Путь изгоя - Катюричев Михаил Сергеевич - Страница 37

– Так, может, он не выживет? И не придется казнить но-Дори.

– Ваше величество, это не попытка ублажить разрушителя. Это вопрос принципа! Я очень не люблю, когда нападают на моих студентов!

– А я очень не люблю, когда моих дворян вырезают целыми семьями!

– Хм, интересно, – задумчиво бросил архимаг.

– Что вам интересно, мэтр? – проворчал король, усаживаясь наконец в кресло.

– Помните ту неприятную историю с отпрыском но-Лизи? Даркин сказал, что самый простой способ (не самый гуманный, не самый справедливый, а именно самый простой) решить проблему – вырезать всю семью. Я тогда еще поразился его жестокости. А он, видимо, имел в виду именно это.

– Что?

– Вот смотрите: Курта он убивает, защищая девушку. Энгер сам вызывает его на дуэль. Даркин снова не виноват. Ней-Талос приказывает своим людям убить Ката, случайно встретив того на улице. Видимо, хотел выслужиться перед будущим тестем. Это ясно из допроса стражников. Снова Даркин не убийца, а потерпевший. Селия уходит в монастырь сама, и после таких потрясений я ее понимаю. После чего Виктор но-Дори плюет на законы в попытке во что бы то ни стало расквитаться с убийцей сыновей. Итог закономерен. В результате конфликт окончательно улажен только после того, как погибла вся семья.

– Но приговорить к смерти главу одной из старших семей! Как я, по-твоему, это сделаю? Дворянство же взбунтуется!

– Вот и напомнишь, кто в стране король! И о том, что закон писался для всех! А если кто будет особо непонятливым – вокруг очень много людей, желающих сменить приставку перед именем. И можешь, если что, рассчитывать на мою полную поддержку.

Это уже действительно было серьезно. Формально архимаг не имел никакой власти над выпускниками академии. Но одного его слова хватит, чтобы большинство действующих магов Эрании забыли о том, что их связывают с мятежными семьями какие-либо договоренности.

– Объясните все же, мэтр, зачем вам темный маг?

– Мне нужен не просто темный маг. Мне нужен разрушитель. И даже не мне, а миру. Вот видите стол? – указал маг на невысокий столик в углу кабинета. – Он может стоять и на трех ногах, – одна из ножек стола разлетелась на части. – Он не рухнет, но при этом будет крайне неустойчив. Можно на время подпереть его чем-нибудь (место отлетевшей ножки заняла невысокая банкетка), но проблему это решит только частично. Точно так же и разрушитель нужен этому миру. Он – часть системы, поддерживающей мир в равновесии.

– Мы как-то жили без него семьсот лет – и ничего!

– Это вам ничего. Да и то, поверьте мне, количество всякой гнуси за это время выросло многократно. Монстры, темные маги, убийцы и прочие преступники. Это не заметно в масштабах одного государства, но это есть. Поэтому мне нужен разрушитель, способный подчинить себе дар, а не раствориться в нем. Я уже слишком стар, чтобы мотаться по миру, затыкая дыры то там, то тут, и смотреть, как он расползается на куски.

– Этот ваш спаситель мира, возможно, вообще уже не очнется, – заметил король. – Что говорит ваш лекарь?

– Лекарь к нему вообще подойти не может – слишком сильный магический фон. А что он при этом говорит, я при детях повторять не буду.

– Каких детях?

– Вон за той занавеской прячется принцесса Виолетта. – Корвус с усмешкой смотрит в дальний угол зала.

– И вы говорите об этом только сейчас?

– Помилуйте, ваше величество, – ненатурально удивляется маг. – Это ваш дворец, ваш кабинет и ваша дочь. Я и помыслить не мог…

– Ну да, конечно! – саркастически ухмыляется король, затем разворачивается к углу. – Виолетта, выходи немедленно, дрянная девчонка! Мессир архимаг, благодарю вас, мы продолжим позже.

Когда принцесса, понурившись, выходит из потайного хода, в комнате уже нет ни архимага, ни его знаменитого кресла.

Из лазарета меня выпустили только четырнадцатого гельба. Самочувствие все еще было не очень, но я и так целую декаду пропустил. В тот же вечер зашел поблагодарить куратора. Оказывается, все время, что я болел, за мной ухаживал именно он. Маг света наименее болезненно реагировал на бесконтрольную силу разрушения. Это здорово пошатнуло мое представление о светлых магах. Кстати, за время вынужденного безделья я освоил технику «интегум», своеобразный щит, не позволяющий эмоциям вырываться наружу. «Дыхание силы» тоже стало практически незаметным. Правда, защита от собственной силы оттягивала на себя заметное количество ресурсов разума, так что со стороны я выглядел несколько заторможенным. Надеюсь, со временем это пройдет.

– Я все равно тебя ненавижу!

Это вместо «спасибо», видимо. Тот самый маг природы, которого я прикрыл от темного заклинания, Томас Шен. Не то чтобы я рассчитывал на всеобщее восхищение и благодарность, но все равно обидно.

– Не обижайся на Тома, он хороший. – Это Элеонора подошла сзади. – У него темные родителей убили, вот он и злится.

– Меня-то там не было, – бурчу я, направляясь к аудитории.

Практика по ментальной магии прошла просто отвратительно. Я с трудом смог войти в сознание преподавателя. Видимо, всему виной болезнь. К тому же прошлое занятие, где объясняли основы работы с чужой «внутренней сферой» я пропустил, так что чувствовал себя полным болваном, не понимая, что вообще происходит.

На следующий день я чувствовал себя уже гораздо лучше. Практика по боевой магии преподнесла новый сюрприз – мои одногруппники уже перешли к поединкам, пусть и довольно неуклюжим поначалу. Под конец второго занятия на арену вызвали и меня. Причем против Томаса. Он с преподавателем договорился, что ли? Или это случайность? Жаль, перчатки я не взял. Было бы неплохо их испытать. Мой противник просто кипел от ненависти. Оттого и заклинания у него получались как никогда. А вот я к нему никакой неприязни не испытывал. В душе было только легкое недоумение и море безразличия. Возможно, я слегка переборщил с «интегумом». Не обращая внимания на «воздушные кулаки» и «стрелы воды», я просто подошел к противнику и легонько хлопнул рукой по груди.

– Убит! – объявил я.

– Поясни, – потребовал преподаватель.

Формирую над правой ладонью черный шип. Вопросов больше нет.

– Не расстраивайся. – К Томасу после боя подходит староста. – Он все равно не настоящий маг!

И косится в мою сторону.

– Спорное утверждение, – принимаю я вызов.

– Что?! – Катарина возмущена. – Да ты только и умеешь, что убивать!

– Не только.

– Да?! – В голосе сквозят ехидные нотки. – Спорю на что угодно, что ты не сможешь залечить даже самую маленькую ранку!

Беспроигрышный, по ее мнению, вариант. Действительно, сложно представить что-либо более далекое от магии разрушения, чем лекарское искусство.

На что угодно, да? Прогоняю сладостные грезы, пробивающиеся даже сквозь пелену «интегума». Беру себя в руки и отвечаю уже спокойно.

– Леди ней-Эссен, «что угодно» – очень растяжимое понятие. Вы еще юны и очень неопытны. – Девушка вспыхивает, а я продолжаю: – Воспитание не позволяет мне воспользоваться вашей наивностью. Я даю вам возможность отказаться от пари.

За нашим спором наблюдает уже вся группа.

– Ни за что! Ты просто хочешь увильнуть от спора, потому что не способен его выиграть!

Ну да, в это поверить гораздо проще, чем в благородство темного мага. Ладно, сама напросилась. Альвин пытается урезонить Катарину, но безуспешно.

– Итак, предметом спора является моя неспособность вылечить даже самую маленькую ранку. Что вы хотите в случае победы?

– Ты не будешь трогать никого из первокурсников.

– Благородно, но слишком расплывчато. Я не могу вообще не притрагиваться к первокурсникам. При таких условиях любой вызов на дуэль сделает меня либо трупом, либо клятвопреступником. Это неприемлемо. К тому же вы не оговорили временные рамки.

– Зануда. Ну а что ты хочешь?

– В случае проигрыша вы, леди, придете на лекции абсолютно обнаженной. Ни одежда, ни украшения, ни что-либо еще не должно прикрывать наготу. Впрочем, обувь можете оставить. А то уже довольно прохладно. В таком состоянии вы должны находиться до окончания четвертой лекции. – На самом деле, лазейку я ей оставил, но вот догадается ли она?