.

– А… он имеет какое-то отношение к Нарымской нефтяной компании?

– В свое время сильно пытался.

– А разве им… ну, не плохо для имиджа иметь дело с Вырубовым?

– Ну, ты же хотела перестраивать его универмаг? Почему же москвичи не могут с ним дружить?

Елена оглянулась и увидела, что в квартиру входит начальник службы безопасности «Акрона» Прашкевич, хлопая друг о дружку ботинками и счищая с них налипшую грязь.

– Черт знает что, – сказал Прашкевич, – я до дома доехать не мог, представляете? На четыре квартала вся улица забита ихними тачками…

На журнальном столике забился оживший сотовый телефон, и Прашкевич первым подхватил трубку. Выслушал сказанное и протянул телефон Семину:

– Это Малюта. Предлагает встретиться… Тоже мне, массовик-затейник…

Молчаливые молодые люди простояли перед квартирой Семина два часа. Они ничего не делали и никому не угрожали – просто стояли, изредка усмехаясь и время от времени переговариваясь между собой. Во двор приехала милиция, но милиционеры ничего не могли сделать: враждебных действий пацаны Малюты не предпринимали, никаких плакатов не вывешивали, и несанкционированным митингом их тоже назвать было нельзя.

Когда люди Малюты разошлись, Семин повернулся к Елене и сказал:

– Собирайся. Ты уезжаешь из России.

– Я не могу, – возразила Елена. – У меня два договора, с Карельским и Шейко. И если мы не закончим проект для Шейко в срок, он решит, что ты чего-то боишься.

Этот аргумент, казалось, убедил Семина. Он сел за стол и принялся рассеянно теребить конец галстука – так он всегда поступал, когда был растерян.

– Разве ты не можешь пожаловаться губернатору? – сказала Елена, – в конце концов, я не знаю, правы эти москвичи или нет, но ведь получается так, что ты сейчас помогаешь оставить деньги от нефти в крае, а если победит Вырубов с москвичами, то деньги пойдут в Москву. Ведь ты же помогал губернатору перед выборами, а?

– Мы оба помогали губернатору, – ответил Семин, – я и Малюта. Мы оба были самыми крупными спонсорами. У него те же права, что у меня.

Семин не встретился с Малютой ни через день, ни через неделю. Стрелка все переносилась и переносилась: то Семин отказывался вести переговоры на территории, подконтрольной Малюте, то Малюта, наоборот, заявлял, что это ниже его достоинства – приходить к Семину, то московские банкиры категорически отказывались являться в «Акрон-Плаза», В конце концов стрелку забили на четвертое апреля в кабинете первого заместителя губернатора, Сащи Вяземцева.

Вечером второго числа Малюте донесли – в Москве состоялась воровская сходка, и на сходке этой воры назначили старого самарского вора, Зубка, смотрящим по нарымскому краю.

Начальником службы безопасности у Малюты был человек по прозвищу Миша-кимоно.

– Это Сыч старался, – сказал Миша-кимоно, – его мусорок, Прашкевич, две недели в Самаре пропадал, с тамошними эфесбешниками все кабаки обтер.

– Когда Зубок прилетает?

– Послезавтра. Дневным рейсом.

– Один? – уточнил Малюта.

– Один. В аэропорту его, понятно, встречают…

Совещание у первого заместителя губернатора назначено было на 14.30, а самолет прилетает в 14.05. Семину было хорошо известно, что машина с мигалкою доезжает от аэропорта до города за 22-23 минуты.

Офис Семина располагался в квартале от здания краевой администрации, и Семин еще сидел в офисе, когда ему доложили, что самолет из Москвы сядет точно по расписанию.

– Михаил, машину! – распорядился в интерком Семин.

Круглопузый Ил-62 приземлился в аэропорту ровно в 14.05, как и было написано в расписании. Из самолета выкатили трапы, и к переднему трапу тут же подлетел черный «мерседес», – местная братва встречала Зубка. Рядом с «мерседесом» стояло еще несколько воровских машин, а чуть поодаль – две «Волги» с сотрудниками ФСБ. Формально у них был приказ следить за известным вором. Неформально у них был приказ охранять вора в законе от могущих воспоследовать неприятностей.

По переднему трапу должен был сойти Зубок, а через задний трап погнали всех остальных пассажиров.

Темная толпа людей в пальто и шубах уже заполонила задний трап, а передний все еще оставался пустым. Один из блатных выждав минуты две, взбежал по трапу и исчез в чреве самолета, а через минуту показался снова, разводя руками.

Встречающие переключили свое внимание на задний трап, решив, что Зубок спустился там, но в толпе на заднем трапе его уже не было. Впоследствии видеосъемка эфесбешников, фиксировавших всех, в том числе и тех, кто спускался по заднему трапу, показала, что Зубок на заднем трапе не появлялся.